Он замолчал, и я ответил от нас всех:

– Поздравляем вас, лейтенант. Но это необычный отпуск.

– Конечно, – со смехом ответил лейтенант. – Я просил о нем почти два года, и мне бы его не дали, если бы у меня не было в Вашингтоне влиятельного друга – моего дяди Саймона Уэллса.

– Саймон Уэллс! – воскликнул дядя Набот. – Знаменитый инженер-электрик, которого называют «главным колдуном»?

– Да, мой дядя завоевал некоторую известность изобретениями в области электричества, – был скромный ответ.

– Известность? Да я слышал, что он может поджарить старого Эдисона, – заметил Арчи, который не слишком подбирает слова. Он повернулся и удивленно посмотрел на офицера. – Разве не Уэллс изобрел большой аккумулятор multum in parvo^[3] и новый мотор для аэроплана?

– Дядя Саймон не честолюбив и за почестями не гоняется, – негромко сказал мистер Аллертон. – Он передал правительству полное право на несколько – совсем немного – своих поистине удивительных изобретений. Он находит набольшее удовлетворение в своих изобретениях. Его мало интересует, что будет с его изобретением дальше. По-моему, это признак непрактичного гения – непрактичного с обычной точки зрения. Тем не менее его отношения с правительством, хотя и не слишком тесные, оказались мне очень полезными. Узнав, что мне нужен отпуск, он тут же получил на него разрешение.

– Просьба Саймона Уэллса могла бы дать гораздо больше, учитывая его неоценимые услуги, – сказал я.

– Именно по этой причине он предупредил, что больше вмешиваться ради меня не будет, – ответил Аллертон, – так что я должен максимально использовать этот отпуск. Именно это заставило меня прийти к вам сегодня вечером.

Мы молчали, ожидая продолжения.

– По вашим словам сегодня днем я понял, что вы направляетесь на Кубу через мыс Горн, – продолжил он после нескольких мгновений размышления.

Капитан Стил кивнул.

– У вас быстрый корабль, вы уходите немедленно и направляетесь совсем близко к моей цели, – продолжал Аллертон. – Поэтому я пришел, чтобы спросить, не возьмете ли вы меня пассажиром.

Я вопросительно взглянул на дядю Набота и, встретившись с его взглядом, ответил:

– Мы не берем пассажиров, лейтенант Аллертон, но мы будем рады, если вы примете наше гостеприимство во время плавания. Вы будете желанным гостем.

Он покраснел, как я видел при свете качающейся лампы: к этому времени уже с обычной для тропиков быстротой стемнело. Я заметил также, что лейтенант Аллертон не знает, как себя вести в этой необычной ситуации.

– Я… я хочу взять с собой своего человека, – неуверенно сказал он.

– Вашего слугу, сэр?

– Одного из моих матросов. Отпуск для него я получил сам. Он майя с Юкатана.

– Приводите его, сэр, – сердечно сказал мой отец. – Нам все равно.

– Спасибо, – сказал лейтенант и замолчал, вертя шляпу в руках.

У Аллертона худое, усталое для такого возраста лицо, потому что ему не больше тридцати лет. Он среднего роста, атлетического телосложения и держится очень прямо – результат обучения в военно-морской академии и службы на военном корабле. Что-то в добром выражении его глубоко посаженных темных глаз и в интонации голоса привлекало к нему, и я уверен, мы все говорили искренне, приглашая его в наше плавание.

– У меня… несколько ящиков… сундуков, – сказал он вскоре.

– У нас есть место для груза, сэр, – ответил дядя Набот.

– Когда вы отходите? – спросил Аллертон, видимо, довольный нашим вниманием.

– На рассвете, сэр.

– Можем мы подняться на борт сегодня вечером?

– В любой час, когда захотите, – ответил я. Это была вахта Джо, поэтому я познакомил лейтенанта с нашим вторым помощником, а также с остальными членами нашей группы.

– Послать за вами, мистер Аллертон? – спросил Джо.

– О, нет, – ответил он. – Спасибо, меня привезет шлюпка с нашего корабля. Ребята сожалеют, что я так неожиданно ухожу, но я считаю, что должен воспользоваться этой счастливой возможностью. Мне пришлось бы ждать неделю или две прихода другого подходящего корабля, а мне важна каждая минута отпуска. Куба всего в ста двадцати милях по проливу от Юкатана.

С этими словами он вернулся на торпедный катер, на котором служил, и мы так привыкли к небольшим неожиданностям такого типа, что не обратили внимания на прибавление на борту в предстоящем долгом плавании. Мы были счастливой семьей на борту «Чайки», а лейтенант Аллертон казался хорошим парнем, он послужит приятным дополнением к нашему обществу.

Глава 2. Мы слушаем неожиданное предложение

Я не слышал, как ночью поднялся на борт наш пассажир, потому что крепко спал. К тому времени как я утром вышел из каюты, мы уже быстро шли по спокойной воде, которой славится Тихий океан.

В кают-компании я застал лейтенанта Аллертона за завтраком с капитаном Стилом, дядей Наботом и Арчи. Джо спал после ночной вахты, а Нед Бриттон находился на палубе. За стулом нашего гостя стоял такой красивый индеец, какого я никогда не видел. Это был майя, о котором говорил лейтенант; его звали Чака. Наши островитяне с Южных морей настоящие чернокожие, но у Чаки кожа цвета золотистой меди. У него прямые черные волосы, но нет широких скул, как у типичных американских индейцев, и удивительно правильные черты лица. Глаза большие, откровенные и темно-карие по цвету. Он кажется умным и наблюдательным, но никогда не говорит, если к нему не обращаются, а если говорит, то скромно и почтительно. Его английский язык выразительный, но не очень беглый, и легко понять, что язык он усвоил преимущественно на слух.

Меня сразу заинтересовал Чака, но при этой первой встрече я, конечно, не разглядел указанные выше характеристики. Он молчал и был неподвижен, как статуя, за исключением тех случаев, когда нужно было прислуживать господину.

Этим утром лейтенант был в белом парадном мундире; он извинился, сказав, что его штатская одежда ограничена, и, возможно, во время плавания ему придется носить старый мундир.

Мы ответили, что он может надевать, что хочет. Я подумал, что в мундире он выглядит более «мужественно» и впечатляюще, чем в штатском.

– Не понимаю, как у него может быть мало одежды, – заметил после завтрака Арчи, когда мы вместе прогуливались по палубе. – Аллертон ночью погрузил семь больших ящиков, и, если в них не его одежда, я бы хотел знать, что в них.

– Это не наше дело, Арчи, – заметил я.

– Думаешь, все это честно на борту? – спросил мой друг.

– Конечно, Арчи. Он лейтенант флота Соединенных Штатов и находится в законном отпуске. Он присоединился к нам с разрешения и одобрения своего командира.

– Знаю, но почему-то мне это кажется необычным. Возьми, например, этого его меднолицего парня, который скорее похож на короля, чем на слугу. Зачем Аллертону такой телохранитель? Не помню, чтобы у морского офицера было что-то подобное. И трехмесячный отпуск – по частному делу. Клянусь апостолом Петром! Ради чего это?

– Можешь спросить лейтенанта, – безучастно ответил я.

– А еще эти ящики, прочное красное дерево, обитое медью. Целых семь ящиков! Что в них, Сэм, как ты думаешь?

– Арчи, малыш, ты слишком подозрителен. И влезаешь не в свое дело. Давай лучше сыграем партию.

Во время следующих одного-двух дней наш пассажир был молчалив. Он не старался присоединиться к нам, но и не замыкался, бывал с нами, когда мы собирались, внимательно слушал наши разговоры, но воздерживался от участия в них, за исключением соблюдения необходимой вежливости.

Джо решил, что молодой человек задумчив и чем-то встревожен; он сказал мне, что лейтенант с майей общается не как со слугой, а как со спутником и товарищем, хотя тот, со своей стороны, никогда не отказывался от почтительного повиновения. Чака относился к Аллертону с любовью и верностью собаки, но когда кто-то из наших матрос или даже Нукс и Бриония пытались фамильярно обращаться с ним, он вел себя гордо и отвечал с положения господина.

Нас, то есть Арчи, Джо и меня, очень интересовали эти два необычных персонажа, и мы часто говорили о них друг с другом. Мы давно дружили и понимали друг друга с полуслова. Нам всем нравился Пол Аллертон, в его личности было что-то притягательное. Что касается индейца Чаки, то он нас не отталкивал, а скорее интересовал и привлекал. Однажды вечером Бри, с которым мы благодаря долгому знакомству разговаривали очень откровенно, сказал мне:

– Этот майя не обычный индеец, Сэм, поверь мне на слово. Он говорит, что его страна Юкатан, и это для меня ничего не значит, потому что я никогда там не был. Но народ Чаки хорошие люди, и сам Чака никогда никому не служил, кроме мастера Аллертона.

– Он служил во флоте, Бри.

– Это не в счет. Ты знаешь, о чем я говорю.

Вечером на третий день после выхода из Магдалены мы, как всегда, собрались на палубе и разговаривали, когда лейтенант Аллертон подошел к нам и сказал:

– Я хотел бы конфиденциально поговорить с тем, кто здесь командует. Чужаку трудно определить, кто это, поскольку вы все как будто одинаково заинтересованы в успехе «Чайки». Но, конечно, кто-то определяет вашу политику и принимает решения, именно к этому человеку я хочу обратиться.

Эта речь несколько удивила нас. Дядя Набот извлек изо рта трубку и ответил:

– Мы все в определенном смысле партнеры, сэр, и много раз вместе были и в добре, и в зле; мы доверяем друг другу как верным и испытанным товарищам. Насколько я знаю, у нас нет тайн друг от друга, и, если вы с кем-то поговорите, этот человек тут же соберет остальных и поделится с нами. Поэтому, если вы хотите поговорить о «Чайке», или о делах, или еще о чем-нибудь, говорите сейчас, и мы вас внимательно выслушаем.

Аллертон серьезно выслушал его речь и вначале как будто не решался говорить. Я видел, как он взглянул на Чаку, и тот ответил величественным кивком. Тогда лейтенант сел в центре нашей группы и сказал:

– Благодарю вас, джентльмены, за доброту. Кажется, я уже и так использовал ваше участие и внимание, но прошу оказать мне еще одну услугу.

– Говорите, сэр, – сказал мой отец, одобрительно кивнув.

– Насколько я понял, – продолжал лейтенант спокойно, – ваш корабль в данный момент не арендован. Вы направляетесь в Гавану, где намерены заключить выгодный контракт на перевозку из этого порта в Ки Уэст товаров, в основном табачных листьев.

– Правильно, сэр, – сказал дядя Набот.

– В таком случае нет никакого вреда в том, что я сделаю вам деловое предложение. Я хочу, чтобы вы высадили меня на восточном побережье Юкатана в малоизвестном месте, которое редко посещается кораблями. Вам придется отклониться от курса всего на несколько сотен миль.

Несколько мгновений все молчали. Потом капитан Стил сказал:

– Такое плавание, мистер Аллертон, требует определенных затрат с нашей стороны. Но мы свободны, время у нас есть, и у нас достаточно угля и припасов. Вопрос в том, сколько вы готовы заплатить за эту услугу.

На щеках Аллертона появилась легкая краска.

– К несчастью, сэр, – ответил он, – у меня очень мало денег.

У него был такой удрученный вид, что мне стало его жалко, а Джо быстро повернулся и сказал:

– Это неприятно, сэр, но у меня есть некоторые средства, которые мне сейчас не нужны. Если позволите дать вам взаймы, сколько нужно, я буду рад оказать вам услугу.

– Или, – беззаботно добавил дядя Набот, – вы можете заплатить нам позже, когда будет такая возможность.

Аллертон осмотрелся, встречая только сочувственные лица, и улыбнулся.

– Это не деловой разговор, совсем нет! – сказал он. – Я не собирался просить вашей финансовой помощи, джентльмены.

– Каковы ваши намерения, мистер Аллертон? – спросил я.

Он не стал сразу отвечать на этот прямой вопрос, очевидно, обдумывая свои слова. Потом сказал следующее: