«Господи… Ну зачем, зачем я тогда так напился?! Что потрясен был – ясно, но можно же было остановиться вовремя… А-а-а, ладно! Когда это на Руси вовремя останавливались!»

Глава 5

Старик, пригладив волосы и бороду, переведя дух и собравшись с мыслями (а также прогнав робость, чего уж тут скрывать), объявил:

– Ну, женушка… Остаешься ты одна на хозяйстве. Вернусь так скоро, как только смогу, а точнее – как опасность, нависшая над Русью-матушкой, развеется. Не горюй, береги себя, а я…

Договорить ему не дали.

– Ты что это, старый хрен, удумал?! – нехорошо нахмурилась старуха, растянув выцветшие морщинистые губы в зловещем оскале. Тускло блеснули новехонькие железные зубы. – Спокойная жизнь наскучила? Аль жена надоесть тебе успела, потянуло на молоденьких?! Ты гляди, я хоть и старая, а с посохом-то управлюсь!

– Остынь, глупая баба! – поспешно вскричал седой бородач, прижимая к себе посох. Будто и впрямь опасался, что старая карга сейчас вооружится им и начнет чудить.

– Я те остыну! Я те так остыну, мало не покажется! Только-только жить начали, хозяйством обзавелись… Плохо, что ли? Сыт, ухожен, обстиран, да и по ночному делу… – морщинистые щеки старухи вдруг порозовели. – Никуда не пущу, и не проси!

– А я и не прошу! Я тебя в известность ставлю! – повысил голос бородач, гневно сдвинув брови. – Слыханное ли дело, чтобы баба мужику перечила! Да не простому мужику, а главному волхву!

– Так и я не простая баба, а Яга! – топнула спутница жизни. Загудели половицы, снизу донесся страдальческий стон, полились жалобы вперемешку с кряхтением. Мол, избушка, хоть и на курьих ножках, уже не молоденькая и от таких ударов в восторг не приходит.

– Цыть!!! – окончательно взбеленилась старая карга. – Еще не хватало, чтобы собственная изба качала права!

– Что за шум, а драки нет?! – послышался веселый пьяный голос. В приоткрывшуюся без скрипа дверь (хозяйство и впрямь наладили, даже смазали петли, чего сроду тут не бывало) заглянул хмельной Лесовичок. В руке он сжимал наполовину опорожненную бутылку своего любимого полусладкого шампанского. – Или есть?

– Каррр!!! – донесся из-за его плеча осуждающий и удивленный голос.

– Я тебе, паскуднику пернатому, покажу: «страшнее бабы зверя нет!» – завопила ведьма. – Не забывай, у меня волшебные зубы вставлены!

– Лучше бы я этого не делал! – простонал волхв, схватившись за седые виски.

– Ну, коли сделал, не выбивать же снова! – рассудительно произнес Лесовичок и присосался к бутылке, запрокинув голову. В такой позе его и вынесло в открытый дверной проем. Донесся только испуганный вскрик, приглушенный звук удара от приземления на траву, а затем – комментарий, в котором цензурными были только слово «бабье» и разные соединительные частицы.

– Так, хватит! – рявкнул волхв и, уставив посох на окончательно разошедшуюся старуху, начал бормотать заклинания. Баба Яга испуганно взвизгнула, прикрыла голову руками:

– Ой, не надо, соколик! Прости, больше не буду!

– Каррр!!! – донесся ехидный голос снаружи.

– Злостный поклеп! Мы, женщины, никогда не обманываем! – искренне возмутилась ведьма.

– Карррр!!! – теперь в голосе ворона отчетливо различался глумливый хохот.

– И где ты так выражаться научился, черт пернатый?! – ахнула Баба Яга, побагровев от возмущения.

– А что, он неправду сказал? – хохотнул волхв, опустив посох. – Действительно, вы, бабы, особый народ! Сами выдумываете, сами и верите.

– Ох, страшная это вещь, мужская солидарность! – пригорюнилась старая карга. – Два кобеля всегда найдут общий язык, даже если один – в перьях…

– Ну, так что, мы договорились? – улыбнулся муж. – Скандалить, шуметь, грозить не будешь?

– Не буду, – вздохнула жена.

– Вот и умни…

Договорить волхв не успел. Вместо него это сделала ведьма:

– Будем вдвоем спасать Русь-матушку! Коли уж над ней опять опасность нависла.

– Вот тут надобно ненадолго вернуться в прошлое и дать пояснения. Дабы у читателей обоего пола не возникло мысли, что у летописца, образно говоря, то ли «крыша поехала», то ли он над ними насмехается.

После возвращения из похода в тугарские степи, обернувшегося сменой власти и заключением вечного мира, бедолага волхв, против ожидания, навлек на себя насмешки собратьев. Каким-то образом всем стали известны его похождения и блуждания между эпохами, под воздействием сушеных мухоморов. А главное – то, что совершил он, нанюхавшись белого порошка, принесенного окаянным Лесовичком…

Как с нескрываемой горечью и обидой говорил много-много лет спустя один овцевод из далекой Скотской земли: «Когда я в одиночку построил мост через ручей, чтобы всем жителям деревни было удобно ходить в лес за хворостом, никто даже „спасибо“ не сказал. Когда я уплатил долг бедной вдовы, чтобы ее с тремя малютками не выгнали из дома на улицу, ни один не сказал: „какой ты молодчина!“ Когда я внес самый большой вклад на ремонт церкви, никто не произнес доброго слова. Но стоило один-единственный раз напиться до беспамятства и спутать овцу с бабой…»

Бедный волхв краснел, кипел и пузырился. Он устал отбиваться от назойливых расспросов типа: «ну, и кто был лучше, молодица, или старуха?» А уж шутливые намеки, что теперь он, как порядочный человек, просто обязан жениться на Бабе Яге, приводили его в неистовство. Собратья же, видя, как он злится, продолжали подзуживать его с удвоенным усердием… Увы, иной раз и мудрый волшебник ведет себя не лучше глупого мальчишки!

И вот однажды, полностью истощив терпение, главный волхв возопил:

– Да чтоб вас, злоязыкие ехидны! Женюсь на ней! Вам назло! Слышите?! Женюсь!!!

Ответом был коллективный громовой хохот. Окончательно обозливший волхва и избавивший его от последних сомнений и опасений. Принарядившись в чистую и опрятную одежу, приведя себя в порядок (то есть, расчесав бороду и волосы на голове), он отправился в лес, к избушке на курьих ножках. Свататься. Радуясь, что баба Яга живет в глухомани и свидетелей не будет: хоть позору меньше…

В результате, ему пришлось прогонять Лешего и Лесовичка, которые явились к старой карге с такой же целью, и теперь яростно спорили, кто из них более достоин ее руки и сердца, а также прочих морщинистых прелестей.

– Да вы что, окаянные, сговорились?! – вопил волхв, грозя им посохом. (В котором, благодаря коллективным усилиям собратьев-насмешников, снова появилась волшебная сила, хоть и не такая могучая, как прежде). – А ну, вон отсюда! Ищите себе невест в другом месте! Кикимор разных, или еще кого. Чтобы я вас тут не видел!

– А по какому праву?! – попробовали было возмутиться конкуренты. – Пущай Яга сама выбирает, кто ей милее!

Пришлось волхву скрепя сердце применить посох, потратив часть силы… Огненные шары произвели должное действие. Леший с подпаленной шерстью умчался, не чуя под собою ног, а Лесовичок, заикаясь, стал твердить, что все понял, осознал, и о каких-то правах впредь даже не заикнется.

– Но в гости-то приходить позволишь? – робко спросил он, когда восстановилась четкая речь.

– В гости – пожалуйста! А сейчас ступай, не мешай. Я тут целую речь заготовил, а вы, паразиты, с мысли сбили…

– Так возьми меня в сваты! Уж так распишу и расхвалю – лучше не бывает, – заторопился Лесовичок. – А то как-то не по-людски получается: и жених, и сват – один и тот же! Да под шампанское-то… Мое любимое, полусладкое! – причмокнул он, показывая бутылку.

Волхв поначалу заколебался, но потом махнул рукой:

– Была не была! Пошли!

Старая ведьма поначалу долго не могла поверить своим ушам и даже рассердилась: нашли, мол, с кем шутки шутить, охальники! Потом удивилась. Потом, поддавшись красноречию Лесовичка, застенчиво потупилась, украдкой оглядывая себя. После чего, заторопившись, кинулась собирать на стол, подметать пол и сметать со стен и потолка паутину, причем одновременно. Волхв, улыбнувшись, остановил ее хозяйский порыв:

– Вот тебе мой свадебный подарок! Держи!

И во рту ведьмы появились новехонькие железные зубы. Вместо тех, которые были выбиты Сивкой-Буркой. Мало того – глубокие морщины на лбу и щеках разгладились, став едва заметными, исчезли старческие пятна. «Невеста» будто помолодела.

– Ох! – всплеснула руками Баба Яга, чуть не ошалев от счастья. – Ах! Ух!

– Эх! – захохотал, передразнив ее, Лесовичок. После чего взвизгнул от боли и неожиданности: ведьмина метла сама взлетела и огрела его по голове.

– Действует! Действует!!! – ликуя, завопила старая карга. – И не шепелявлю больше! Ну, милый… Да за это… Согласная я! Хорошей женой буду, вот увидишь!

– Увидим, увидим… – проворчал ушибленный сват. – А пока угостила бы чем, что ли…

– Ой, да мигом!!!

И пошла веселая пирушка… И была выпита та самая бутылка шампанского. И дошло дело до ведьминых настоек и наливок… И тряслась избушка от хорового пения на троих… И громко храпел сморенный хмельным жених, уткнувшись лицом в столешницу, а вдребезги пьяный Лесовичок, игриво грозя Бабе Яге пальцем и запинаясь, тянул:

– Вспомнила бабка, как девкой была,
Целой дружине однажды дала!

Ведьма притворно краснела, взвизгивая и хватаясь за голову: что, дескать, за охальники сюда явились, напраслину возводят на честную девушку…

– Когда наутро будущий муж протрезвел, избавившись от головной боли, тошноты и сухости во рту, а также от прочих нехороших признаков похмелья с помощью пива, припасенного заботливым Лесовичком, а также волшебного посоха, встал животрепещущий вопрос: а как, собственно, осуществить оный свадебный обряд? Согласие жениха было, невесты – тоже, а вот что дальше делать?

Озорное предложение Лесовичка – явиться в ближайшую церковь и заставить попа совершить венчание, вызвало коллективный истеричный хохот, перепугавший всю лесную живность далеко вокруг. Настолько явственно представилась картина: верховный волхв-язычник, держа за руку старую ведьму (в другой руке у нее, понятно, любимое помело), смиренно просит: «Соедини нас, святый отче, узами священного брака…» Со всеми вытекающими последствиями, включая яростную ругань попа и вопли сбежавшегося народа.

Робкое предложение самого волхва, что надо поклясться друг другу в верности перед уцелевшим изображением Перуна, где-нибудь в глухом капище, затерявшемся среди дремучих чащоб, было отвергнуто уже Бабой Ягой:

– Не-а! Не согласная я! И раньше-то не верила ни в Перуна, ни в Дажьбога, ни в Стрибога, ни в Велеса… Во всех прочих – тоже. А теперь и подавно.

– Ты не очень-то… – опасливо огляделся будущий муж. – С богами шутить опасно! Не веришь – не верь, но втайне.

– Так что же делать-то?! – начала сердиться старая ведьма.

– А живите просто так! – посоветовал Лесовичок. После чего ему снова пришлось с визгом увертываться от метлы.

– Ишь, чего выдумал! В грехе да в блуде?! Не бывать тому! – гневно сверкнула глазами Баба Яга. – Я свою честь блюду, как надобно!

– Бабуся, не поздно про честь-то вспоминать?! – искренне изумился Лесовичок. – О-ой, больно-о-о! Уйми свою подметалу!

– Ты не обзывайся, а то она и не так постегает!

Волхв кое-как навел порядок. После чего решительно заявил:

– Стало быть, ни нашим, ни вашим! Обряд будет общий! Соединят нас мой собрат и поп. Сразу, в одно и то же время.

– Не согласятся… – робко предположил Лесовичок.

– А твое любимое полусладкое на что? – улыбнулся волхв. – Напоим, согласятся! Особенно, если еще и денежек дать.

– Да его там осталось всего ничего, шампанского-то! – отчаянно взвыл любитель пенного напитка. – Уж и так берег, растягивал последний запас…

– А ты снова покушай мухоморов, да перенесись на эту… как ее… Мелкооптовую базу! И притащи целый ящик!

Лесовичок побледнел, потом покраснел, потом задрожал… И так яростно замотал головой, будто хотел, чтобы она оторвалась.