В итоге отдых выдался очень даже неплохой, а местечко оказалось еще и с историей. На небольшой туристической базе, основанной еще в семидесятых, собирались в основном любители пеших походов. Единомышленники могли уйти в лес с ночевкой на несколько дней, а после отмокать в турбазовской баньке либо ночами напролет философствовать у костра. Удовольствие было недорогим: все, включая экипировку и алкоголь, гости привозили с собой, а чужих среди завсегдатаев не наблюдалось. Но наступило время перестройки, и вместо бородатых балагуров с гитарами на базе появились «новые русские». Они арендовали территорию сразу на несколько дней и приезжали на «мерседесах», под завязку набитых визгливыми подружками и ящиками с элитным алкоголем, а иногда появлялись и чисто мужской компанией, чтобы порешать свои бандитские дела. После некоторых визитов местные жители натыкались в лесу на то, от чего кровь стыла в жилах: избавляться от неугодных, вывозя их в лесополосу, в то время было в криминальных кругах делом обычным.

В середине нулевых турбаза благополучно загнулась. Бандитов как ветром сдуло, а возвращать красивое место к жизни желающих почему-то не нашлось. У администрации денег не было, а из бизнесменов никто вкладываться в гиблое дело не хотел. Ну кто сейчас отдыхает на турбазах? В основном люди едут на моря, в Турцию, Египет, Хорватию. На худой конец, в Крым. Турбаза постепенно превращалась в проходной двор. Деревянные постройки пришли в запустение и стали разрушаться, немногочисленные остатки мебели растащили дачники. Когда-то ухоженную территорию постепенно загадили мусором местные бродяги и маргиналы. Они же пометили ее черными пятнами выжженной земли, пострадавшей от костров. На пляж течение выносило тонны мусора, а в реку тогда не плевал только ленивый. Дважды на опустошенной набегами проходимцев земле случались пожары, и оба раза огонь чудом не добрался до обветшалых бревенчатых домиков. Административному корпусу, правда, повезло меньше: в этой большой постройке чаще всего селились бомжи. Там полностью выгорели пол и крыша. Очевидно, что корпус поджигали умышленно, может быть, и не думая о каких-то серьезных последствиях, а вышло – как вышло.

А потом появились Инна и Егор Онегины.

Откуда родные брат с сестрой, всю жизнь прожившие в Москве, узнали о печальном положении дел – история умалчивает. Однако зачем-то Онегины решили выкупить никому не нужный участок земли и… возродили это чудесное место. Заручившись поддержкой нынешнего руководства района, за несколько лет новые хозяева сумели восстановить если не прежний, то весьма цивилизованный внешний вид турбазы. Они облагородили территорию, отремонтировали избушки и привели в божеский вид речной пляж. Здесь появились детская площадка, небольшой теннисный корт и пункт проката, где можно было разжиться резиновыми сапогами, непромокаемыми куртками и даже специальными рюкзаками для лесных походов. Один из корпусов отдали общепиту. Заменили уличные деревянные туалеты на нормальную канализацию. Возвели высокие надежные стены из бетона, вместо ржавых гнутых ворот поставили новые и даже провели к ним подъездную дорогу от автотрассы. На праздник, посвященный открытию обновленной территории отдыха, пригласили администрацию района и жителей окрестных населенных пунктов, с которыми планировалось заключить договоры о поставке в ресторан свежего мяса, молока, куриных яиц, сезонных фруктов и овощей, меда. А назвали турбазу «Онегин» в честь тех, кто вернул это место к жизни. Раньше она была «Лесной», но об этом названии уже мало кто помнил.

И пошло дело. Клиенты прибывали круглый год. Зимой приезжало много лыжников, прибывали порой целыми семьями. Иногда проводились новогодние корпоративы. В межсезонье большинство гостевых домиков пустовало, но летом клиентов было под завязку. Некогда заброшенное место с полуразвалившимися строениями постепенно превратилось в оазис для желающих отдохнуть недалеко и недорого.

Когда Инна и Егор поняли, что жить в Москве, а работать за ее пределами сложно и дорого (за бензин Онегины никогда за всю жизнь столько не платили), они окончательно перебрались из столицы на новое место жительства. Для этой цели владельцы дома отдыха переделали второй этаж административного корпуса под жилые помещения, где и устроились с полным комфортом. Теперь путь от дома до работы измерялся не временем, проведенным в дороге, а количеством ступеней одного лестничного пролета.

Обо всем этом и не только Егор и Инна Онегины охотно рассказывали постояльцам. Их простота и открытость нравились всем. Даже Стас Крячко и Лев Гуров, как-то так вышло, сразу нашли с ними общий язык. За всю неделю пребывания в раю ни у кого не нашлось претензий друг к другу, чего нельзя было сказать о других гостях, которые мотали нервы не только Онегиным, но и своим соседям.

Вообще народу здесь было не так уж и много. Например, молодая семья Лосевых, состоявшая из очень спокойного папы Геннадия и усталой мамы Лены, то и дело терявшей их общего сына Виталика, который не знал, что такое сидеть на месте. На девушку-аниматора он не обращал никакого внимания, и она скоро бросила попытки хоть чем-то увлечь малолетнего балбеса. Пацану было пять лет, и, как принято у детей его возраста, он постоянно занимался исследованием всего, что попадалось ему на глаза. Как быстро и насколько глубоко можно зайти в воду, пока родители тебя не видят? Как долго можно не дышать? Что за жук бегает по воде и не тонет? Каков он на вкус? Почему нельзя ночевать на пляже? А почему нельзя остаться на ночь в лодке, привязанной к столбику, вбитому в землю? Ну и что, что лодка в воде – она же не уплывет? Зачем нужно завтракать, если не хочется? Почему нельзя зарыться в песок с головой и напугать того, кто на тебя наступит? Вопросов к окружающему миру у Виталика было столько, что он не утруждал себя ожиданием ответа от других: он просто брал и делал то, что ему хотелось делать. Не спрашивая разрешения, не ища одобрения и вгоняя в ужас мать, которая, как показалось Гурову, ни разу не присела за всю неделю. Он постоянно видел ее фигурку. Мать непрерывно искала сына. Интересный момент: отец ребенка вообще не задумывался о том, куда в очередной раз рванул его отпрыск, и просил жену «успокоиться и отстать от мальчика, который наконец-то вырвался на свободу». Мама Лена пыталась, но надолго ее не хватало. В итоге в финале отпуска Гуров поймал себя на том, что уже против своей воли осматривается в поисках неугомонного Виталика, и если того нет рядом, то и сам начинает беспокоиться.

– Гуров, парень здесь с родителями, – напомнил ему однажды Стас. – Забудь о работе, отдыхай.

– Мало ли, – буркнул в ответ Гуров. – Залезет куда-нибудь, запутается еще. Или на змею наступит.

– Да вон он на дереве сидит, – указал рукой Стас. – Он там, кажется, со вчерашнего вечера. Жив и здоров, руки-ноги на месте и крепко держатся за ветки. Не пойму, правда, как он туда попал. Слишком высоко для его роста, а лестницы рядом нет. За такими любознательными юношами наше светлое будущее. А вон и мать. Точнее, то, что от нее осталось. Но главное, что ребенку хорошо. Успокойся.

Отец Виталика в это время попивал пиво на веранде ресторана и с кем-то разговаривал по телефону. Судя по отрешенной улыбке на лице, ему, как и сыну, тоже было наплевать на окружающих.

За неделю отдыха все успели перезнакомиться друг с другом, и в последующие дни общение проходило уже без церемоний. Даже трое друзей-банкиров, прибывших на новенькой «Тойоте Камри» и поначалу пренебрежительно поглядывавших в сторону весело бегущей речки, к концу недели проводили на пляже целые дни. Ежевечерне эти друзья накачивались ресторанным алкоголем по самые брови, пытались перекричать караоке, а наутро, пряча за солнцезащитными очками опухшие глаза, похмелялись пивом и снова отправлялись на пляж. Как-то за ужином они поделились с окружающими историей своего знакомства: дружат со школьной скамьи, окончили один вуз и, так сложилось, теперь служат в одном крупном московском банке. Один товарищ особенно выделялся из них своим невысоким ростом и внушительным выпирающим животом. Он представился Славой и один из всей компании каждый вечер после выпитого приставал с глупыми вопросами к бармену. Друзья каждый раз уводили его из ресторана силой, извиняясь за поведение собутыльника. Благо бармен даже не смотрел в их сторону.

В одном из домиков расположилась компания из двух молодых парочек. Обычная современная молодежь, слава богу, без закидонов и высокомерных взглядов в сторону представителей старшего поколения. Странно, что они вообще здесь оказались. Им бы больше подошел пляжный отдых на морском курорте, где днем и ночью бушует веселье под разноцветные коктейли. Гуров уже знал компанию по именам. Светловолосый и светлоглазый парень, предпочитавший белоснежные футболки, назвался Андреем, а его девушка носила имя Катя. Вторую девчонку звали Соней, а ее молодого человека, страшно худого и очень высокого, рассекавшего в любую погоду в неизменном красном свитере, – Сашей. Ребята хоть и редко обращались друг к другу по именам, но часто располагались где-то неподалеку, что позволило Гурову быстренько запомнить кто из них кто.

Вообще-то именно худой и высокий Саша поначалу привлек внимание Гурова, и причиной тому был свитер. Погода стояла жаркая, и человек, кутающийся в свитер, конечно же, не мог не запомниться. Даже на пляже Саша не раздевался, а просто сидел на траве рядом с брошенной одеждой своих друзей, которые с визгами и криками ныряли в воду. Но даже так можно было заметить, что при баскетбольном росте в этом случае накачанными мышцами и не пахло – одежда болталась на Саше, как на вешалке. Ему можно было дать лет двадцать. Черные волосы, длинная челка, прихваченная металлическим ободком для волос. Гуров ни разу не видел его улыбающимся. Если парень куда-то шел вместе с друзьями или просто стоял рядом, то все равно будто бы был не с ними. Он редко смотрел кому-то в глаза и еще реже участвовал в общем разговоре, все время пялился вдаль. Внешность, поведение, заметная замкнутость – все выдавало в нем какой-то некий внутренний протест. Во всяком случае, это было первым, что пришло Гурову в голову. Но странным он бы все же Сашу не назвал. Наверное, потому, что при всей своей исключительности тот все-таки выходил на улицу, обедал с компанией в кафе, а не торчал круглосуточно в номере. Было и еще кое-что: Саша никогда не расставался с блокнотом, в котором постоянно что-то рисовал черным маркером. «Художник или дизайнер, – решил про себя Гуров. – Или нервы так лечит». В конце концов Гуров пришел к выводу, что ни черта не понимает в современной молодежи, а до остального ему нет дела.

С этой компашкой, как ни странно, общение тоже сложилось хорошо. Если приходилось контактировать, то молодежь всегда была вежлива и предупредительна. А на второй день отдыха и вовсе развенчала миф о том, что нынешнему поколению плевать на всех, кроме себя. По старой доброй традиции Наталья тогда посеяла свой мобильник. Это выяснилось за обедом, когда ресторан был полон. Обыскав свою сумку, а заодно и карманы мужа, она запаниковала, Стас принялся ее успокаивать, а Маша уже была готова вернуться в номер, чтобы осмотреть все углы… Все присутствующие слышали слова Натальи, народ начал растерянно переглядываться, но вдруг к столу подошел Саша.

– Какого цвета был чехол вашего телефона? – спросил он.

– Темно-зеленый, – растерянно произнесла Наталья.

– Кажется, я знаю, где он, – ответил Саша. – Под лежаком на пляже валялся похожий.

– Ой, точно, мы же там были, – пробормотала Наташа.

– Я отнес его охраннику, а тот должен был передать кому-то из администрации, – продолжил Саша. – Если надо, то я схожу и заберу. Скажу, что нашлась хозяйка.

– Да не надо! – замахала руками Наталья. – Я сама. Спасибо, молодой человек!

– Мне не трудно, – упрямо сказал Саша. – Я принесу. Все равно есть не хочется.

Он вышел из ресторана, а Наталья обескураженно уставилась ему вслед. Остальные постояльцы с облегчением застучали вилками. Друзья Саши молча проводили его взглядами, но остались сидеть на месте.

– Чего смотришь? – одернул жену Стас. – Пусть идет, если хочет. А мы потом отблагодарим.

– Как?

– Отблагодарим, сказал.

И Стас отблагодарил. Вернее, попытался. Он подкараулил Сашу возле домика и предложил парню деньги, но тот наотрез отказался. От предложения выпить за чужой счет тоже не пришел в восторг. Заявил, что не употребляет. Стас не стал настаивать и не удивился: у каждого свои причуды, и угадать желания нынешней молодежи он не в состоянии. Саша пошел прочь, но к Крячко неожиданно подошла его подруга.

– Ваша знакомая ведь актриса, да? – спросила девушка. – Мария Строева, да?

Речь, несомненно, шла о супруге Гурова.

– Она тут с мужем, – на всякий случай предупредил Стас.