Если для относительно мягкого мясистого тростника их топоры еще как-то годились, то рубить твердую древесину, – никаких каменных топоров не напасешься. Мало того, из каких ни попадя молодых стволов плот не сладить. Нужны полноценные толстые бревна. «Нет братцы, – рассуждал Аким, – мы тут не Робинзоны Крузо. Нам долгосрочные проекты не годятся. Срубить плот за пару лет мы сможем, конечно, но нас такие сроки не устраивают».

Он подумал было использовать уже поваленные стволы, в джунглях их навалом, но они все оказывались гнилые, в воде сразу шли ко дну. Тогда ему пришла идея, наловить так называемого «плавника», ведь по течению сплавляется много подходящей древесины, но попробуй еще ее вылови. В болотине у берега течения почти нет, значит нужно как-то добраться до стремнины и поставить там на поверхности воды заградительные ловушки, но, опять-таки, без плавсредства пытаться что-то городить на середине реки не представляется возможным. Устав думать, Аким вспомнил хороший прием на случай, если задача никак не решается: нужно на какое-то время занять себя чем-то еще, тогда решение возможно придет само.

Размышляя, чем себя отвлечь, Аким осмотрелся. Макар сидел на берегу и, разувшись, обсыхал. Заодно подбрасывал ветки в их дымный костерок и дозорил, посматривая по сторонам. Чтобы в случае появления надсмотрщиков, успеть предупредить остальных. Выработка с помощью топора шла у них настолько хорошо, что Вася с Макаром теперь работали по очереди. Набрать шесть мер они даже так успевали. Васин топорик с чавканьем врубался в тростниковый стебель и валил его с одного удара. Вокруг скопилось уже много нарубленных стеблей, они в беспорядке плавали в воде.

Аким вошел в воду и начал подбирать эти стебли. Когда набралась целая охапка, его осенило. Он тут же забыл, чем только что занимался, выронил все набранное обратно в воду и решительно пошел на берег за своим топориком. Вооружившись, он пристроился рядом с Васей и тоже начал рубить тростник. Опомнился он, только когда Вася схватил его за локоть.

– Акима, ты чего? – в Васиных глазах явственно читалось беспокойство за друга.

– Так это… – Аким посмотрел на Васю невидящим взором, – Не получится у нас деревянного плота.

– И что? Решил вот так вот сдаться? – Вася смотрел на него строго.

– Так это… – Аким несмело улыбнулся, – Мы из него сделаем…

– Из кого из него? Что сделаем? – и тут Вася понял, – Плот из тростника сделаем?

– Ну конечно, – Акима прорвало, и он заговорил с жаром, – Посуди сам. Он легко рубиться – это раз! Он плавучий – это два. В воде не гниет – это три. Отличный материал.

Аким счастливо засмеялся. Вася тоже заулыбался.

– Акима, я много раз говорил, что ты – голова. Не поленюсь еще раз, ты – голова!

Ради такого случая они прекратили на время работу, только чтоб выйти на берег и пересказать Макару Акимину идею. Макар присоединился к веселью и сплясал пару коленец. А потом они взялись за работу. Акима, правда, снова выгнали из воды, отправили искать, чем можно скреплять стебли. Возле берега он ничего подходящего не нашел, а далеко его одного не пустили. Тогда, вооружившись чем только можно, они втроем углубились в джунгли. Друзья искали что-то наподобие вьющейся лианы, гибкой, тонкой и прочной. Но все что находили, требованию прочности не соответствовало.

После безрезультатных поисков Аким предложил вернуться к реке. Даже если они найдут подходящий материал в глубине джунглей, каждый раз уходить далеко от стоянки и добывать – слишком нерачительно. Он сказал, что ветки речных деревьев по прочности точно подойдут, а он постарается придумать, как обеспечить их достаточную гибкость.

Однако ничего с ветками придумать он так и не смог, в итоге в дело пошел все тот же тростник. Вязать его, конечно, не получалось, нужной гибкостью он тоже не обладал, зато можно было плести что-то на вроде плетня. Он и делать его стал как плетень, так проще оказалось. Повтыкал в землю толстые стебли в один ряд, а более тонкие вплетал между ними. Плетение получалось дырявое, но ведь это не важно, главное стебли скрепить, чтобы все устройство не расползлось да не развалилось.

Сплетя один «пролет плетня» размером примерно метр на полтора, Аким вытащил его и пошел было прятать в кустах, но его остановил Макар.

– Акима, а ты чего только с одной стороны его глиной залепил?

– Что залепил? – не понял Аким.

– Да вот же, – Макар ткнул пальцем, показывая.

И действительно, в том месте, где Аким втыкал стебли в берег, полый внутри тростник, забился влажной глиной.

– Глазастый ты, Макар, – похвалил Аким, – А я и внимания не обратил. Но ты верно подметил. Надо на все отверстия такие глиняные пробки сделать, чтоб вода внутрь не затекала.

Аким так и поступил, и только после взялся за следующий фрагмент. Когда наделал их пару десятков, стал их сращивать, сперва по четыре штуки в одной плоскости, и сделал пять таких «плоскостей» размером два на три метра. А дальше накладывал их «слоеным пирогом» в пять слоев один поверх другого. Эти «слои» «сшивал» вдоль краев будущего плота, вплетая стебли уже вертикально. Для этого целые длинные стебли были не нужны, и он хотел было торчащие вверх излишки срезать за под лицо, но тут его остановил уже Вася.

– Акима, не срезай совсем, оставь небольшие колышки, можно чуть ниже колена, так они сойдут за оградку. И аллигатор на плот так просто не залезет, и грузить рубленный тростник можно будет прямо на плот, этот бортик ему свалиться в воду не даст.

Вот так с дружеской посильной помощью Аким за день смастерил плот. Когда стали спускать его на воду, он очень волновался. Оказавшись в воде плот закачался в поднятой им же самим волне, Вася сперва его потряс и покачал туда-сюда.

– Вроде крепко, – сообщил он и забрался на плот. Плот даже не сказать, чтоб сильно просел в воду, – Хорошо держит.

Следом забрались Макар и Аким. Плот отлично держал. Они взялись за руки, немного потоптались, попрыгали, сводили небольшой хоровод и посчитали испытания успешно пройденными.

– Ну что, братцы, – довольный собой Аким лучился гордостью за свою работу, – Что теперь прикажете изготовить?

– Теперь нам бы парус да весла, – размечтался Макар, – И мы вольны как ветер.

Аким тревожно посмотрел на Васю.

– Ну, это загнул Макарка, – Вася поспешил Акима успокоить, – Однако пара шестов нам не помешает, а то чтобы плот толкать придется каждый раз в воду спрыгивать.

Получив задачу попроще, Аким успокоился. Несколько тонких молодых и достаточно ровных деревьев он еще раньше приглядел недалеко от берега. Чтоб не тупить об них топор, раскачал и выворотил их с корнем, только ветки посрубал, и отволок к стоянке, где сунул корнями в костер, чтоб огонь корни сам обжигал. Вася с Макаром тем временем влезли на плот на пару добирать положенные меры, этот день они часто отвлекались от заготовки, к тому же много тростника ушло на изготовление плота.

Тем не менее, когда заявился Кабарра с помощниками, парни нарубили сколько положено, правда, уложены в стопки на берегу были только четыре меры. Еще две навалены на плоту, перегрузить тростник они еще не успели. Как оказалось, они зря переживали о том, как бригадир отнесется к постройке плота. Пока перегружали с него тростник и передавали помощникам, Кабарра едва удостоил их плавсредство брезгливым взглядом:

– И это вас держит? – спросил он.

– Держит худо-бедно, – Вася пожал плечами, – Все ж лучше, чем в воде гнить целый день.

Кабарра покривился и отвернулся. Больше на их плот он внимания не обращал. Он настолько привык воспринимать тростник в качестве мокрых, сваленных в бесформенные кучи стеблей, за которые поселенцам выдают суточный паек еды, что даже не рассматривал его как достойный строительный материал. Ну а ребятам это только на руку и повод лишний раз похвалить Акима, сообразившего, из чего лучше плот сделать. Когда надсмотрщики уже взвалили на себя охапки со стеблями и двинулись по тропе, Кабарра задержался, чтоб сказать еще несколько слов:

– Знаете, сколько в моей бригаде умерло поселенцев, с тех пор как вы здесь появились? – ни с того ни с сего спросил он.

– Нет.

– Десять. Ага. Десять поселенцев из тридцати.

Парни напряженно молчали, ожидая продолжения.

– На днях наступит сезон доджей, – снова заговорил бригадир.

– И сильно льет? – уточнил Аким.

– Как из ведра, – Кабарра сморщился, – Иногда целыми днями. Ага. Подумайте, может вам лучше в лагере ночевать. К тому же Кагуна со дня на день выйдет на охоту.

– Так у нас костер, – легкомысленно возразил Аким.

– Зальет ваш костер, – Кабарра отрицающе покачал головой, – И Кагуна – необычный зверь. Ага. Его костер не остановит.

Кабарра развернулся и пошел догонять помощников. А друзья, дождавшись ухода бригадира, устроили совет.

– Это что сейчас такое было? – полюбопытствовал Аким, – С чего это вдруг Кабарра проявляет о нас заботу?

– Так он же сам сказал, – пояснил Макар хмуро, – Треть бригады уже померло. А мы ему шесть мер каждый день… Вот он и беспокоится.

– Верно говоришь, Макар, – подтвердил Вася, – Кабарра не о нас заботится, а о выработке. С него ж поди тоже свою меру спрашивают. Но вопрос в другом. Что нам теперь делать?

– Обойдемся без их лагеря, – с угрюмой решимостью рубанул Макар.

– Я тоже так думаю, – согласился Аким, – Мы свой лагерь обустроим. Завтра же навес сделаю и канаву вокруг прокопаю, чтоб огонь не заливало.

– А с кугуаром как же? – Вася не спешил соглашаться с друзьями.

– По-моему Кабарра просто жути нагоняет, – сказал Макар, – Какой бы этот Кагуна ни был, а он дикий зверь, и не может не бояться огня.

– Посмотрим, – задумчиво протянул Вася, – Эх, нам бы копья хорошие, да щиты…

– Будут, – пообещал Аким, – У меня тонкоствол на костре сейчас обжигается. Потом обгорелые концы заточу, вот тебе и копья!

– Так ведь нельзя нам оружие иметь?

– А мы скажем, что это мол шесты, чтоб плот толкать, – не сдавался Аким, – А точеные оголовки мы глиной залепим и в огне ее запечем. В случае нужды глину с наконечника сбить нетрудно.

В эту ночь, когда парни улеглись спать, Вася, как уже повелось, заступил в дозор первым. Подкинув веток в костер, он осмотрел обожженный торец тонкого ствола. Корень у него уже выгорел, а сам торец хорошо просох. И толщина у молодого деревца в самый раз, в руку ложится как надо. Вася подтащил поближе к огню плоский шершавый камень, прижал к нему сверху двумя руками под острым углом обгорелый торец и начал точить поступательными движениями. Вперед-назад, вперед-назад. Через некоторое время слегка провернул древко, сменив место приложения будущего наконечника к шлифующей поверхности, и снова: вперед-назад.

Ночные джунгли смолкают только во время проливного дождя. Сейчас дождя не было, но Вася уже привык к беспокойной ночной суете многочисленных речных и прибрежных обитателей. Множество звуков в воде, в траве, в кронах деревьев сливались в сплошную шумовую завесу. Он отвлекся только когда во сне пошевелился Макар. Вася прикинул, не пора ли его будить себе на смену, но решил, что пока еще рано.

Заточив в черновую оголовок, он сменил угол приложения на менее острый и стал затачивать самый кончик, который слишком длинным и тонким быть не должен, иначе легко обломится. Вася не сразу обратил внимание, как вдруг разом затихли окружающие джунгли. А осознав, обернулся на волка, и стал вслушиваться звериным чутьем в окружающую темноту. Довольно быстро он обнаружил причину внезапно наступившей звенящей тишины. Шагах в тридцати от их лагеря, кутаясь во тьму и прикрываясь деревьями, за ним кто-то наблюдал. Сжимая в руках почти готовое копье, Вася немного отодвинулся от огня, чтобы его дым и свет не мешали получше разглядеть чужака.

Он быстро понял, что это не человек, а крупный зверь, разумеется хищник. Во тьме явственно светились два огромных кошачьих глаза. И было в нем еще кое-что, совершенно поразительное. Он был окутан так хорошо знакомой зеленой взвесью нифрильного заклятья. Корневой образ вепря на левом Васином запястье, будто готовясь к отражению могического удара, нагрелся и засветился красноватым светом. Вася уже не сомневался, это и есть тот самый, наводящий ужас, Кагуна. Ему вспомнились слова бригадира: «Кагуна – необычный зверь. Его костер не остановит».