Крепыш остановился, чуть склонил голову, с интересом глядя на мой концерт. Блин, а ведь взгляд у него слишком проницательный, это опасный противник.

– Руку на кран! – мой крик заставил вздрогнуть троих в проходе.

Гром повернулся к ним:

– Это он кому?

– Я же говорил, он странный, – выдал пеликан, – Выход искал из толчка.

А у меня как раз получилось, хоть это и стоило усилий. Я положил руку на барашек, открыл горячую, а потом ладонью обхватил раскалённый кран. Крепко сжал…

Комната вспыхнула, словно свет резко прибавили – я даже почувствовал, как зрачки расширились.

– М-м-м! – моё мычание заставило даже крепыша отшагнуть, а троица на выходе вообще отпрыгнула в коридор.

Боль оказала нужное действие, и я сразу опустился, взял плитку. Чуть больше уверенности – седой хозяин моего тела уже знал, на что я способен с ней.

– Что, магии нет, научился метанию? – Гром с недоброй улыбкой кивнул, – Уважаю, это классненько.

Я не ответил, на всякий случай держась рядом с краном.

Магии, говорит, нет? Ещё слово в копилочку сомнений.

Кстати, а как там моя псионика? Да, без импланта поток уже не совсем чистый – в наше время хрен найдёшь человека, согласного сидеть по пятьсот лет в медитации, разгоняя поток энергии до нужного уровня.

Я снова попробовал заглянуть в себя, но тут Гром шагнул ко мне, держа руки в боксёрской стойке. Он переступил через хрюкающего каштана, но сделал это слишком вальяжно…

Когда он резко рванул вперёд, выкидывая кулак, я был готов.

Правда, реакция у моего тела была никудышной – я чуть все жилы не порвал, уходя в сторону, но мощное предплечье всё равно прижгло ухо. Зато мой плиточный нож пошёл в ребро крепышу.

Нет, тот локтем сбил мою руку вниз, чуть не сломал. Но плитку я не выронил, рванул за собой.

Хря-я-ясь…

Белоснежная рубашка здоровяка перестал быть девственно целой. Моё оружие всё-таки нанесло урон – ребристый кусок зацепил нежную белую ткань, да так и протянул за собой, оставив разрыв на животе.

Пара пуговок упала на пол, едва слышно зазвенев.

– Ну, чушка, – крепыш ошарашенно поднял руки, глядя на рваную рубаху, – Я тебя…

Договорить я не дал. Быстро оттолкнувшись, аж икра заныла, я ударил его в подбородок тыльной стороной ладони. В кулаках не был уверен, ещё сломаю – я же совсем дрищ.

Гром всё-таки не ожидал, отшатнулся, уперевшись в раковину, хотя мой удар был ему как слону дробина. Я уже собирался воткнуть кусок ему в живот, но тот выкинул ногу, и тут мне пришлось уворачиваться – у него одна нога, как две моих.

«Какое неуклюжее тело», – подумал я, когда тяжёлый ботинок всё же скользнул мне по ребру, и меня отбросило в сторону.

Я споткнулся о тело каштана, и, падая, едва успел сгруппироваться. Моя же плитка скользнула мне по щеке – выпускать я её не хотел, а боевые навыки чужое тело плохо воспринимало.

– Охренеть, – Гром тронул губу, на пальце осталась капля крови. Видимо, прикусил от моего удара.

– Ой-ой, – выдохнул пеликан.

– Бежим, – крикнули двое за его спиной и исчезли.

– Трусы, – Гром едва не сплюнул, – Хоть бы на стрёме постояли.

– Гром, не надо, – пеликан держался за косяк, глядя вслед убежавшим.

Крепыш, оттолкнувшись от раковины, быстро пошёл ко мне. Я успел встать, и уже пятился к кафельным кабинкам. Пострадавший торец стенки, откуда я до этого вытащил кусок, опять упёрся мне в лопатки.

Тут произошло то, что на миг покоробило мою логику.

Крепыш снова поднял руки в боксёрскую стойку, но его кулаки… стали покрываться какой-то пылью! До меня не сразу дошло, что это каменная поверхность, будто кто-то обмазал ему руки цементом.

– Плохонько, ага? – улыбнулся Гром.

Тут его бицепс вздулся, едва не порвав рубашку, и каменная булава метнулась мне в голову. Я едва успел рвануть в сторону и вниз, как его кулак вошёл прямо в кафель…

БАХ!

Стенка, разделяющая два унитаза, выплюнула гору камней, деревянный лист дверцы пролетел где-то надо мной. Я как раз кувыркался, пытаясь не потерять контроль над телом, и расщепленный край деревяшки прошёлся по моей заднице.

По плечу мне ещё добавило вылетевшим куском кирпича, но я наконец приземлился на корточки, и сразу же этот кусок прихватил. А вот керамический клинок обломался от моего неудачного падения, и пришлось его выкинуть.

– Ты, пустырь, на кого руку поднял? – Гром снова пошёл ко мне.

Вскочив, я не сводил взгляда с его кулаков. Чуть ниже здоровенного локтя, посередине предплечья начиналась зона ороговевшей кожи. Через десяток сантиметров она переходила в самый настоящий камень, напоминающий гранит. Конечно, он сохранял форму руки, ладони и пальцев, но это…

Я метнул кирпич, каменный кулак свистнул – и снаряд взорвался облаком крошева. Мне даже пришлось прикрыть глаза.

– Один удар, и ты труп, – рыкнул крепыш.

– Гром! – пеликан в дверях чуть не трясся от страха, – Стой! Исключат же!

– Ну, значит, хреновастенько будет, – поморщился тот.

Пеликан выругался, и всё же исчез, только звук его ног ещё слышался некоторое время.

– Ты кто такой? – наконец, сипло спросил я.

Моя нога наступила на покорёженную дверцу кабинки. Я прошёлся по ней, ступил на пол, перешагнув выгнутый от удара край.

– Ты издеваешься? – Гром ухмыльнулся и стукнул каменными кулаками друг о друга.

Он тоже ступил на дверцу, дерево жалобно захрустело под его весом. Его мышцы заметно бугрились, когда он поднимал кулаки, а значит, у этих каменных молотов масса внушительная.

Интересно, а как это влияет на его координацию?

– Правильно говорят… – начал было Гром, желая добавить что-то важное.

Тут я рвусь вперёд, и крепыш замахивается. Сразу же приседаю, откинувшись назад, и пяткой со всей силы толкаю торчащий выступ дверцы.

Да, удар слабоват, да и надломанное полотно не выдержало, окончательно согнулось. Но дверь всё же скользнула под крепышом сантиметров на десять, и он клюнул вперёд, подставляя ногу, замахал руками.

– Да чтоб тебя! – вырвалось у него, когда его кулаки свистнули мимо цели.

Новый прыжок, и я намечаю удар ему в сплетение. Опытный Гром решил не терять время на баланс, а просто рванулся на меня – он закрылся руками, собираясь в падении ответить ударом.

А я уже скользнул вбок, отталкиваясь ногой ещё раз и собираясь проскользнуть мимо него. Свободная дверь так и манила…

Я почти разминулся с ним, но каменный кулак всё же достал моё бедро, и, подломившись, я неловко пробежал два шага, чтобы рухнуть сверху на каштана.

– Хра…

Глубокая стреляющая боль в бедре конкретно намекнула, что повреждения серьёзные. Я даже не пытался вскочить на эту ногу, а сразу, опираясь на целые конечности, поскакал к выходу как подбитый пёс.

И упёрся в начищенные ботинки… Да не одни, в коридоре показались ещё ноги.

Мне только и оставалось, что упасть на задницу, перекатиться и нырнуть под раковину.

Где тут шланг горячей воды? Руки судорожно принялись трогать соединения, чтоб сделать себе экстренное кипятковое оружие.

Я уже собирался рвануть горячую трубку, но тут в моё поле зрения попал Гром. Его кулаки медленно возвращались в нормальное состояние, а глаза испуганно смотрели в сторону двери. Нет, злости в его взгляде было достаточно, но что-то мне подсказывало, что в конфликте появилась третья сила.

– Господа студенты, – густой, наделённый властью голос прозвучал в помещении, – Надеюсь, вы понимаете, что это – залёт?

– Ну, Вася, – крепыш подарил мне ненавидящий взгляд.

– Хра…

***

Боль в ноге казалась адской, и каждое сотрясание едва не отправляло в обморок. А коридор с высокими окнами, по которому мне пришлось скакать, опираясь на плечо, казался бесконечным…

Никогда я ещё не был в таких долгих учебных иллюзиях. Продолжительное пребывание в мире, построенном машиной, приводит к атрофии мозга.

Это в коме мозг спит, а в иллюзии он действует, и очень активно. Псионик может выдержать это гораздо дольше обычного человека, но всему есть предел – пси-поле рано или поздно начнёт разрушать тело.

Получалось уже один три в пользу того, что это не иллюзия.

Да, и какое это, к псам, боевое обучение? Нас, как нашкодивших студентов, сопровождал к себе в кабинет какой-то магистр.

Он шёл перед нами в синем пиджаке до колен, с длинными русыми волосами, стянутыми в хвост. Брюки тщательно выглажены, ботинки начищены, в плечах военная выправка, руки сцеплены за спиной. На рукавах выделялись золотые аксельбанты – судя по этим шнуркам, его положение здесь очень высокое.

– В сегодняшнее смутное время, когда государь требует от нас единства и сплочённости… – вещал этот самый магистр с нотками укора, его голос эхом разлетался в широком коридоре.

Это явно представитель местной власти, потому что приказал Грому помочь мне двигаться, и тот безропотно тащил меня. Сам я идти не мог – каменная кувалда крепыша сломала бедро. Тот теперь с недовольной рожей пыхтел мне в ухо, и я едва успевал скакать за ним на одной ноге.

– Безлунь, – с ненавистью шептал Гром мне в ухо, – Я тебе устрою хреновастенько…

Меня он мало интересовал, я пытался понять, почему не чувствую псионику. Так ведь и сдохнуть не долго.

По бокам от нас стучали каблуками по полу хмурые молчаливые конвоиры, судя по всему, охранники в этой академии. Форма у них тоже была синяя, почти чёрная, и тоже вызывала у меня вопросы – слишком старомодная, но уже явно не царских времён.

На поясах у них висели узкие загнутые сабли с позолоченными эфесами, что в который раз поломало моё представление об этом мире. Я не жду плазмомётов, но где хотя бы огнестрелы?

Позади нашей процессии ворчали остальные участники драки. Хотя скорее наблюдатели – тот самый пеликан с чубом шёл за нами с двумя прихвостнями, которых я даже не запомнил.

– Это он, этот Василий всё натворил! – пеликан не выдержал, и всё же повысил голос.

В кого он тыкал там пальцем, можно было не гадать.

– Хочешь сказать, пустой вырубил Плетнёва?

– Да нет, господин магистр, просто эта чушка…

– Чушка?

Мы все резко остановились, я едва не опёрся сломанной ногой, и у меня потемнело в глазах. Жжёный пёс, как больно-то! Там не просто перелом в бедре: явное смещение, да ещё пара осколков попали в мягкие ткани.

Коридор с витражными окнами, по которому нас вели, пульсировал у меня в глазах от светлого к тёмному. Я давно отвык чувствовать боль во всей её гамме чувств, и теперь только очухивался время от времени, чтобы слушать и смотреть.

Пока возникла заминка, я попытался отрезать страдания силой воли. Если нет псионики, хотя бы самовнушением справиться. А дыхательные практики ещё и вспомнить надо.

– Чушка?! – с явным холодом ещё раз переспросил магистр, даже не оборачиваясь.

– То есть, Иван Петрович, я имел в виду… – голос пеликана задрожал.

– Думаю, я потом с вами разберусь.

Топот ног позади сообщил, что пеликан с дружками нас покинули. Мы двинулись дальше, и Гром грубо вздёрнул меня за руку, чтоб подтянуть на плечо.

Я вскинул голову…

Солнечные лучи сквозь окна освещают на стенах картины. На полотнах изображены люди в военных сюртуках, в плащах, в старомодных одеждах. Они застыли в боевых стойках, и художник почему-то нарисовал их со светящимися руками. Один так вообще бьётся с каким-то уродливым гуманоидом…

Я попытался рассмотреть чудовище, но снова потемнело в глазах. По привычке моё внимание полетело к затылку, чтобы получить управление над внутренней энергией… Пусто.

– Вы знаете, в чём ваше великое предназначение? Это один день, от которого зависит судьба всего мира. Маги Первого дня испокон веков, плечом к плечу, сила к силе, стояли на защите…

Тут у меня снова выстрелила боль, только почему-то в рёбрах. Я аж прикусил губу, почувствовав удар исподтишка.