Внутри меня все обмерло, горло сдавило невидимой жесткой рукой, выбивая из него хриплый сип. Кажется, еще немного ― и меня разобьет паралич самого настоящего животного ужаса, и он, паралич, меня, кажется, и разбил, когда оно выдало:

– Я же чувствую тебя… Чувствую тебя, ведьма.

– Что-о-о! – возмущенные слова полились вперед еще не осознавшего их мозга. – Какая я тебе ведьма, змей чешуйчатый, – и хлоп факелом по лбу, один раз, второй. Белая, в виде застывшего во льду огненного знамени вершина моей фалочки налилась багрянцем и осыпала мужское лицо алыми искорками.

Чешуйчатый машинально зажмурился, в то время как я рыбкой извернулась и проскочила в зазор между столом и стулом. Отбежала на другой конец помещения и юркнула за штору, уже не доверяя ни своей невидимости, ни мужчине неясного происхождения. А уж если он действительно мой Дракон, то вообще фаталити.

…И, конечно же, я, как обычно, забыла, что все окружающее меня ― просто сон! Не реальность, игра воображения. Уж слишком реальным все вокруг ощущалось. Только, как вы понимаете, не все, что кажется реальным, действительно реальное, и не обязательно фантазия ― действительно фантазия. Ведь по сути, если раздвинуть рамки сознания, откуда нам знать, что вокруг нас в данный момент реальный мир? Хватит и того, что если не ложиться спать, то завтра и вчера, как и времени, просто не существует, только сейчас.

…Все вокруг нас ― адаптированная игра…

Тряхнула головой, возвращая сознание к реальности и осознанно вовлекаясь в «настоящий мир» и принимая его правила, украдкой заметила, что и воздух будто всколыхнулся, запустившись вместе со мной.

А в обычном своем облике Девьян между тем как ни в чем не бывало, ― если это так можно назвать, ― растекшись в кресле, пил янтарную жидкость из бокала, утирал ребром указательного пальца губы, гладил пальцами фотографию в рамке, нетрудно догадаться, чью, и бормотал слова прощения, плел, что это его вина, это он должен был выпить яд, а не императрица, грозился обязательно отыскать предателей и жестоко наказать всех причастных, их уже ищут и вот-вот найдут, и вскоре он в полной мере отомстит за ее смерть. Именно так он говорил.

Притаившись в своем совсем не укромном убежище, раздумывала, как же помочь чешуйчатым, ведь оставлять за спиной убийц в самом деле нельзя, надо как-то помочь указать хотя бы на блонду. Да, она пешка. Но и пешки могут быть очень полезны, если знать, как ими управлять и как выжать из них максимум, тем более Лизетт ведь знала, должна была знать, кто главный кукловод не то переворота, не то заговора. Насчет вины Тьена я не была так уверена, в его отношении все косвенно и зыбко, и он все-таки брат, родная кровь как-никак, дикость ― его подозревать в братоубийстве или вообще той, кто его на свет произвел. Но, с другой стороны, в сериалах подобное вообще данность, вспомнить, например, «Великолепный век», там братьев своих родных пачками выносили ― и младенцев, и старшенцев.

Между тем сознание трусливо нашептывало: Девьян вообще не человек, гад хладнокровной породы, очень опасное существо, какое, узнав о попаданке, сломает мою тонкую шею не задумываясь или и вовсе просто сожрет, на хрена ему помогать?! Я скривилась. Иногда быть человеком очень сложно, по моему мнению, именно люди ― твари дрожащие и всего боящиеся, как бы это ни было прискорбно, все же инстинкт самосохранения заложен в нашей природе, но в том и дело, что это всего лишь мой страх, как перед более сильным существом, нормальный в общем-то, и я мозг вообще-то не винила! Ну, почти… Девьян периодически зыркает в мою сторону, будто чувствует что-то, но не видит же, иначе уже выковыривал меня отсюда.

Со вздохом опустилась на пол, привалилась затылком к теплой, благодаря ткани, стене, факелом отодвинула от лица тюль и принялась тщательно разглядывать спивающегося на моих глазах чешуйчатого. В груди тоскливо дрогнуло. Когда видишь, как сильный духом мужчина (а Девьян мне ощущался именно так: сильный, с железной волей, пусть и не лишенный юмора, как я успела заметить, но непоколебимый) искренне горюет, трет лицо мелко дрожащими пальцами, это… Это очень тяжело. И так сильно желание приблизиться и просто обнять, притянуть голову к груди, ласково погладить по чернеющим волосам…

Стоп, что?

Настороженно присмотрелась, с изумлением наблюдая, как каштановые волосы прямо на глазах приобретают иссиня-черный оттенок и будто становятся жестче, как черты лица каменеют. В горле застыл крик: не надо! Но с губ так и не сорвался. Сглотнув, беспомощно посмотрела на факел. В моей душе царил раздрай, ее разрывало от саднящего ощущения случившейся неотвратимой беды.

На самом деле я не знала, что это значит, что с ним в данный момент происходит, но, думалось мне, сие чудо вовсе не к добру. Похоже, на моих глазах рождался новый человек, жестокий в своих будущих поступках, в чем мне и предстояло буквально через несколько минут убедиться.

Будто в такт моим мыслям, Девьян неприятно усмехнулся; одним слитным движением в полном молчании смел со стола все на нем лежащее, замахнулся, и рядом с моей головой разбился бокал, только чудом рикошетные осколки не ранили, с отвратительным ощущением прошли сквозь меня, осыпаясь у боковой стенки.

Пораженно вскинула голову к мужчине, запоздало прикрывая факелом лицо и чувствуя, как отливает от лица кровь.

…Он вновь смотрел прямо на меня и в то же время будто сквозь, в его застывших, покрывшихся льдом глазах горел самый настоящий, направленный на тотальное уничтожение огонь.

Не знаю, к чему бы все привело в конечном итоге, может быть, меня бы действительно попытались спалить, ― если чешуйчатый в самом деле видел меня, ― но в дверь постучали, в полнейшей, пропитанной моим страхом тишине стук прозвучал будто колокол.

Девьян, так и продолжая таранить меня взглядом, хрипло бросил:

– Входи.

С трудом повернула одеревеневшую шею к проему, в котором застыл мнущийся стражник.

– Новости… хорошие?

И без того бледный, предчувствующий засаду стражник посерел и попятился.

– Наследник…

Далеко он не ушел. Девьян вскинул ладонь, и несчастный беспомощно застыл.

– Я слушаю.

– М-м-м… По вашему приказу мы проверили всех служанок, но никто из них не относил императрице и вам чай. Никто… – На лице Девьяна не проступило ни одной эмоции, он вообще никоим образом не выказал своей реакции, но стражник явно знал его лучше меня, он бухнулся на колени, ударяясь лбом о паркет. – Наследник, пощадите!.. Мы не могли пойти против приказа…

– Что вы сделали? – тихое спокойное уточнение, даже ласковое, но меня пробрало морозом до самых костей, а несчастный, кажется, зарыдал.

– Леди Дартан… Она сбежала…

Бух! Это стол под силой кулака Девьяна треснул и развалился пополам. Это ж какой силы удар должен был быть, чтобы массив раскорежило чуть ли не в труху.

– Когда?

– Два дня назад, буквально перед захоронением императрицы. Пощадите, наследник!..

Я охренела в самом натуральном смысле. Изо рта Девьяна вырвался самый настоящий огонь; я зажмурилась под вой гонца плохих вестей, лицо ощутимо опалило. Приоткрыв один слезящийся глаз, с восхищенным ужасом смотрела на раздавшегося в плечах мужчину, за спиной которого развернулись настоящие, покрытые переливающимися крупными чешуйками крылья. Его грудная клетка с трещащим по швам камзолом надулась, в глотке, покрытой чешуйками, промелькнул желтовато-алый мячик огня, и вместе с залпом всепоглощающего огня и звоном лопающихся окон, я вновь зажмурилась и истошно заорала, ощущая каждой плавящейся клеткой лижущий кожу жар.

Мама!

Он ― дракон! Самый настоящий дракон!

Факел, помоги.