В центре располагался поселковый клуб, справа от него магазин и школа. Напротив здание почты и медпункт, сбоку за декоративной оградой, ухоженный парк с эстрадой. Летом, по воскресеньям, там играет духовой оркестр, в павильонах продают мороженое и ситро, на танцевальной площадке кружатся пары.

Мы с мамой направляемся к клубу. Он с лепным фронтоном, высокой крышей и двумя, на всю длину здания, пристройками по бокам. В клубе имеется зрительный зал на три сотни мест, в пристройках – библиотека, различные кружки, парикмахерская и билетная касса.

Перед зданием чисто выметенная площадка, с рядом старых лип. Под ними длинные, с чугунными боковинами скамейки, чуть дальше, стойка с цветной афишей. На ней улыбающийся парень в военной фуражке и надпись «Максим Перепелица».

Утренний сеанс уже начался, перед клубом было пусто.

Пришли мы сюда не просто так. Мама решила записать меня в библиотеку. Все книги, что у меня есть, я давно прочел, детский журнал «Костер» приходит раз в месяц и я «глотаю» его за пару дней.

Входим в левую пристройку, идем длинным с крашеным полом коридором, мама открывает третью по счету дверь. За ней довольно просторный, с высоким потолком и люстрой зал. На подоконниках больших окон цветы в горшках, у боковой стены пара диванов, по центру длинный, сияющий полировкой стол. На нем подшивки газет и журналов, их листают несколько посетителей.

Поздоровавшись (в поселке все друг друга знают) минуем декоративную перегородку и оказываемся во втором, такого же размера помещении. Вглубь, с проходами между ними, уходят четыре двойных высоких стеллажа со стоящими там книгами. Их не меньше тыщи.

Слева, у первого, стол, за ним сидит представительная тетя в очках, это мамина подруга. Они вместе учились в школе, дружат и теперь.

– Вот Клава, – после взаимных приветствий говорит мама, присаживаясь на стул сбоку – привела сына записать в библиотеку.

– Любишь читать? – улыбается заведующая.

– Очень, – киваю головой.

– И какие книги интересуют?

– Приключенческие, а еще военные.

– Ясно.

После этого она оформляет на меня карточку читателя и уходит к стеллажам. Вскоре возвращается и кладет на стол книгу, – вот, эта тебе понравится.

На черной обложке мускулистый дядька в шкуре, отбивается дубиной от оскаленного тигра. Ниже надпись «Борьба за огонь». Далее записывает книгу в карточку, и протягивает мне, – вернуть нужно через неделю. После получишь продолжение.

Затем они с мамой начинают о чем-то беседовать, а я ухожу в читальный зал. Там устроившись на диване, принимаюсь листать книгу. Она с картинками о жизни первобытных людей. Я уже знаю, что это наши далекие предки, жившие в давние времена.

Чуть позже мама прощается с библиотекаршей и мы отправляемся домой. Книгу «проглатываю» за три дня, даже меньше гуляю на улице с друзьями. На четвертый иду в библиотеку, возвращаю и получаю вторую «Пещерный лев». Обе потрясли, узнал для себя много нового. Вторая половина ноября выдалась ненастная, зарядили холодные дожди. За это время прочел еще две книги «Остров сокровищ» и «Робинзон Крузо». Передо мной все больше открывается захватывающий мир книг.

Глава 3. Зима и месяцы за ней

Хитрые кошачьи глаза косятся по сторонам, под ними стучит маятник. На ходиках семь утра.

Окна в нашем доме разрисованы легкими морозными узорами. Потрескивает растопленная папкой высокая голландка, он ушел на работу затемно, мама на кухне готовит завтрак.

Спустя полчаса, мы едим яичницу на сале, а потом оладьи с вареньем, запивая их горячим чаем. Затем Лялька убегает в зал, играть со своими куклами, мама убирает со стола и моет посуду, а я иду в прихожую.

Там, сняв с вешалки, натягиваю на себя зимнее пальто, шлепаю на голову шапку и, прихватив варежки, сую ноги в валенки с калошами. Открыв дверь, выхожу на веранду, а оттуда, спустившись с крыльца, во двор.

Из конца в конец он засыпан искрящимся под солнцем снегом, ветки деревьев в саду блестят инеем. По ним прыгают синички, внизу подвешена кормушка. Подойдя к ней, достаю из кармана пальто горсть семечек. Встав на цыпочки, засыпаю внутрь, отхожу в сторону и наблюдаю. Птички тут же пикируют в кормушку, весело чирикая, подкрепляются.

Скрипя валенками, направляюсь к воротам. Нажимаю защелку на калитке, выхожу на улицу. Посередине ее уже очистил грейдер (это такой трактор) у заборов до половины, волнистые сугробы. На улице пусто, над крышами домов вверх поднимаются белесые столбы дыма, исчезая в синеве неба.

Для начала решаю сходить к Юрцу с Санькой. Перебегаю скользкую трассу, миную хату дедушки Никиты и, открыв калитку, захожу в их двор. Оба брата там. Старший грызет зажатую в руке сосульку, младший наблюдает.

– Хочешь? – протягивает мне Юрец огрызок.

– Не, – верчу головой и предлагаю лепить снежную бабу.

Предложение встречается на «ура!», лепить решаем за воротами.

Через полчаса кряхтя и упираясь ногами, накатываем здоровенный снежный шар, потом второй, чуть меньше. Пытаемся взгромоздить его на первый – не получается. Тяжелый.

– Робя, я с вами! – доносится сзади.

Оборачиваемся. К нам бежит Ленька Кобзарь. Он живет через два дома с дедушкой и отцом. Мамка их бросила. Ленька рослый и мордастый, раньше мы с ним дрались, но теперь замирились.

Общими усилиями поднимаем второй шар на первый, укрепляем. Осталась голова. Через пять минут устанавливаем и ее, осматриваем свое творение и у меня возникает мысль.

– А давайте, это будет дед, – сообщаю ее ребятам.

– В смысле? – вскидывает брови Ленька.

– Снежных баб лепят все. А вот деда никогда не видел. Наш будет первым.

– А что? Это клево, – хохочет Юрец, Санька тонко подхихикивает.

Затем Ленька притаскивает откуда-то дырявое ведро, а Юрец из погреба крупную морковку. Ведро водружаем на снежную голову, овощ приспосабливаем в качестве носа, вместо глаз втыкаем два уголька из угольного сарая.

– Все равно, баба, – говорит Санька.

– Мы с Юрцом переглядываемся и рысим за дом дедушки Никиты. Он в этой части улицы первый, за забором сбоку усадьбы растут кусты терна. Наламываем с них колючих веток, возвращаемся и густо втыкаем ниже морковки «бороду».

– Теперь точно дед! – подсигивает на месте Санька, все довольны своим творением.

– Ленька, ты где!? – доносится со двора Кобзарей хриплый голос.

– Дед зовет, – говорит Ленька. – Покедова. И убегает.

На обед остаюсь у братьев. Тетя Соня кормит нас фасолевым супом, тушеной картошкой с мясом, напоследок выпиваем по чашке узвара из сушеных груш и чернослива. Потом снова одеваемся и убегаем на улицу, кататься на «козле».

Такие есть у многих старших ребят на улице. Это те же санки, гнутые из длинного стального прута, толщиной в палец. Верхняя часть – дуга, чтобы держаться руками, нижняя – полозья с металлическими накладками. На «козлах» хорошо зимой гонять по улицам и спускаться с крутых горок. Наш для унучков сделал дедушка Никита

Вытащив железяку из сарая, катим ее через дорогу, за ней на другой стороне улицы крутая впадина. Снег еще не тронут, первым скатываюсь вниз я, за мной Юрок, Санька последним. С каждым спуском колея удлиняется, скольжение все лучше. Примерно через час к нам присоединяется Жека Цивенко, вернувшийся из школы. Катаемся до первых сумерек.

Домой возвращаюсь мокрый, много раз падал в снег. Мама не зло ругает и ставит валенки сушиться у печной духовки. Папка наоборот, смеется, и рассказывает, как сам любил кататься в мои годы на «козле».

На следующий день к нам приходит Юрец, мама угощает его пирожками, и мы отправляемся на «домики». Там, присоединившись к другим пацанам, строим в сквере снежную крепость. Когда она готова, разделяемся на две партии – одна ее защищает, а вторая берет штурмом. Туда и обратно летят снежки, мы радостно хохочем и визжим, если какой попадает противнику в лоб, доходит до рукопашной.

Потом стороны меняются, и все повторяется. Сражаемся, пока крепость не разваливается и кому-то подбивают глаз, после чего расходимся.

Юрец обедает у нас, потом отправляется домой, я устраиваюсь с книжкой на диване и читаю. Книжка называется «Маленький бизон», про индейцев. В ней история жизни мальчика из племени «черноногих». Вместе с ним я путешествую по прериям, охочусь и узнаю много нового. Потом играю с папкой в шашки, «продуваю» несколько партий и меня отправляют спать.

В очередное воскресенье случается радость. Утром, часов в десять, мы с Сашкой Винником охотимся с рогатками на воробьев, чирикающим на вербах у дома дедушки Левки. Потом стайка разлетается, а из ворот появляется дядя Женя. На голове кубанка, одет в короткую москвичку*, на ногах фетровые бурки*, пахнет одеколоном. В одной руке держит лыжи, в другой лыжные палки.

– Ну что? Гуляем орлы? – подмигивает нам с Сашкой.

– Гуляем, дядя Женя, – отвечаем мы

– Держи, племяш, – поочередно вручает мне лыжи с палками. – Это тебе.

– Спа-а-сибо, – делая круглые глаза, беру в руки.

Лыжи длинные, в два моих роста, с кожаными креплениями. Палки чуть короче, из бамбука с ремешками для рук, внизу кругляшки и металлические наконечники.

Дядя Женя мой крестный и часто меня балует. Когда был маленький, подарил механическую юлу, в прошлом году заводную машинку, а вот теперь лыжи.

– Катался когда-нибудь на них? – задает вопрос.

– Не, – верчу головой. – Ни разу.

У многих старших пацанов на улице и «домиках» есть лыжи, но прокатиться на них мелюзге не дают, – типа сломаете.

– Тогда немного поучу, – говорит крестный.

Он шлепает лыжи на снег, вставляет носки бурок в крепления и берет в руки палки, – становись на мои ноги впереди. Так, а теперь берись руками за палки. Готов? Тогда пошли. Вместе шагаем вперед по снегу, у меня вроде получается.

Когда доходим до ворот нашего дома, – дядя Женя говорит, – слазь. – Ну как, все понятно? – освобождается от лыж.

– Ага, – поправляю сползшую на глаза шапку.

– Тогда дальше сам, – подмигивает и, хлопнув калиткой, заходит в наш двор.

Я разворачиваю лыжи, становлюсь на них, и, взяв в руки палки, иду по лыжне обратно. На середине падаю набок, поднимаюсь и продолжаю.

– Дай и мне, – ролсит ожидающий у дедушкина дома Сашка. Я не возражаю.

У него получается лучше, наверное, потому что старше. Через час лыжи более-менее освоены, расходимся по домам.

Зайдя во двор, прислоняю их к стене летней кухни, рядом ставлю палки, отряхнув с ног снег, поднимаюсь на крыльцо. В прихожей снимаю валенки и верхнюю одежду, прохожу на кухню. Папка с дядей Женей сидят за столом у печки, дымят папиросами и о чем-то беседуют.

– Ну, как подарок? – спрашивает у меня крестный.

– На все сто! – показываю большой палец.

– Ладно, мне пора, дела, – тушит в пепельнице окурок, встает и идет в прихожую.

– Ты как погляжу, намылился в Завадск к своей крале? – интересуется папка.

– Ну да, – одеваясь, отвечает дядя.

– Смотри, как бы тебе там местные по шее не надавали.

– Это вряд ли, – белозубо скалится. – Ну, бывайте. И выходит, прикрыв дверь.

Я тоже в этом сомневаюсь. Дядя Женя удался в деда Левку – под два метра ростом, широкоплечий и со здоровыми кулаками. Работает забойщиком на шахте, а туда слабых не берут. Он лет на десять моложе папки, неженатый и ищет себе невесту. Прошлым летом мы ездили к одной на его мотоцикле. Дядя Женя с час любезничал с ней в палисаднике, а я на улице охранял «ижак», чтобы местные пацаны чего-нибудь не отвинтили.

Вскоре из магазина приходят мама с Лялькой, купив свежего хлеба, масла и пару пачек сахара, раздеваются, моют руки, и мы обедаем. Потом мама, вымыв посуду, укладывает сестричку спасть, а мы с папкой одеваемся и идем колоть дрова.

Мороз спал, в небе сияет солнце, с крыши веранды звенит капель.

– Так, поглядим, что за лыжи подарил тебе дядя Женя, – останавливается у летней кухни папка. Берет в руки одну, потом вторую и рассматривает.

– Ну как? – задираю голову.

– Хорошие. Березовые и с пропиткой.

– А у тебя в детстве были лыжи?