Я ощущаю это в прикосновении его сильных пальцев, сжимающих мою плоть.

Внезапно его губы оказываются везде – на моих губах, шее, на чувствительном месте за ухом, – а затем перемещаются вниз.

Теперь уже я оказываюсь внизу, а он наверху, и его клыки царапают мою ключицу, груди, живот до пупка, затем ниже, ниже, ниже.

Я кричу, вцепляюсь в простыню, выгибаюсь и содрогаюсь, и он возносит меня все выше и выше, пока я не начинаю беспокоиться, что мы подлетим слишком близко к солнцу.

А затем мы и впрямь подлетаем к нему, и я обо всем забываю и больше не беспокоюсь ни о солнечных ожогах, ни о растаявших крыльях, ни о чем-то другом, что может случиться, потому что это так сладко. Он заставляет меня чувствовать такую сладость. Даже до того, как он снова ложится на меня и мы вместе несемся к поверхности солнца.

Позже, намного позже, когда это кончается и мы падаем на землю, я обвиваюсь вокруг него и держусь за него так крепко, как только могу. Потому что это Хадсон и я никогда, никогда его не отпущу.

Даже если утром мир предпримет все, чтобы заставить меня это сделать.

Глава 23
Волшебное семя

– Разумеется, мы не допустим, чтобы ты отправилась на поиски этого Древа Горечи и Сладости в одиночку, – говорит Хезер сразу после моих объяснений, пока мы утром завтракаем на открытом воздухе. – Я понятия не имею, что представляет собой этот самый небесный эликсир, но я, конечно же, в деле.

Она вопросительно смотрит на остальных.

Хадсон не отвечает, потому что ему нет нужды отвечать. Я и так знаю, что он поддерживает меня, что он всегда будет поддерживать меня. В этом никогда не было сомнений. К тому же вчера вечером я и так рассказала ему все, что узнала от бабушки, и он полностью со мной согласен. Мы спасем Мекая любой ценой и после того, как добьемся успеха – а мы непременно добьемся успеха, – вернемся и надерем задницу Карге.

– Мы все в деле, – говорит Джексон, отвлекая внимание от меня, за что я ему благодарна. – И ты это знаешь.

– Да, – соглашается Флинт. – Разве когда-нибудь было иначе?

Пока мы убираем со стола грязную посуду, я вспоминаю то время, когда он и Мэйси так разозлились, что бросили нас на маяке, ничего не объяснив, – и втянули нас в ту кашу при Дворе Вампиров. Но это было так давно, к тому же я и сама не раз втягивала их в разные авантюры. Авантюры, которые в конечном итоге оказывались куда хуже, чем то, что произошло в Лондоне.

На секунду перед моим мысленным взором встает лицо Лайама – такое, каким оно было, когда он умирал. Мы еще не обсуждали его предательство, не пытались понять, почему он это сделал. Мы все еще не можем об этом говорить. И сейчас я тоже гоню от себя эту мысль.

Я выбрасываю из головы все, кроме размышлений о том, как выполнить нашу новую задачу – добраться до Королевы Теней и заключить с ней сделку, благодаря которой будут спасены и ее дочери, и Мекай.

– Спасибо, – говорю я.

– Тебе незачем благодарить нас, Грейс. – Иден обнимает меня за плечи, когда мы встаем и идем по замку к его главному входу. – Ведь это наше общее дело.

– Однако у меня есть вопрос. – Хезер оглядывается, первой выйдя из двойных дверей. – Что будет, если мы прибудем ко Двору Ведьм и Ведьмаков и не найдем того, кто знает, как активировать этот портал в фонтане?

– Кому-нибудь это наверняка будет известно, – отвечает Хадсон, впервые вступив в разговор.

Мы все как один поворачиваемся к нему, но он только небрежно пожимает плечами.

– Когда люди живут так долго – а сверхъестественные существа живут очень долго, – кто-нибудь обязательно должен что-то знать.

– Да, но ведь ведьмы и ведьмаки не живут так долго, как драконы или вампиры, – замечаю я.

– И все же Хадсон прав. – Джексон улыбается. – Как можно сохранить там секрет, если половина их Двора умеет варить сыворотку правды? Или гадать на магическом кристалле.

– Ага, мы все поняли, – говорит Иден, закатив глаза. – При Дворе Ведьм и Ведьмаков невозможно иметь личное пространство.

Я надеюсь, что это неправда, потому что мне необходимо поговорить наедине с той единственной обитательницей Двора Ведьм и Ведьмаков, которой я могу доверять и которая, как я ожидаю, даст мне ответы.

– Но сперва, – говорю я, – нам надо отправиться ко Двору Вампиров и захватить с собой Мекая.

Все начинают возражать, крича, что надо оставить его в покое, что ему нельзя отправляться в это путешествие.

Я поднимаю руку, делая им знак замолчать.

– Да, да, знаю. Но мы с Хадсоном считаем, что действие яда замедлится в Мире Теней. – Не вдаваясь в детали о судьбе Артелии, я быстро объясняю, что мы знали там одного человека, который был отравлен, и что яд действовал на него значительно медленнее, чем на Мекая в нашем мире. – Мы не знаем почему – потому, что время там идет не так, как здесь, или потому, что этот яд создан в Мире Теней. Но какова бы ни была причина, мы считаем, что так нам удастся выиграть время, чтобы успеть заключить сделку с Королевой Теней.

– Я не хочу, чтобы он… – начинает Джексон.

Но Хадсон устремляет на него пронзительный взгляд.

– Он умирает, Джексон. Мы не можем это остановить. Но у нас есть шанс продлить ему жизнь, если мы доставим его в Мир Теней.

Джексон сжимает зубы, но кивает. И от меня не укрывается, что при этом он прислоняется к груди Флинта. Могу себе представить, как это тяжело для него, и меня снова радует, что он и Флинт нашли друг друга, даже если в их отношениях есть проблемы. Они все равно знают, что могут рассчитывать друг на друга, а это единственное, что имеет значение.

– Ну так кто полетит с кем? – спрашивает Иден. – Ведь, насколько я понимаю, между этим замком и Англией нет постоянного портала?

– Нет, сейчас Двор Вампиров не желает иметь такой портал, – отвечаю я, взглянув на Хадсона.

– О, погодите! – Флинт достает из кармана черный бархатный мешочек. – Я чуть не забыл, что Мэйси дала мне эти штуки.

– Какие штуки? – спрашивает Хадсон, с сомнением глядя на мешочек.

– Волшебные семена! – торжествующе отвечает Флинт.

– Мне кажется, сейчас нам не нужен гигантский бобовый стебель, – говорю я.

– Я же говорю не о бобе, а о семени, – отвечает Флинт, закатив глаза. – К тому же мне их дала Мэйси. Она чувствовала себя виноватой и сказала, что мы можем использовать их, если нам понадобится портал.

– Портал? – Я смотрю на мешочек с интересом. – Ты хочешь сказать, что Мэйси заколдовала семена, чтобы из них вырос портал?

– Да, так она мне сказала.

– Но где она могла этому научиться? – спрашивает Иден, протянув руку к мешочку и заглянув в него.

– Возможно, в ведьмовской академии, в которой она училась прежде, чем ее выгнали из всех школ? – Флинт пожимает плечами. – Я не знаю. Мне известно только одно – она сказала, что эти порталы могут привести нас только туда, где сама она бывала прежде. Хорошо, что Двор Вампиров – одно из таких мест.

– Что ж, думаю, тогда нам всем надо отправиться туда, – говорю я и смотрю на Флинта. – Ты хочешь сделать это?

– Да, хочу! – Он забирает мешочек у Иден и достает из него одно перламутровое семя.

Мы все делаем несколько шагов назад, когда он творит чары, которым научила его Мэйси, и бросает семя на землю.

А затем, испытывая благоговейный трепет, мы смотрим, как семя Мэйси превращается в портал. Это самое странное и удивительное зрелище, которое мне доводилось наблюдать. Сначала семя зарывается в землю само собой. Затем проходит несколько секунд, и из почвы появляется зеленый росток. Поначалу он мал, но затем он растет и становится все больше.

Из него вырастают ветви, разрастаясь все шире. И уже через несколько секунд они образуют круг, похожий на волшебное зеркало из сказки о Белоснежке.

Но это не зеркало, а портал, полный магической силы и электричества – как и волшебство, которое его сотворило.

В нем нет радуг, нет калейдоскопа цветов, как обычно бывало в порталах, созданных Мэйси.

Нет, этот портал полон темной вихрящейся магии, которая завораживает меня и заставляет еще больше беспокоиться о кузине.

– Вряд ли я когда-нибудь к этому привыкну, – бормочет Флинт.

Я не знаю, говорит ли он об этом семени или о зловещей атмосфере, которая чувствуется в этой новой магии Мэйси, но сама я ощущаю и то и другое. Возможно, именно поэтому мое сердце колотится в таком бешеном ритме, когда я ступаю в этот портал.

Едва я оказываюсь в нем, меня охватывает холод, пронизывающий мое тело до самых костей. Меня пробирает дрожь, все начинает болеть. Одновременно мою кожу словно покалывают острые шипы – недостаточно для того, чтобы на ней выступила кровь, но более чем достаточно для того, чтобы чувствовать боль.

Один из шипов колет меня глубже остальных, и я ахаю, оказавшись наконец на другой стороне портала и приземлившись – как со мной бывает почти всегда – на пятую точку.

Глава 24
Дом, постылый дом

Я смотрю на себя, чтобы удостовериться, что у меня ничего не кровоточит, и вижу, что Хадсон выходит из этого портала как ни в чем не бывало, как будто он собирается прогуляться по набережной Темзы.

Вот козел.

– Красота, – насмешливо роняет он и протягивает мне руку, чтобы помочь подняться.

– Ничего себе. Что это было?

Мне кажется, что он хочет что-то сказать, но нет, в конце концов он просто пожимает плечами и отходит от портала. Я недоумеваю – что же это был за портал? Потому что с ним что-то не так – это подтверждает и реакция Хадсона.

Встав на ноги, я отряхиваю задницу и оглядываюсь по сторонам, пытаясь понять, куда именно этот портал выкинул нас. Я знаю, что нас окружает Двор Вампиров, но мы явно находимся не в той его части, которая знакома мне.

Тот Двор Вампиров, который мне знаком, состоит из сумрачных теней, орудий пыток и подземелий. А эта комната состоит из разных оттенков… белого цвета. Белая минималистичная мебель, белые диванные подушки, даже ковер на темном паркетном полу составлен из завитков различных оттенков белого.

Все это выглядит чертовски роскошно, но это явно не Двор Вампиров.

– Э-э-э, я не хочу никого обидеть, но, по-моему, на этот раз Мэйси подвел ее внутренний GPS, – замечает Флинт, выбравшись из портала моей кузины. У него тоже немного потрепанный вид.

– Да, мне тоже кажется, что мы попали не туда, – отзывается Иден.

– Определенно, это не похоже на «дом, милый дом», – соглашается Джексон и, подойдя к ближайшей двери, заглядывает в коридор.

– Но если мы находимся не при Дворе Вампиров, то где же? – спрашивает Хезер.

– При Дворе Вампиров, – отвечает наконец Хадсон, подойдя к нам. – Просто это его новая версия, уточненный вариант.

– Да ладно, – говорит Джексон, повернувшись к нему. – Что ты с ним сделал, чувак?

– Придал ему шик. – Хадсон изображает гримасу с легким оскалом, от которой всегда всем, кроме меня, становится не по себе. И если посмотреть на лица моих друзей, сегодняшний день не исключение.

– По-моему, это потрясающе, – говорю я, мягко глядя на Хадсона. – Как будто кто-то распахнул окно и впустил солнечный свет. Наконец-то.

Хезер медленно кружится и с мечтательным видом оглядывается по сторонам.

– Как красиво. Очень, очень красиво.

Я всегда считала, что готическая архитектура с ее стрельчатыми арками и сводчатыми потолками великолепна, но этот белый минимализм – я не знаю, как еще его можно назвать, – кажется мне еще прекраснее.

В этом чувствуется уют.

Потолки все так же высоки, но вместо стрельчатых арок и декоративных колонн, которые я видела здесь в прошлый раз, все вокруг кажется гладким, округлым.

Комната, в которой мы очутились, определенно предназначена для совещаний – об этом говорят длинные диваны и удобные кресла обтекаемой формы, окрашенные в разные оттенки белого и бежевого цветов.