Вышедший на свободу Людовик оказался в непростом положении. Пока он сидел под стражей, герцог Бретонский умер, а его наследница устроила себе брак с Максимилианом Габсбургом. Да, брак заочный и заключен в нарушение договора, то есть без королевского разрешения, так что его легко можно опротестовать и расторгнуть. Но… На руку Анны претендует король Карл Восьмой. Тот самый Карл, который только что освободил Орлеанца, и не просто освободил, а вернул ему все отобранные права и свое монаршее расположение. И как это будет выглядеть, если в ответ на такое великодушие Людовик попытается, во-первых, отбить у короля невесту, а во-вторых, бросить его родную сестру? Бросить Жанну, которая вымолила для него прощение. Жанну, которая, не боясь заразиться, самоотверженно ухаживала за мужем, когда тот заболел оспой… Нехорошо выйдет.

И Людовик отступился от задуманного. Как ни странно, Карл Восьмой относился к нему очень хорошо, любил принца и доверял ему, и именно Людовик в качестве советника короля вел переговоры с Анной Бретонской насчет брака.

Король женился на Анне, и в октябре 1492 года, меньше чем через год после свадьбы, у пары родился первенец, мальчик, Шарль-Орлан. Пришлось принцу Орлеанскому опуститься на одну ступень ниже: между ним и короной уже не один человек, а двое. Людовик участвовал вместе с Карлом в итальянской кампании, пытаясь реализовать свою давнюю мечту о Миланском герцогстве, там не все было гладко, но в целом Орлеанец вел себя по отношению к королю вполне лояльно.

И вдруг в 1495 году малыш Шарль-Орлан умирает. Королева Анна исправно рожает каждый год (зря она тащила с собой вторую кровать, ясно же, что не пригодилась), но ни одному королевскому потомку выжить не удалось. И Людовик начинает понимать, что все не так безнадежно: король не блещет здоровьем, у его супруги явные проблемы с выживаемостью потомства. А ведь в брачном договоре Карла и Анны четко прописано: если супруг умрет, не оставив наследника, его вдова обязана выйти замуж за преемника. Так что есть шанс, есть! Можно и королем стать, и на Анне жениться. (Некоторые авторы совершенно уверены, что Людовик Орлеанский был влюблен в Анну Бретонскую и хотел жениться на ней не только из политических соображений, но и из глубокой личной симпатии.)

И шанс реализовался! Карл Восьмой стукнулся о косяк и умер, выживших сыновей нет, следующий король – Людовик Орлеанский, принц крови, ближайший родственник по мужской линии.

Правление свое Людовик Двенадцатый начал мудро: отнесся к недавним противникам и соперникам с добротой и великодушием, чем привлек их на свою сторону. Вот, например, Анна и Пьер де Божё: уж сколько кровушки Людовик в свое время из них высосал своей борьбой за регентство! Казалось бы, нет у нового короля более яростных ненавистников. Ан нет, и их приручил. Дело в том, что Пьер уже стал герцогом Бурбонским, но, к сожалению, единственный сын супругов де Божё умер в том же году, что и Карл Восьмой, осталась лишь дочь, и возникла серьезная опасность, что права на Бурбоннэ станут оспаривать более дальние родственники мужского пола. Король пожаловал супругам де Божё грамоту, в которой закреплял наследственные права их дочери Сюзанны, и в благодарность за это Анна и Пьер примкнули к тем, кого можно было считать надежной опорой трона. Сюзанну и ее наследство постараемся не забыть, пригодится очень скоро.

И вообще Людовик не стал, в отличие от своих предшественников, сводить счеты. Он полагал, что раз он теперь король Франции, то не должен помнить обиды, нанесенные когда-то герцогу Орлеанскому.

Едва заняв престол, Людовик Двенадцатый озаботился разводом с Жанной и новым браком. Действовал он через Чезаре Борджиа, внебрачного сына папы Александра Шестого. Молодой Чезаре вроде бы шел по стопам отца, делал духовную карьеру и уже пребывал в сане кардинала, но как раз в то время решил, что ему все это надоело и он хочет жить как обычный человек. В августе 1498 года папа римский и коллегия кардиналов впервые в истории католической церкви приняли решение, согласно которому Чезаре Борджиа официально разрешили вернуться к жизни мирянина. Людовик Двенадцатый подсуетился и выступил с предложением: мы тебе подберем очень достойную жену из знатных дворян и отпишем приличных размеров земли, а ты попроси папу (в обоих смыслах этого слова) не препятствовать моему разводу с Жанной и принять все мои доводы без критики.

Сказано – сделано. Папа аннулировал брак Людовика и Жанны, признав его недействительным. Людовик на суде заявил, что за 22 года супружества консумации так и не произошло. Жанна настаивала на том, что брак был полностью осуществлен. Поскольку ход процесса был предрешен, понятно, к чьим показаниям прислушались, а к чьим – нет.

И вот здесь мы возвращаемся к тому моменту, на который я просила вас обратить внимание чуть выше. Людовик Одиннадцатый, видя, что зять не рвется в объятия хромоногой супруги, настоятельно требовал исполнения всего, что нужно. Хитрый и подозрительный, мог ли король и здесь пустить дело на самотек, положившись на честное слово принца Орлеанского? Уверена, что нет. За дверьми королевских спален всегда находятся слуги, и днем, и ночью, таковы правила. А состояние постельного белья с королевских кроватей обсуждается горничными, фрейлинами, прачками, служанками, да всем двором, если на то пошло. И не из любви к пустым сплетням, а в связи с пониманием важности вопроса: речь идет о производстве наследников королевской крови, это вам не кот начхал. Если бы принц Орлеанский нагло манкировал и не исполнял приказание короля, Людовик Одиннадцатый сразу же узнал бы об этом, после чего принцу мало не показалось бы. Жанна, давая показания на суде, точно знала, что есть свидетели, которые подтвердят ее слова. Но ее это, увы, не спасло. Разве свидетели имеют хоть какое-то значение, если суд куплен на корню? И вообще, слово короля имеет вес куда больший, нежели слова любого другого человека. И еще вопрос: зачем нужно было в буквальном смысле трясти перед папским судом интимными подробностями и прочим грязным бельем, если можно было просто сослаться на недопустимую степень родства? Чисто, красиво, без всяких сомнительных моментов, унижающих достоинство обоих супругов. Однако Людовик Орлеанский почему-то поставил во главу угла деликатный вопрос интимного свойства. По чьей вине брак не консумирован? По вине Жанны, которая слишком уж уродлива? Это оскорбительно для женщины. По вине ее импотента-мужа, который за 22 года ни разу «не смог»? Это ужасно для Людовика. Тогда зачем все это?

Наверное, на том судебном заседании велся протокол, и его можно найти в библиотеке Ватикана. Во всяком случае, без документального подтверждения мы сегодня никак не сможем судить о том, почему расторжение брака Людовика Двенадцатого и Жанны Французской было обставлено таким отвратительным образом, когда все можно было сделать элегантно и достойно.

Людовик получил вожделенный развод, обеспечил Жанну материально, чтобы ни в чем не нуждалась, и через несколько месяцев женился на Анне Бретонской. А в благодарность за содействие посвятил Чезаре Борджиа в рыцари ордена святого Михаила и даже усыновил его, сделал членом королевской семьи с правом иметь на своем гербе три королевские лилии. Ну и насчет земель и выгодной женитьбы король не обманул, все сделал, как обещал: Борджиа получил графство Валентинуа, которое ради нового владельца сделали герцогством, и сестру короля Наварры в жены.

Развод короля Франции все-таки выглядел скандальным, и Людовик не рискнул короновать свою новую жену сразу после свадьбы, выждал еще пять лет, пока страсти не утихнут. К моменту коронации Анны в 1504 году у супругов трижды рождались дети, но выжила только дочь по имени Клотильда (Клод), а двое сыновей умерли: один при рождении, другой во младенчестве (или, согласно другим источникам, один родился мертвым, а другой прожил всего несколько часов).

Да, первый же ребенок пары, девочка Клод, родившаяся в 1499 году, выжила, но дальше все шло неудачно: либо мертворождение, либо младенческая смерть, либо выкидыши. И Людовик понял, что все не так радужно, как он себе представлял. В первом браке у Анны Бретонской было семь беременностей и только один жизнеспособный ребенок (скончавшийся от кори Шарль-Орлан), так какие основания надеяться на то, что во втором браке будет принципиально иначе? Анна стала старше, да и сам король не молодеет, и здоровье его лучше не становится, совсем даже наоборот: он болеет все чаще. Нужно начинать думать о том, кому достанется французская корона, если у Людовика Двенадцатого так и не будет сына.

Говорят, брак Людовика и Анны был крепким, супруги жили в любви и согласии. Единственным поводом для ссор и споров за все годы супружества стал вопрос о выборе мужа для Клод. Вопрос необычайной важности, ведь муж Клотильды станет герцогом Бретани, а если у Людовика так и не появится сын, то зять может начать претендовать на французский трон. Салическое право, будь оно трижды неладно, не позволяет самой Клотильде стать правящей королевой. И вот по этому пункту позиции мужа и жены кардинально разошлись. Анна стремилась максимально обезопасить свою родную любимую Бретань от притязаний короны и выбрала в зятья… Знаете кого? Внука своего несостоявшегося мужа императора Максимилиана Габсбурга. Напоминаю: от брака с Марией Бургундской у Максимилиана осталось двое детей. Дочку Маргариту сосватали Карлу Восьмому, потом нахально развернули и отправили домой вместе с приданым. Вспомнили? А сынок Филипп Бургундский вырос и женился на испанской принцессе Хуане Кастильской, вошедшей в историю под именем Хуаны Безумной. Если вы немножко помните историю Англии, то Хуана – родная сестра Екатерины Арагонской, первой жены Генриха Восьмого Английского, той самой, которая не давала мужу развода и умерла, продолжая считать себя королевой и законной супругой несмотря на то, что король уже женился на Анне Болейн. Так вот, в 1500 году у Филиппа и Хуаны родился мальчик Карл, который, вполне вероятно, будет наследовать и своему знаменитому дедушке-императору, и своему отцу, имевшему в тот момент вполне реальные виды на испанскую корону. В общем, партия неплохая, надо признать. Хотя «вполне вероятно» не означает «наверняка». Анна Бретонская по старой привычке видела спасение Бретани в Габсбургах. Она очень любила родное герцогство, постоянно отстаивала его независимость и не хотела, чтобы Клотильда принесла свое наследство французской короне, ведь в брачном договоре Анны и Людовика было четко прописано: Бретань принадлежит Анне и только Анне, а также ее потомкам любого пола.

Людовик же имел иное мнение. Отдать Бретань иностранцу? Никогда! Самый близкий родственник по мужской линии – двоюродный племянник Франциск Ангулемский. Кто таков? Давайте считать: у Людовика Первого Орлеанского (убитого в 1407 году) и его жены Валентины Висконти было двое сыновей. Старший – Карл Орлеанский, отец нашего Людовика Двенадцатого, и младший – Жан. Сын Жана Карл Ангулемский приходился королю Людовику двоюродным братом, а внук, сын этого Карла, по имени Франциск, соответственно, двоюродным племянником. Конечно, это еще совсем ребенок (Франциск родился в 1494 году), но в любом случае он может стать королем Франции как самый близкий кровный родственник по мужской линии, других-то нет, отец Франциска, герцог Карл Ангулемский, уже умер. Людовик Двенадцатый считал, что Франциск является куда более подходящей партией для его дочери: если все сложится неблагоприятно и у него самого сыновей так и не будет, то девочка станет королевой.

И у той, и у другой точки зрения нашлись сторонники. Позицию королевы Анны поддерживал кардинал Амбуаз, человек, к мнению которого прислушивался Людовик и которому очень доверял. Позицию короля отстаивал маршал Франции Пьер де Роан (Роган), которому Людовик доверял ничуть не меньше.