Пан Ежи Кричич, поручик уланской сотни южного

гетманства, командир первой хоругви добровольцев

За спиной раздается приглушенный топот десятков сапог – в подавляющем числе в первую хоругвь зачисляли шляхтичей и их слуг. Причем среди моих подчиненных есть более родовитые и уважаемые паны, чем я, но при назначении командира хоругви пан Ясмень уперся как бык (это он умеет!) и именно меня поставил старшим. «Изрядной храбрости и разумения молодой человек. Лучшего командира на сотню не найти!» – таким образом полковник (и мой бывший командир) охарактеризовал свой выбор.

Что же, теперь пришла пора оправдать доверие пана Ясменя… Впрочем, старшие над десятками поставлены, цель – до последнего защищать стену – ясна как день, и особых командирских навыков не требует. Скорее уж фехтовальных – но этого мне уж точно не занимать!

Резво взбегаем по узкой лестнице внутри башни. Не знаю, правильно это или нет, но выход на прясло возможен только здесь. И вход тоже – так что, заняв стену, противник будет вынужден выбивать массивные дубовые двери под убийственным огнем из каменных бойниц… Не так и глупо.

Пан Ясмень по обоюдному согласию с князем оставил в крепости лишь две хоругви, по сотне бойцов в каждой. Но если вторая защищает северную стену и ворота, находясь, по сути, в долгосрочном резерве, моих людей пан Торог решил использовать для защиты южной стены. А чтобы мы не несли лишних потерь от обстрела, он распорядился до поры до времени отвести хоругвь к воротам. Но вот пора и настала…

Впереди ослепляющим дневным светом замаячил выход на стену.

– Руби!!!

Выскочив вперед, обрушиваю удар чекана^[10] на стальной шлем приподнявшегося над парапетом заурца. Узкий клевец с тыльной стороны топорища прошивает тонкую сталь защиты, вонзившись в череп.

Первый.

Вырвав окровавленный шип из головы врага, перехватываю рукоять – и легким кистевым движением (с шагом вперед левой и переносом веса тела) отправляю топор в спину рубящегося со стрельцом азепа. Топор с хрустом вонзается в плоть, прорубив кожаный панцирь.

Второй.

Выстрел сзади обдал жаром, что-то горячее вжикнуло справа: поднявшийся по лестнице заурец, уже успевший занести кончар для укола, сбит метким выстрелом пана Енджика. Кивком благодарю его за спасенную жизнь и тут же выхватываю шпагу: над парапетом показалась рука очередного азепа, легшая на перекладину лестницы. Удар – и отрубленная кисть, брызнув на меня кровью, падает под ноги. Снизу раздается крик боли, тут же переросший в вопль ужаса – и практически сразу оборвавшийся где-то внизу.

Третий.

Соратники обтекают меня, заполняя стену и вступая в скоротечные схватки с уже поднявшимся врагом. Командовать ими бессмысленно – бой в одно мгновение разбивается на множество мелких схваток.

Быстро пробежав вперед, вырываю чекан из спины заурца – топором-то рубить значительно легче, чем шпагой, – и возвращаюсь назад, к лестнице.

Одного взгляда вниз, под подошву стены, достаточно, чтобы понять – лестницы от прясла не оттолкнуть. Когда их только приставляли, был шанс помешать рогатками, но сейчас их установили прямо со дна рва, и у нас просто нет рогаток нужной длины. Неплохо было бы скатить вниз бревно покрупнее – оно бы и штурмующих смело, и лестницу наверняка бы сломало, – да вот нет бревна! Крепость стоит в степи, здесь древесина встречается крайне редко, а заготовленный заранее дуб забрали на орудия. Толку-то от них… Нет даже камня, чтобы сбросить вниз, все пошло на начинку земляных пушек.

Между тем над парапетом появляется еще один заурец. И довольно эффектно – разом выпрямившись, будто прыгнув наверх. В руке зажат длинноствольный самопал. С двух шагов не промахнешься, но азеп слишком спешит выстрелить, а я рывком прыгаю вправо, одновременно метнув чекан. Не целился и не попал – но промахнулся и противник, пуля ударила в деревянную плаху левее.

Враг спрыгивает на узкую площадку, с обеих сторон огороженную высоким, по грудь, частоколом. В его руках сверкнул ятаган, а за спиной показался столь же проворный азеп… К последнему от башни спешит кто-то из моей сотни, я же, выхватив из ножен парные клинки, мягко шагаю навстречу заурцу.

Яростно взревев, враг рубит наотмашь – ныряю под ятаган, одновременно уколов навстречу. Однако противник легким прыжком уходит влево и тут же с силой рубит сверху, вложив в удар вес тела. Успеваю подставить под ятаган плоскость кинжала, одновременно направляя его от себя, как бы стряхивая вражеский клинок. Получается плохо, кинжал не то что не парирует, он даже направление атаки изменить не может, лишь на вершок отклонив удар ятагана. Но мне хватает и этого – с отшагом правой назад, по диагонали разворачиваюсь к противнику, одновременно подняв шпагу к голове – позиция для атаки. Стремительно колю сверху вниз, но азеп тяжелым ударом от себя сбивает шпагу и тут же обратным кистевым движением рубит навстречу, целя в горло. Лишь скорость и отменная реакция позволяют мне избежать смерти, отклонившись назад.

Укол – и расширяющийся к острию клинок ятагана с хрустом входит в стык ребер и живота. В глазах мгновенно мутнеет, и тут же становится нечем дышать, из открытого рта вместе со сгустком крови вырывается лишь глухой хрип.

Недолгое падение – и спина упирается в надежные, толстые плахи частокола. Но прежде чем сознание окончательно погасло, я успеваю с мрачной усмешкой произнести про себя: «Четвертый». Азеп, насквозь прошитый шпагой, лежит напротив, с торчащим из груди клинком.

Моим клинком.

Великий князь Торог Корг

Бой на прясле переходит в резню – с обзорной площадки донжона открывается прекрасный вид на происходящее.

Первые две волны атакующих отбили стрельцы, хотя для этого им пришлось отложить огнестрелы и взять в руки клинки. Затем их начали теснить, но тут на стену поднялась первая хоругвь добровольцев – как и во второй, в ней преобладают лучшие рубаки лехов. В считаные минуты союзники очистили прясло от заурцев – но азепы, словно «бессмертные» из древних легенд Востока, продолжают остервенело карабкаться по лестницам. Первая линия штурмующих колонн практически истреблена – но следом уже двинулась вторая.

– Они нас просто числом задавят…

Ируг произнес это тихо, но я услышал. Впрочем, я полностью согласен с сотником разведчиков – они задавят нас числом. Если только мы не сломаем лестницы…

– Ируг! Бери с собой десяток латников и поспеши на стену. В башнях остался небольшой запас бомбических ядер к пушкам – те же гранаты, только большего размера и мощи. Зажигайте запалы, дайте чуть прогореть – чтобы заурцы не успели их вытащить, и старайтесь бросать под лестницы. В степи с деревом туго, а те, что есть, заурцы сделали из собственных запасов. Сломаем их – отсрочим штурм как минимум на несколько дней!

– Есть!

Сотник будто растворился в воздухе – настолько быстро бросился вниз выполнять приказ. Жаль только, что я раньше не додумался так сделать – все же мы рассчитывали, что огонь нашей артиллерии будет более эффективен. Хотя мы и так подвыбили их пушкарей – ценных специалистов, не чета ополченцам и даже стрелкам ени чиры.

Но как же метко бьют их дальнобойные пушки! Первым же залпом накрыли одну из башен! Хорошо хоть, что после пары минут плотного обстрела – как только мы спустили свои деревянные орудия – мамлеки замолчали. Как я и предполагал, экономят порох.

– Орудия на вал! И шевелитесь уже быстрее!!!

Ируг, сотник разведчиков стражи, доброволец

Перед выходом на прясло я на пару секунд замер. Не хочется это признавать, но при виде открывшейся картины меня на мгновение парализовало от ужаса – вся площадка за парапетом завалена трупами и отсеченными конечностями. И выглядит это действительно жутко.

С ног до головы забрызганные кровью лехи столпились у лестниц. Несмотря на частую и точную стрельбу ени чиры – сейчас они бьют не залпами, а одиночными, тщательно целясь, – шляхтичи с отчаянной яростью продолжают рубить руки и головы поднимающихся заурцев. Но меткие выстрелы врага то тут, то там выбивают смельчаков, уже занесших свое оружие для удара, и везунчик азеп успевает вскочить на стену. Он бьется с отчаянной решимостью обреченного, погибает в первые же секунды – но короткая схватка дает время его товарищам подняться, и за спиной павшего оказывается по два азепа, а за спиной двух – уже четыре.

Небольшие группы врага истребляются с особой свирепостью, сдерживать их напор помогают ближние к месту схватки стрельцы. Но большинство их засели за зубцами и перезаряжаются – чтобы, закрыв наконец набитую порохом крышку полки, на мгновение высунуться и разрядить огнестрел по скопившимся внизу азепам. Или в сторону ени чиры. Правда, последние уже сломали строй и рассредоточились по полю, перестав быть такими уж удобными мишенями.

Все это я успеваю отметить за несколько ударов сердца. Придя в себя, коротко командую:

– По одному «гренадеру» и бойцу с факелом на лестницу. Помните – нужно выждать две секунды после поджога, а метать на третьей! Иначе запал не прогорит, и трубку вытащат из ядра!

Воины отвечают согласным гулом.

– Вперед!

Я добегаю до крайней из приставленных лестниц, пятой по счету на этом участке стены. За спиной – во рву – уже раздалось два глухих взрыва, которым вторит жуткий вой раненых и покалеченных. Но рухнула только одна лестница.

– Еще! Еще взрывайте!!!

Услышали они мой бешеный крик или нет – шум битвы все перекрывает, – но надеюсь, что догадаются. Так, все, остановка: впереди с поднявшимися на стену азепами отчаянно рубится тройка лехов. Заурцев уже четверо – а нет, трое: замыкающий упал, получив в спину кусок горячего свинца. Судя по пороховой вспышке, стреляли из ближней башни.

Резво сбрасываю со спины мешок с пятью ядрами – больше не вошло. Так же резво распутываю завязки с горла и достаю первую бомбу.

– Зажигай!

Незнакомый мне боец (в добровольцы шли стражи из всех сотен) молча протягивает факел левой рукой. Правой же он нацеливает самопал под срез парапета и через мгновение разряжает его в голову показавшегося азепа. Последнего сбрасывает вниз…

Запальный фитиль, утопленный в деревянную трубку, весело зашипел. Спина мгновенно становится мокрой – еще ни разу мне не приходилось сжимать в руках бомбу с горящим запалом и ждать… Отчего-то кажется, что рванет она именно в руках.

– Раз, два…

На «три» что есть силы швыряю ядро через парапет – от лестницы нас уже оттеснили; мой боец выронил факел и, вырвав саблю из ножен, в паре с уцелевшим лехом отчаянно рубится с наседающими заурцами. На площадке их уже пятеро…

Взрыв!!!

Ядро бабахнуло внизу неожиданно громко – и, судя по крикам боли, заурцам досталось знатно. Вот только лестница как стояла, так и стоит.

– Потесните их! Хоть на пару секунд!!!

Трясущимися от напряжения руками хватаю второе ядро и поджигаю запал. Уже без счета высовываюсь за ближний зубец – парни, отчаянно заработав клинками, отыграли мне пару шагов – и, высунувшись по пояс, швыряю бомбу под основание лестницы.

Есть! Рывком отпрянув, судорожно хватаю воздух ртом – я был прекрасной мишенью и осознавал это. Но пронесло…

Взрыв!!!

На этот раз бабахнуло чуть тише, скорее, гулко, а следом раздался оглушительный треск. На мгновение показавшийся над парапетом азеп отчаянно взмахнул руками, словно ища опоры, и рухнул вниз, вместе с остатками лестницы.

Уцелевшие азепы в ярости усилили нажим. В воздух взлетела отрубленная голова леха – его шпага застряла в пронзенном мгновением раньше заурце. Еще один сбил наземь моего соратника: враг успел нырнуть под размашистый сабельный удар и коротко уколоть ятаганом.