И благодаря трезвому рассудку Холенц понимает, что его дни сочтены. Соседи не откажут себе в удовольствии оттяпать по паре сотен ларов(*) земли, обещанных им Эдгаром за сотрудничество. Повод? О, он найдется. И если все вокруг будут петь одну и ту же песню (барон Холенц – предатель, он все еще предан Моргате, проверьте его метку), ни одно судилище Белоснежки не найдет в их словах лжи.

(*) лар – мера площади, чуть больше гектара

– Тогда, – я машинально отступила, – мое присутствие может сделать еще хуже!

– Все уже сделано до вас, – с пугающей усмешкой заметил барон. – День предполагаемой смерти моей дочери стал сигналом к сбору заговорщиков. Я еще повоюю, конечно же. У меня есть преданные мне люди. Они и выведут вас из замка. Единственное, чего я не мог ожидать – возвращение Астеллы. Я боялся, что Эдгар погубил ее… и истово надеялся на нашу родовую магическую защиту. Ваше величество, – барон остановился и протянул мне свиток, – возьмите. Это защитит вас и Астеллу. Только нужно выполнить одно условие.

– Астеллу? – удивилась я, разворачивая верхний свиток.

Их оказалось несколько, совершенно одинаковых. На каждом присутствовала надпись:

«Предъявитель сей индульгенции, имярек, является заранее оправданным в королевских и прочих судах, если он не замечен в…».

Далее перечислялось то, о чем я уже слышала от Астеллы. Если предъявитель индульгенции не замышлял против Короны, сия бумажка может оправдать его в любом суде. Предательство должно быть доказано по всей форме.

– Сами понимаете, что мне они уже не помогут, – кивнул барон, – но вас могут спасти. В обмен я прошу защитить мою дочь, забрав ее с собой.

– Но, – поспешила возразить я, – мое положение очень шатко и…

– Куда бы вы ни отправились, где бы ни осели, вы останетесь Великой Моргатой, – с уверенностью ответил Холенц. – Рано или поздно положение дел изменится, и вы снова займете полагающийся вам престол.

Я испуганно оглянулась. За такие речи можно прямо отсюда пешочком проследовать на костер, и индульгенции не помогут. Я нашла еще один мутный момент в планах Холенца:

– Но меня ведь как раз обвиняют в заговоре против Белоснежки. Я ее вроде… э-э-э… отравить собиралась.

– Негодяи! – барон скрипнул зубами и потряс кулаками. – Обвинить Великую в банальном отравлении девицы на попечении! Ведь все знают, что если бы захотели, ваше величество… – Холенц изобразил в воздухе нечто вроде атомного взрыва. – Но вы не хотели губить девушку! Вы признавали ее право на наследство и подыскивали ей хорошего жениха! Это Камилла пожелала все и сразу!

Как-то так я и предполагала.

– Дело в том, – немного остыв, продолжил барон, – что вас обвинили, когда Камилла еще не была королевой, и в отношении вас индульгенции сработают. Меня же схватят, когда коронация уже закончится. Заговорщики предъявят мне обвинения не раньше, чем Камилла станет во главе королевства. И они будут правы. Уже полночь. Коронация началась. А я спасаю Моргату.

Ах, да, сегодня ночью, в полнолуние, коронуют Белоснежку. А эти свитки…? Выяснилось, что они магически «запоминают» все обстоятельства. И барону, после того, как он поможет беглянке, уже нельзя будет на них надеяться. А вот мне можно.

Я продолжала спорить. Пусть Холенц отдаст бумаги дочери, тогда ей не нужно будет убегать. Заодно она и отцу поможет, ведь по бумагам ей все прощается.

Нельзя, Эдгар не оставит сестру в живых, с индульгенциями или без них. А Моргата, то есть я, нищая или богатая, с магией или обезмаженная – есть Сила и Власть. С ума сойти, какое доверие.

– Хорошо, – сдалась я. – Вы нам поможете? В лесу буйствует нечисть.

– Пошлю с вами двух магов.

– Нужно больше еды, а еще одежда для ребенка, девочки. И еще одни сани.

– Для ребенка? Будет, – если барон и удивился, то виду не подал.

Мы с Кларой и Трисс спустились по тайному ходу в стене. По дороге я размышляла о судьбе Холенца. Есть ли у барона шанс выбраться из переделки?

Он мог бы бежать. Судя по тому, как свободно мы прошли сквозь замок (в воротах замка и переходах уже маячили мутные фигуры заговорщиков), некоторые пути в нем неизвестны даже Эдгару.

Однако барон возразил, что отвечает за своих людей. С ним у них есть шанс погибнуть достойно, в бою.

Просто сердце в клочья.

В тайную комнатку спустилась и Астелла. Она плакала и долго не могла оторваться от отца. Наконец, девушка смирилась и, всхлипывая, пошла с нами по подземному пути к санному обозу. Один из людей барона нес спящую Беатрис на руках. В руках второго были тюк с пожитками и сундучок с нашими нехитрыми «активами». Два мага с лошадьми в поводу маячили впереди процессии.

Теперь мы можем отправиться, куда захотим. Надеюсь, замок Вайсдан, где прошло детство Моргаты-Катарины, поможет мне собрать две половинки себя в единое целое.

Сани, подаренные бароном, были шире и вместительнее наших. В них с комфортом разместились Клара и Трисс.

Моя добрая пожилая помощница прониклась расположением к бедной девочке. Я не уставала поражаться, откуда в Кларе, всеми преданной и выброшенной на обочину жизни, столько тепла и сострадания.

У меня уже не повернулся бы язык назвать ее старушкой. За время нашего путешествия матушка Клара отъелась и привела себя в порядок. Ее кожа слегка разгладилась, а седые волосы были аккуратно уложены под головной платок. Я начала подозревать, что нашей «бабушке» не восемьдесят и даже не семьдесят, а не больше шестидесяти.

Трисс спала целые сутки, а, проснувшись, принялась с удивлением оглядываться по сторонам. От тяжелой простуды остались развесистые сопли, и на каждой остановке Клара заботливо поила малышку разогретым отваром.

Наученная очень горьким опытом, Трисс не спешила нам верить, а сидела, насупившись, в санях и односложно отвечала на вопросы. От еды она не отказывалась, но я заметила, как девочка прячет кусочки мяса в складках теплого платья.

Барон сдержал обещание и позаботился о малышке. Одежда была для нее слегка велика и не нова, но все отличалось прекрасным качеством. Аста узнала в ней свои детские вещи, но только обрадовалась этому факту.

Астелла тоже очень сочувствовала ребенку, чуть не ставшему жертвой Эдгара и его похотливых гостей. Как и мы, она надеялась, что остальные дети, собранные в замке, избежали ужасной участи благодаря вмешательству барона, которому мы все рассказали.

На одной из небольших остановок я решила с ней поговорить.

– Вот что, Трисс, – сказала я. – Я вижу, как ты поглядываешь в лес. Тебе полегчало, да? И настороженность проснулась. Знаю, что ты стащила кошелек с медью с пояса Клары. Я тебя очень понимаю, но для побега не самое лучшее время. Могу, если будешь настаивать, высадить тебя в любом селе или городе. Или оставайся с нами. Там, куда мы держим путь, нам понадобится помощь, и я буду рада лишней паре рук.

– Что мне нужно будет делать? – хмуро спросил ребенок, искоса поглядывая на воинов барона. Неразговорчивые парни продолжали ее пугать.

– Пока не знаю, – призналась я. – Помогать. Что ты умеешь?

– Плясать… и петь, – немного расслабившись, сообщила Беатрис. – Воровать могу, я очень ловкая.

– Воровать нехорошо.

– Знаю, это грех, – Трисс пожала плечами. – Жрец так говорил там, где мы жили с мамой, – на глазах девочки выступили слезы, но она смахнула их кулачком. – И мама тоже считала, что воровство – не богоугодное дело. Мне оно тоже не очень-то нравится: можно попасть в шахту или получить плетей. Но я не собираюсь никому угождать, даже богам, ведь они не спасли маму от гнилой лихорадки. И папу от тюрьмы, хотя я его плохо помню.

Ну вот, теперь я знала, куда подевались родители девочки. Может, отец Трисс еще жив?

– С нами тебе не придется воровать, – пообещала я. – Мы хотим добраться до замка Вайсдан. Возможно, мы сможем там поселиться и жить честно… пока не знаю, как, но точно не нарушая закон. Смотри, ты поешь и танцуешь, Аста играет на лютне и поет, и я тоже. Вместе мы целый ансамбль.

– Еще я умею варить похлебку! – обрадованно воскликнула Беатрис, подумав. – Со мной вы точно с голоду не помрете!

– Вот и договорились! Но кошелек лучше верни Кларе.

Трисс кивнула. Она передумала убегать и принялась старательно пить отвары Клары. Ведь для хорошего голоса (в составе нашего вокально-инструментального трио) ей требовалось здоровое горлышко.

К тому же малышка обрела нового друга в лице Унцика. Котенок, распознав в девочке такую же шаловливую и игривую натуру, не слезал с ее рук. Мы поручили Трисс важное дело – кормление Унцика на остановках, и наша маленькая спутница с серьезным и важным видом скармливала проглоту (достигшему размера двухмесячного кота) кусочки мяса и сыра.

Мы с Астой (Астелла попросила называть ее по-семейному коротко) заняли вторые сани. Девушка продолжала тихонько плакать, когда думала, что мы не слвшим. Обретя семью, она вновь ее потеряла. Я же старалась не думать о том, что происходило в замке Холенц после нашего бегства.

Покинув земли барона, мы продолжили путешествие по заснеженным лесам Гессена. Жилье все реже встречалось на нашем пути. Наши сопровождающие все меньше оглядывались назад и все чаще беспокойно смотрели по сторонам.

Темные тени сопровождали сани по ночам. Они боялись приблизиться, но Унцик каждый раз шипел и прятался под шкурами.

Маги барона, по-видимому, имели какие-то свои способы отпугивания нечисти (иногда я замечала, как парни выпускают из ладоней красивое зеленоватое сияние, и оно струится по дороге впереди), и хотя лесные твари две ночи подряд жутковато выли невдалеке, агрессии они не проявляли. Однако на лицах молодых людей читалось все больше усталости.

Вечером второго дня пути я настояла, чтобы мы нашли место для ночевки, так как на наших магов уже нельзя было взглянуть без содрогания – такими истощенными они выглядели.

Нам повезло: следуя по указателям, оставленным на деревьях охотниками, люди барона отыскали в лесу заимку. В небольшой избушке имелись дрова, нехитрая посуда и даже соль. Такие домики сооружались специально для тех, кого застигла в лесу ночь. Мы довольно комфортно устроились внутри, приготовив ужин из запасов мяса и крупы.

Глава 7

Поев, я заснула так быстро, будто меня выключили. Но далеко за полночь подскочила на соломенном матрасе, заменившем мне постель, не понимая, что происходит. Мне приснился наш студенческий оркестр. Все инструменты в нем словно взбесились и превратили выступление в какофонию.

Сначала мне показалось, что это лес вокруг исполняет какую-то дикую песню. Заунывную, голодную и… предвкушающую? Волки? Нет, голоса серых хищников я уже научилась узнавать. Звуки, издаваемые лесом, были похожи на вой лишь отдаленно. Ухо музыканта различило тоненький свист, скрежет, скрип и писк.

Рядом зашевелились мои спутники. Трисс заплакала во сне, повторяя: «Не надо, не надо!» Аста села и прижала к груди руки, На ее лице проступил страх.

– Крампи, – сказала она растерянно. – Лесные бесы? Ох, мамочка! Боги, помогите!

Один из магов, мужчина постарше по имени Ларт уже стоял у двери к двери, прислушиваясь.

– Крампи, – подтвердил он, кусая обветренные губы. – И их настолько много, что…

Маг не договорил, но все все поняли. Кроме меня. Я просто осознала, что мы в огромной беде. Мысленно я, конечно, выразилась по-другому, заменив слово «беда» более емким понятием, но сути дела формулировка не меняла.

– Их призвали магией, – тихо и безнадежно проговорила Клара. – Кто-то навел их на наш след. Кто-то, находящийся очень далеко… и сильный.

– Такое возможно, – скрипнув зубами, сказал Ларт, – если у колдуна имеется волос или капля крови человека, на которого он охотится.

Или у колдуньи, подумала я. Уж этого добра у моей падчерицы имеется достаточно, учитывая, сколько времени мы провели под одной крышей.

– Мы можем что-то сделать? – мой голос прозвучал жалко.

– Я… мы попробуем, – отозвался маг.