Хотя обожгла колдуна вовсе не молния. И от этого заклятья действительно трудно защититься, если не тренироваться (как делали сыскные колдуны) долго и целенаправленно.

Проводивший опознание и изучение колдун слил в склянки три слепка. На первом – скрюченное, покрытое копотью, вздрагивающее тело. На втором – оно же, но с заклятьем опознания: оное «смыло» копоть и показало то, что находилось под ней – кожа в царапинах и крови, живого места нет. На третьем – мастер Шьян без копоти, царапин и одежды, с длинной цепочкой выколотых знаков быстрого разложения на левом предплечье.

В первую очередь Алья отметила именно знаки. И сразу вспомнила, что рассказывал о мастере Шьяне отец – глава колдовал левой рукой. Все дела делал правой, а вот колдовал только левой. Если бы он наносил на себя знаки сам, цепочка находилась бы сейчас на правой руке. Значит, не сам. Значит, кто-то очень не хотел, чтобы тело старого колдуна нашли и исследовали. Он тоже находился под сложным длительным воздействием несколько дней? Знаки уже успели зажить, им неделя, не меньше. А глава их не заметил.

И тот, кто это сделал, или не знал об особенностях мастера Шьяна (надо спросить у Дьюта, многие ли знали), или второпях забыл. Или нарочно сделал знаки на левой руке – ложным следом, чтобы никто не заподозрил близко знакомого человека. Местного.

Кто пустил слух, что глава нанёс знаки сам?

Кстати. Мастер Жьюсс написал, что старый колдун всю неделю перед смертью вёл себя странно. Вот и ответ – воздействие. Или всё то же подчиняющее проклятье, из-за которого спят его замы. Из-за которого он и нарушал свои вековые правила, забывал о старых привычках.

Далее – царапины. С порезанными мертвецами Алья имела дело почти так же часто, как с задушенными (то есть немногим реже, чем с утопленными), и без колдовства давно умела определять, какой именно нож использовался – кухонный, охотничий, военный, лекарский, из набора писчих принадлежностей или самодельная заточка.

Или же когти.

В Музейном ведомстве под заколдованным стеклом хранились куски кожи первых обитателей местных гор. Кости и вещи постоянно находили после обвалов в Орлиной долине, а почти целые тела – после схода ледников в окрестных долинах. Тела захоранивали, но прежде с них срезались куски кожи со старыми знаками или ранами. Так все обитатели Приюта с детства знали, как выглядит нападение горного орла – по рваным ранам на срезанных кусках кожи.

Алья мысленно сравнила исцарапанную «музейную» кожу и раны на теле мастера Шьяна. И не нашла видимых отличий. А успел ли колдун измерить глубину ран… потом будет понятно из отчёта. Сначала она хотела составить своё мнение о случившемся.

И последнее – гарь на коже. Ожогов нет – ни одного. То есть использовался так называемый «безопасный огонь». Одно из распространённых заклятий сыскных колдунов. Алья и сама часто к нему прибегала, когда выкуривала преступников из убежищ – вспыхнувшая одежда вызывала приступ паники, и люди или выскакивали из укрытий за помощью, или на время забывали об обороне, или обозначали себя и показывали, где именно прячутся. Для кожи и волос огонь не представлял опасности, но почти полностью сжигал одежду – и человек покрывался слоем копоти.

Наставники из училища уверяли, что это сугубо сыскное заклятье и обычные колдуны им не владеют. Алья умела зажигать вещи лет в десять, но её дед-сыскник научил. И не научились ли этому остальные местные колдуны? В Орлином Приюте тихо – и скучно. Только и остаётся что учиться. Постоянно и всему подряд. У друзей. У родни. Или таки в училище.

Зачем огонь? Чтобы глава запаниковал и не успел применить исцеляющее заклятье? Чтобы не подпустить никого к телу – чтобы подействовали знаки разложения? Или чтобы, опять же, направить сыскников по ложному следу?

Вопросы, вопросы – одни вопросы…

Кому же вы помешали, мастер? В Приюте вас уважали и почитали, вы возглавляли Колдовское ведомство без малого лет пятьдесят, и никогда ни отец, ни мастер Гьятт не отзывались о вас плохо. Не ворчали, не ругали старым маразматиком, не намекали, что пора бы на покой… Кто-то решил, что вы засиделись? И слишком ревностно относитесь к колдовскому имуществу города, не подпуская никого к древним знаниям?

А вот в «большом мире» отношение могло быть иным. Детей нет, жена умирает, наследство приличное, а племянников различной степени родства пруд пруди. Вот там-то не почтение на первом месте, особенно от родственников по линии жены, а деньги. Семейные сокровища. Родовые тайны ремесла. И прочее.

И причём всё-таки уснувшие замы и вскрытые гробницы?..

***

За воспоминаниями и размышлениями Алья быстро добралась до Обходной дороги – собственно, обе Чёрные улицы находились рядом с ней, десять минут неспешным шагом вдоль домов и продуктовых лавок, через крохотный парк на окраине. И как здесь оказался мастер Шьян, если Чёрные улицы соседствовали с Серыми, а старый колдун жил на Первой Чёрной?.. На Обходную дорогу ему вообще не было нужды идти…

Если только он, будучи под заклятьем и сопротивляясь ему, не захотел срочно кое с кем повидаться.

Алья припомнила отчёт сыскника: тело мастера Шьяна обнаружил мастер Ульюс, обитавший на Второй Чёрной улице, дом десять. Мастер утверждал, что заметил старого колдуна незадолго до его смерти – разбирал чердак и выглянул в окно посмотреть на грозу. И увидел прихрамывающую фигуру, бредущую по Обходной дороге со стороны улиц Красных.

В Орлином Приюте было всего двадцать улиц, расположенных очень просто. На севере, у Обходной дороги, слева направо три «крестика» – Красные, Синие и Белые улицы. Ниже (если смотреть на карту), в центре города, ряд «крестиков» Чёрных, Серых и Коричневых улиц. Далее, южнее, третий ряд – улицы Голубые, Зелёные и Жёлтые. А ниже, напротив Зелёных, единственный «крест» улиц Фиолетовых.

Когда-то рядом с Фиолетовыми находились улицы Багровые и Серебряные, но лет двести назад на юге сильно горели леса, и огонь остановили уже на границе города. Багровые и Серебряные выгорели полностью, а на Фиолетовых в то время (как и сейчас) обитали колдуны, и они спасли свои дома. А на месте сгоревших улиц появились сначала парки, потом лавки и торговые ряды, а после началась стихийная застройка домиками различных форм и расцветок (ныне это посёлки Первый и Второй). Дома задумывались гостевыми, но со временем гости города их выкупили. Приют привлекал тишиной тех, кто устал от суеты «большой земли».

Чтобы быстро попасть к себе, мастеру Шьяну требовалось добраться до перекрестья Серых улиц, а потом пересечь крохотный парк, лежащий между Серыми и Чёрными улицами, – и сразу из него выйти к своему дому. Улицы Красные находились рядом с Чёрными, да, теоретически глава мог пойти и этим путём, вот только он длиннее минут на десять-пятнадцать. Не годится для человека с больным коленом. Не годится, учитывая скорую грозу.

Мог ли он забрести туда случайно? Было ли это побочным следствием сопротивляемости?

При этом на Красных улицах мастера Шьяна никто не ждал. Сыскники бегло опросили обитателей Красных и выяснили, что о встрече он ни с кем не договаривался. А мастер Ульюс, завидев главу Колдовского ведомства, покинул чердак и поспешил к входной двери. Однако когда он вышел на крыльцо, гроза уже накрыла город. Резко потемнело. Мастер зажёг путеводный светильник – старый колдун находился совсем рядом, буквально за оградой дома, – но почти сразу же что-то случилось.

Огни вдруг погасли – все. И фонари на Обходной дороге, Чёрных улицах и у дома, и светильник мастера Шьяна, и путеводный заодно. А потом ударила молния. Мастер Ульюс видел лишь одну, а вот его дети, наблюдавшие за грозой со второго этажа, утверждали, что видели вторую, то есть первую, – когда уже стемнело, но фонари ещё горели. И ударила она в дорогу совсем рядом с мастером Шьяном.

Ветер зашуршал опавшими листьями. Алья очнулась от раздумий и обнаружила себя замершей на Обходной дороге. Ей бы развернуться и пойти к пресловутым Красным улицам и дальше, к дороге на Поющие гроты, а она стоит на прежнем месте и смотрит на крайний дом Второй Чёрной улицы. Если проследовать в этом направлении, то минут через пять можно изучить место смерти мастера Шьяна.

Решено. И Алья поспешила по Обходной дороге к краю Второй Чёрной улицы.

Молнии. Одна «погасила» свет. Вторая «убила» старого колдуна. Мастер Ульюс под заклятьем правды заявил, что нашёл его уже мёртвым. Обгоревшим. В луже крови. На дорожке – у ограды собственного дома. Добежал – и увидел, как сквозь копоть светятся на коже мастера Шьяна знаки. Не понял, какие, и на всякий случай быстро завернул труп в колдовской мешок. И тем самым спас единственное вещественное доказательство, ибо из праха тело уже не собрать.

Пах сыростью старый лес по правой стороне Обходной дороги. Темнели сквозь осеннее кружево парковых деревьев дома слева. Искрила брусчатка. А там, куда шла Алья, звучали тихие голоса.

Два голоса. Один спрашивал, второй отвечал.

Она ускорила шаг. И через пару минут увидела следующее.

Возле ограды дома номер десять стояли двое. Мастер Ульюс – высокий, полноватый, в вечной своей тёмной шапочке, которую он не снимал даже летом, и наброшенном на домашние рубаху-штаны новом пальто. И его противоположность – невысокий худощавый мужчина в поношенном сером пальто явно большего размера и шляпе, сдвинутой на затылок.

И Алья сразу, по спине, поняла, кто второй человек. Которому вообще-то положено отдыхать в гостевом доме после долгого перехода.

– Вы видели, как вспыхнуло тело? – строго спрашивал худощавый. Голос у него был тихий и хриплый, словно после болезни.

– Нет, мастер, – сдержанно и басовито отвечал мастер Ульюс. – Огня не видел. Только вспышку молнии.

Второй услышал звук шагов и проворно обернулся, оказавшись приглашённым из Камнеполья сыскником. С тем же рассеянным взглядом и отросшими, растрёпанными светлыми волосами. Его штаны и ботинки, как и пальто, знавали лучшие дни, но мастера Ирьяна это не смущало. Он работал.

– Утра доброго, Альяра, – сыскник улыбнулся. – Да, я вас знаю. Нет, мы с вами не встречались. Да, вероятно, вы обо мне слышали и даже в газете читали – и потому вам кажется, что вы где-то меня видели. Нет, в Сыскном ведомстве я ещё не был. Предпочитаю сначала сам свидетелей послушать и только потом чужие отчёты читать. А совещание состоится после обеда – так зачем время зря терять? И вы того же мнения, верно? Вы здесь целенаправленно или по пути в гробницы завернули?

– Д-доброго… – с запинкой, растерянно ответила Алья и почему-то посмотрела на столь же озадаченного мастера Ульюса.

Вообще-то до обращения «вы» нужно дожить и дослужить (и заслужить его). Мысли читать не умеет никто – ни колдуны, ни обычные люди. И потом… слишком уж внезапна встреча.

А мастер Ирьян невозмутимо продолжал:

– Если вы в гробницы, то я позволю себе составить вам компанию. Очень, знаете ли, любопытно взглянуть на столь необычный взлом. Да и на наскальные гробницы – дивная редкость, а я до них слаб. Вы же меня проводите? Карту города я ещё вчера вечером выучил, а окрестности – это… окрестности. Здесь нужна помощь местных.

Алья кивнула: конечно, проводит.

Сыскник же посмотрел внимательно и с подкупающей искренностью добавил:

– Очень рад поработать с вами. У вас прекрасный послужной список, вы сильная колдунья. Я читал ваше дело. И очень, очень рад, что вы здесь. Продолжим? – и он повернулся к допрашиваемому: – Так почему же, по-вашему, тело обгорело – но не горело? И разве у вас в горах случаются «острые» молнии, которые рвут тело когтями?

А мастер Ульюс выразительно посмотрел на Алью: объясни, мол.