Командир отряда хотел что-то объяснить местным жителям, но у него зашипела рация – на вершине горы появилась возможность прослушивать переговоры в городе. Архирейский прислушался и неожиданно скомандовал:

– Первое и второе отделения – за мной! Сержант Воронов остается за старшего!

Никакого деления взвода на отделения не было в принципе, так как взвод был сводным из разных учебных групп. Поняв, что сказал чушь, Архирейский исправился и забрал с собой половину личного состава, оставив Воронова с десятком парней в центре поселка. С изумлением Виктор увидел, как от КПП в сторону города выехали «Москвич» и ЗИЛ.

«Мать его, ну зачем же так-то делать! – выругался про себя Воронов. – Куда он помчался? Медаль за охрану общественного порядка зарабатывать? А нам-то что делать?»

Решение пришло само собой.

– Пошли вниз! – скомандовал Воронов и первым направился по кривой улочке к КПП.

– Слышь, Ворон, – догнал его один из ребят, – нам потом Архирейский задницу не намылит за то, что покинули пост?

– Какой пост? Ты о чем? – огрызнулся Виктор. – Вадим Петрович фиг его знает с какой целью притащил нас сюда, а сам смылся. Нам тут нечего делать.

– Ты уверен? – с сомнением спросил однокурсник.

– Ты обернись и посмотри, – предложил Воронов. – Нас – всего десять человек, их – уже больше сотни. У нас один автомат – у меня. Если сейчас у меня его снимут, то вас толпа палками забьет, даже рыпнуться не успеете. А на КПП есть еще два автомата. Там и будем держать оборону.

По какой-то странной разнарядке на КПП у въезда в Киркиджан не было своей БМП. У десятой школы неизвестно для чего БМП стояла, а на самом опасном КПП в городе – нет.

Воронов с парнями расселись вокруг вагончика КПП, закурили. Куртка на Викторе была насквозь мокрая, хоть выжимай. Вечерело, в сырой одежде становилось зябко. Воронов снял куртку, разложил на камнях, на плечи накинул солдатское одеяло из вагончика.

Как только стало смеркаться, к КПП из поселка спустились два мужика авторитетного вида.

– Что там, в городе, происходит, что за стрельба? – спросил с чудовищным акцентом один из них. – Армяне бунт устроили?

– Все нормально, – заверил Воронов. – Армяне Новый год празднуют.

– Как Новый год? – поразились мужики. – Сейчас же лето!

– Кто празднику рад, тот накануне пьян! Почему бы Новый год в июле не отпраздновать?

– Это ты так пошутил? – угрожающе спросил мужчина с золотыми коронками во рту. – Шути, шутник, только смотри, как бы хуже не стало.

– Погоди! – остановил его второй азербайджанец. – Вы запомните: если армяне пойдут на штурм поселка, мы их всех перебьем, никого в живых не оставим.

– Никто в поселок из города не зайдет. Мы не пропустим.

Мужики коротко переговорили между собой на родном языке и ушли в поселок.

Наступила подозрительная тишина. В городе смолкли выстрелы, чувствовалось, что взбунтовавшийся неизвестно из-за чего народ успокоился, выплеснул накопившуюся ненависть и разошелся по домам спать.

Воронов с двумя одногруппниками забрался на невысокую гору за КПП, откуда был виден почти весь поселок. На Степанакерт опустилась ночь. Небо над горой украсили яркие южные звезды. Огни в окнах киркиджанских жителей постепенно гасли.

Воронова клонило в сон, но он переборол себя и бодрствовал на вершине горы до наступления утра. В девять часов за ним приехал на штабном УАЗе Сват.

– Поехали! Архирейский ждет тебя, – сообщил он.

– Как остальные? – спросил Виктор.

– Придется подождать, когда Доктор Зорге транспортом обеспечит. Мужики, я вам завтрак привез! – крикнул Сват остаткам оперативного взвода и вытащил из салона УАЗа сумку из-под бронежилета, наполненную консервами.

По дороге в школу Воронов поинтересовался, как происходили события в расположении отряда.

– Все на удивление быстро улеглось. На трассе, там – да, там побоище было со стрельбой. Калачевская бригада на помощь пришла, если бы не они, неизвестно, чем бы дело закончилось. У нас же все нормально было, только столовую вдребезги разнесли. Вчера по столовой дежурили Биче-Оол и Батуев. Они, как увидели, что толпа собирается столовую штурмом брать, так через задний ход выбежали. Бегут, а им в след кричат: «Бей турок!» Бичу камнем по колену попали, он теперь из себя раненого изображает, на кровати лежит, стонет.

– Интересненько! – сказал Воронов. – Биче-Оол – тувинец, Батуев – бурят. Ни на турок, ни на азербайджанцев они не похожи…

– Ворон! – перебил его Сват. – Эта заварушка вообще ни на что не похожа. На нашем этаже, где мы спим, стекла побили, а в школьной столовой и в учебных классах не тронули. Странно, правда? Столовую на улице разгромили, но нашим пацанам дали возможность убежать. Если бы они хотели расправиться с нарядом по кухне, то окружили бы столовую и забили бы камнями до смерти и Бича, и Батуева. Сопунов скомандовал разогнать толпу. Как только мы выбежали на улицу, подростки тут же бросились врассыпную и больше не появлялись. Странный какой-то мятеж, правда?

Власти НКАО, предоставив в распоряжение отряда дальневосточников среднюю школу, закрыли на замок школьную столовую и запретили ею пользоваться. В качестве столовой предложили использовать бывшее уличное кафе, расположенное метрах в восьмистах от школы. Если бы отряд жил по зимнему распорядку, то никакого кафе бы не хватило разместить одновременно 460 человек. Летом в Степанакерт приехало меньше слушателей, из которых почти половина пребывала вне расположения – на КПП, так что в небольшом кафе в три смены можно было поесть.

По дороге в школу Воронов осматривал улицы, но никаких следов вчерашних беспорядков не видел. Ни баррикад, ни пожарищ – ничего, словно вчера был обычный скучный день.

5

События 10 июля развивались так. Утром к стадиону десятой школы подъехал самосвал и вывалил на землю полкузова битых кирпичей и булыжников. Никто из дальневосточников этому странному событию значения не придал. Мало ли что собрались делать с половинками кирпичей местные жители!

В Степанакерте было много диковинного, чего не увидишь в Хабаровске. Здесь, например, мужики жарили шашлыки не выходя из дома. Когда парни в первый раз увидели пламя на четвертом этаже многоквартирного дома, они подумали, что это пожар. Оказалось, нет! Хозяин квартиры гостей ждал. Для приготовления шашлыка у него была плоская жаровня, закрепленная на трубе метра полтора длиной. Труба была прикреплена к балкону шарниром. Для приготовления шашлыка на жаровню укладывали дрова, поджигали их и выставляли трубу перпендикулярно балкону. После того как дрова прогорали, жаровню подтягивали к балкону и жарили мясо.

Так что куча кирпичей на стадионе особого внимания не привлекла.

Примерно в 17.30 со стороны Шуши в направлении города Агдам по трассе ехали автомобили КамАЗ и ЗИЛ, скрепленные между собой жесткой сцепкой. У ЗИЛа накануне сломался двигатель. Починить его можно было только в заводских условиях или, на худой конец, на автобазе, где было соответствующее оборудование. В армянском Степанакерте азербайджанцы из Шуши починить автомобиль не могли, вот и потянули его в Агдам.

Примерно в километре от въезда в Степанакерт грузовики из Шуши догнал легковой автомобиль. Из пассажирского окна высунулся ствол охотничьего ружья. При обгоне грузовиков прозвучал выстрел сразу из двух стволов. Осколками стекла и дробью водитель КамАЗа был ранен в голову. Истекая кровью, он прибавил хода и остановился около КПП № 22, который контролировал въезд в Степанакерт. Легковой автомобиль обогнул грузовики и, не останавливаясь на КПП, свернул в город.

У поста хабаровчан окровавленный водитель КамАЗа выскочил из машины и бросился к слушателям:

– Помогите! Я ранен! Меня из ружья обстреляли.

Следом за ним из кабины ЗИЛа выпрыгнул второй водитель, обежал дежурного слушателя и спрятался за вагончиком КПП. Старшим наряда в эту смену был слушатель Агальцов, крупный молодой мужчина, медлительный и добродушный.

– Заходи внутрь! – велел он водителю. – Сейчас мы тебе раны обработаем, расскажешь, что случилось.

Антиподом Агальцова был его одногруппник Сергей Никитин, невысокого роста, подвижный холерик, частенько принимавший решения раньше, чем обдумывал их последствия. Никитин первым заметил спускающуюся со склона горы от Степанакерта толпу молодежи.

– По-моему, сейчас начнется! – крикнул он и бросился в вагончик за автоматом.

На КПП несли дежурство десять человек, вооруженных одним автоматом с двумя магазинами, резиновыми палками, касками и щитами на каждого человека. Такой странный набор средств защиты был предписан инструкцией МВД СССР. Автор инструкции составил ее, не выходя из теплого московского кабинета. Этот высокопоставленный милицейский чиновник считал, что один вид милиционера с резиновой палкой и щитом, в каске мгновенно утихомирит любого разбушевавшегося мятежника, а десять слушателей способны разогнать толпу человек в сто. Ничего подобного на практике, конечно же, не было. В смутное время, когда законы перестают действовать, только сила может сломить силу. У КПП сила была на стороне степанакертской молодежи.

С горы к трассе спустились человек тридцать, вооруженных палками с гвоздями, камнями, взрывпакетами и бутылками с горючей смесью.

– Э! Зачем вы прячете этих турок? – кричали подростки. – Они приехали нас убивать, а вы за них заступаетесь? Валите, откуда приехали! Мы тут сами порядок наведем.

– Спокойно, народ! – вышел к молодежи Агальцов. – Сейчас разберемся.

Ответом ему был град камней. Агальцову попали по каске и плечу, он был вынужден отбежать к вагончику КПП. Со звоном разбилась об асфальт бутылка, вспыхнула горючая смесь под КамАЗом. Раненый водитель взвыл, увидев, как его кормилец-грузовик начинает полыхать. Кто-то из толпы швырнул к вагончику взрывпакет, взорвавшийся с оглушительным грохотом.

Ситуация стала настолько критической и непредсказуемой, что Никитин наплевал на запрет первым применять оружие и дал из автомата короткую очередь в воздух. Подростки, как по команде, развернулись и лихо взбежали на гору.

– Ты рехнулся? – спросил опешивший Агальцов у Никитина. – На кой черт ты стрелять начал?

– Вызывай подмогу! – завопил в ответ Никитин. – Ты что, не видишь, что они не ушли и ждут подкрепления? С одним автоматом мы перед большой толпой не устоим! Растерзают на куски и по трассе разбросают.

Тем временем по Степанакерту разнеслась весть о том, что из Шуши громить город выдвинулась колонна КамАЗов с мужиками, вооруженными ружьями и ножами. Местные мальчишки заметили вторжение и попытались преградить дорогу, но милиция из Хабаровска открыла по детям огонь из автоматов. Один подросток был тяжело ранен и доставлен в больницу.

Город от таких известий вспыхнул, как спичка. Несколько сот человек пошли на штурм КПП № 22. Одновременно камни и кирпичи полетели в окна десятой школы и за забор воинской части, где дислоцировалась Калачевская бригада и где находилось руководство ВОГ^[4].

Переговоры КПП № 22 и школы по радиостанции ни к чему не привели: по каким-то причинам рация в десятой школе не смогла принять сообщение, мешали помехи в эфире. Дрожащими от возбуждения руками Агальцов переключил канал и связался с дежурной частью ВОГ. Ответивший ему офицер внутренней службы с полуслова понял, что происходит.

– Держитесь! – обнадежил он. – Мы выдвигаемся!

Толпе у воинской части быстро надоело кидать камни за высокий бетонный забор. Какой интерес бросаться камнями, если не видишь, попал в кого или нет? Осыпав проклятьями и угрозами невидимых с улицы солдат, мятежники разошлись.