Вася тут же уронил топорик в воду. Благо тут неглубоко, выхватить его из воды за торчащую вверх рукоятку дело одного мгновения. Макар пробрел в воду, вынул из кармана каменное зубило и возобновил работу, будто ее и не бросал. Помощники Кабарры волокли тела двух умерших «старичков». Чтоб не волновать лишний раз поселенцев, они собирались скинуть их в реку ниже по течению, и, разумеется, наткнулись на троих друзей.

– А вы чего тут делаете? – Вася по-прежнему стоял спиной к берегу, когда раздался голос Кабарры, полный недоброго подозрения. Он с удовольствием прекратил долбить тростниковый стебель каменным зубилом, после топора, это казалось пустой тратой времени, и обернулся.

– Здесь тростник сочнее, – Аким уже выдавал бригадиру заготовленный ответ, – Для тебя же стараемся.

– Для меня? – Кабарра изобразил неискренне удивление и внимательно обшарил глазками всех троих по очереди.

– Есть у меня подозрение, – наконец, снова заговорил он, поигрывая черным тесаком, – Что вы, братцы поселенцы, что-то скрываете. Ага.

– Да что мы тут скроем-то? – вслед за бригадиром Аким тоже изобразил удивление, – Думаешь, мы тут приручили аллигатора, и он для нас тростник теперь надирает своей зубатой пастью?

Пара надсмотрщиков негромко рассмеялись, однако Кабарра, по всему судя, шуток не понимал вообще.

– Много на себя берешь, парень, – злобно прошипел он, угрожающе надвигаясь на Акима.

Вася понимал, что Кабарра гневлив, злобен и мстителен. Если сейчас его не остановить, может случиться непоправимое:

– Еще одну меру, – прокричал он, двинувшись к берегу, – Слышишь, Кабарра, ты сам говорил, одну меру сверху тебе, и мы можем работать как хотим.

Кабарра опустил тесак и обернулся к Васе.

– Мы будем давать тебе две меры сверху, и работать не только как хотим, но и где хотим.

– Три, – тут же ответил Кабарра, – Три меры сверху.

– Тогда мы будем ночевать здесь, – Вася продолжал сомнительный торг.

– Зачем тебе это? – на этот раз бригадир на самом деле удивился, впрочем, тот же вопрос читался в глазах Акима и Макара.

– Эти двое, – Вася указал на мертвые тела, – Они умерли от заражения. Если мы будем ночевать в лагерном бараке, рано или поздно тоже заразимся.

Бригадир на минуту задумался, оценивая приведенный довод. Наконец он принял решение:

– Каждый вечер вы сдаете мне шесть мер. Ага. Наутро я приношу вам ваши пайки.

– Идет, – Вася кивнул, подтверждая договор.

Кабарра развернулся и пошел прочь, помощники – за ним следом. Когда они скрылись, Аким с Макаром подошли к Васе.

– Вась, ты чего удумал?

– Да, Вась, – поддержал Аким, – Я конечно понимаю, что мы здесь стахановцы поневоле, «должны стране угля давать и по три нормы выполнять», но ночевать-то нам здесь зачем?

– Все очень просто, – Вася вздохнул, – Чем больше у нас самостоятельности и свободы действий, тем лучше.

– А не получится обратное? – засомневался Макар, – Теперь Кабарра будет следить за нами пристальней, чем раньше.

– Если и будет, то недолго, – Вася отмахнулся, – Он скоро привыкнет, что мы здесь ночуем. Подумайте сами, ему плевать, если мы сдохнем. И если мы пропадем в один миг, он про нас забудет в тот же день. Нам это только на руку.

– Что на руку, это понятно… но куда мы пойдем?

– Пока никуда. Пока мы не будем готовы пройти через джунгли – никуда.

– Думаешь, мы когда-нибудь будем к этому готовы? – Макар не столько спросил, сколько выразил сомнение.

Вася не стал отвечать, ответа у него не было.

– Ясно, что ничего не ясно, – ответил за него Аким и направился к оставленным кабарровыми помощниками телам, – Вот, засранцы, ведь с умыслом нам этих «зараженных» оставили.

Парни осмотрели их одежду и обувь. Хотя сразу было понятно, что эти лохмотья ни на что не годятся, Аким все же снял с одного вязаную куртку:

– Пустим на нитки, авось пригодится.

Он распустил несколько витков с ворота, где нить меньше всего пострадала от гнили и потертости.

– О, а это что? – в вороте умершего поселенца оказалась спрятана сложенная в четверо бумага, – Братцы, я начинаю чувствовать себя кладоискателем.

Друзья развернули бумагу.

– Так это же и в самом деле карта! – Аким так возбудился, что чуть не порвал ветхий клочок.

– Акима, не пыли, – привычно одернул его Вася, – А то твоя карта сейчас в труху рассыплется.

Они склонились над потертым листком.

– Качество карты – не лучше той, что нам тогда старый рыбак на бересте накарябал, – недовольно проворчал Аким, – И даже чем-то похожа. Вот река, вот она впадает в море. А это, видимо, морской остров недалеко от устья реки… И это все? А где клад искать?

– На этой карте нарисован не клад, – вдруг убежденно заявил Макар.

– А что?

– На этой карте нарисовано что-то получше клада.

– Макарка, не томи, – попросил Вася.

– На этой карте нарисована наша свобода!

– Поясни.

– Это план побега по воде. И судя по всему, тот поселенец собирался добраться до острова.

– Почему ты так решил?

– Потому что больше на карте ничего нет. Река, море и остров. Значит остров – конечная цель.

– Знать бы еще, что там на этом на острове?

– Коли доберемся, узнаем, – буднично произнес Макар и замолчал.

– Что-то сомнительный какой-то план, – Аким не торопился разделять с Макаром его решимость.

– Хоть какой-то план, – вступился Вася, – Лучше такой, чем никакого. По джунглям нам дороги нет.

– Так нам и по воде дороги нет, – возразил Аким, – И есть ли он этот остров? Вдруг не верна карта?

– Доберемся, так узнаем, – Макар посмотрел на Акима с вызовом, но сразу смягчился, – Ладно уж, давай отволочем этих в реку. Дел-то невпроворот.

Пока они тащили по воде тела поближе к стремнине, где смогло бы их подхватить течение, Акима осенило:

– Братцы, а ведь мы можем сделать хотя бы плот.

– Так нам Кабарра и позволит… – Вася посмотрел на Акима недоверчиво, будто не мог поверить в подобную наивность.

– Да подождите, – не унимался Аким, – С плота мы сможем добывать тростник. Во-первых, так безопасней, во-вторых, на плоту сухо, значит не придется гнить в воде.

– А что, такой довод Кабарру должен убедить, молодец, Акима, – похвалил Вася, – Боюсь только, за плот он нам опять меру добычи повысит.

– Ну и пусть, – весело согласился Макар, – Мы сдюжим.

– Тогда решено, – объявил Вася, – Акима, как сделаешь всем топоры, берешься за плот.

Глава 3. Новый вызов князю Вересу

Быстрым шагом Верес шел по Северградской крепости. Теперь это место не узнать. С приходом весны ледяные укрепления растаяли, но взамен возводились уже настоящие, из черных, обожженных в огромных печах куреневых бревен. На стройке сейчас трудилась уйма народа. Местные нелюди, окрестные крестьяне и ремесленники, привлеченные хорошим заработком, и даже несколько сотен бойцов из пехотных рот.

После того как царь Вакула вышел из ханского альянса, а князь Верес обрел независимость от подчиняющего договора и встал во главе нового объединения северных племен, война отступила куда-то далеко к южным рубежам континента. Там рубились между собой войска Азума и Тайгара, но на севере наступил мир, а Северград превратился в грандиозную стройку.

Восстанавливали не только крепостные укрепления. На самом острове в срочном порядке заново отстраивался замок, князь намерен был уже в этом году вернуть сюда столицу. На берегу возводились причалы и портовые сооружения, запрет навигации по Бунаре больше не имел силы, крупнейшая водная артерия, соединяющая восток с западом, требовала все необходимое для обеспечения грузопотока. Нужно ли говорить, что деньги из княжеской казны утекали как песок сквозь пальцы.

Предприимчивые да дальновидные, предвкушая, как в скором времени двинутся по рекам богатые караваны, уже вовсю подавали прошения на строительство гостиниц, таверн и постоялых дворов на берегах обеих рек: Бунары и Хонары в непосредственной близости к Северградскому порту. Главный княжеский советник Иван Егорович может и повременил бы удовлетворять эти прошения, по крайней мере до тех пор, пока не заработает Северградский порт, и ценность прибрежных земель существенно возрастет, но казна требовала срочных вливаний. Скрепив сердце, он подписывал прошения, не забывая, правда, требовать наперед существенный единовременный взнос в нифриле…

Князь вошел в свежесрубленный густо пахнущий терпкой хвойной смолой терем, отстроенный едва ли не первым и уже отданный под писарскую службу. Иван Егорович сразу перебрался сюда из старой столицы, кое как с самым малым уютом разместив свой многочисленный штат подчиненных с семьями. Еще только разбирались и расставлялись привезенные в спешке архивы, а советник уже требовал отлаженной работы всех отделов, дабы не дай бог, государство не осталось без учета и неусыпного пригляда.

– Здравствуй, Егорыч, – усаживаясь на свободный стул, князь упредительно махнул писарю рукой, чтоб не поднимался, – Как обстановка?

Иван Егорович отложил точеное под письмо гусиное перо, растер усохшие старческие пальцы и пожал плечами.

– Срочных дел много, но по большей части малозначимая текучка. Хоть бы вот, от заячьих купцов заявилась целая делегация. Волнуются, не утратим ли мы интерес к северному речному пути в связи с возобновлением навигации по Бунаре и Хонаре.

– Можешь их успокоить. Северный путь будем развивать и дальше, все договоры в силе. К тому же на северных реках стоят наши нифриловые передатчики. Оставить их без защиты мы никак не можем. И кстати, подключай Зайцев к новому направлению. Бунарский путь и для них сулит немалые выгоды.

– Об этом они тоже спрашивали, – писарь ухмыльнулся, – Зайцы прибыль не упустят.

– Так за чем дело встало?

– Все тот же вопрос обеспечения безопасности караванов.

Князь задумался и нахмурился. Иван Егорович уважительно молчал. В комнате повисла тишина.

– Значит так, – через некоторое время сообщил князь, – Дружину делить я не буду. Когда с таким трудом ее собирали… Кстати сколько сейчас у нас бойцов?

– Пятьсот матерых, – тут же ответил советник, – И, боюсь, это наш предел. Если нужно больше, то придется набирать из молодых.

– Не нужно пока, – Верес успокоил писаря, – Пятьсот достаточно. Если учитывать союзников, то в альянсе у нас немалое войско. Но эти пятьсот мне нужны в едином кулаке. А потому, мы так сделаем. По прилегающим к Бунаре землям я вышлю вперед разведотряды, а следом пройдет войско и зачистит их от лихого и разбойного люда. Всех лиходеев мы, конечно, за раз не перебьем, но те, что останутся, десять раз подумают, стоит ли нападать на купеческие суда.

– Отличная идея, – похвалил Иван Егорович, – Думаю, Зайцев это успокоит.

– Вот и славно. На этом все у тебя?

– Есть еще кое-что, – писарь помрачнел, – Оно вроде и не срочно, и на первый взгляд вовсе не заслуживает внимания… однако на деле может оказаться похуже всех разбойников вместе взятых.

– Вот как? Рассказывай.

– Хан послов прислал. Все и благочинно, и миролюбиво: поздравили с возвратом земель, заверили в добрых намерениях, и даже выразили благодарность за своевременные поставки гильдейского оружия…

– Но?

– …а еще проявили интерес к нашему платежному строю. Хан мол заверяет, что готов всячески поспособствовать его распространению на всю южную часть континента. Вот только хочет за это, – писарь невесело усмехнулся, – Ни много ни мало полноправное партнерство с равной долей.

– Губа не дура, – князь покачал головой, – Хан, конечно, и жадный, и наглый, но не дурак. Чтоб просить так много, у него должно быть что-то поболее, чем власть над югом континента.

– А как же, – подтвердил писарь, – Ханский посол намекнул, что если мы откажемся, хан имеет возможность создать точно такой же платежный строй совместно с косметической компанией. Она ведь не у дел осталась. Опять же косметичники не могут допустить столь резкого усиления своего конкурента, и теперь землю носом роют. Видимо и на хана они сами вышли.