И я злюсь как никогда, а может позже возненавижу себя за эту слабость.

Но проходит совсем немного времени, когда я продолжаю свой путь и нахожу Охотников в логове. Туда же прибыли и Старейшины деревни – пятеро пожилых мужчин с бородой, доходящей почти до самых их колен. Они имеют личные связи со Старейшинами Ордена Когтей, живущих в Главном Логове, и докладывают им обо всех серьёзных происшествиях. Старейшины деревни ходят со своими прочными тростями, хотя иногда мне кажется, что им они не нужны на самом деле и просто показывают их более величественными, как посох короля.

Все собрались для того, чтобы обсудить вставшую ситуацию.

Мне приходится залезть на дерево, чтобы видеть, как они, собравшись на задней части Малого Логова, в месте, где обычно новобранцы отправляются к своим будущим макартам или чистят оружие, повышают голоса.

Хватаясь за толстые ветви, я затаиваю дыхание.

– Вы должны отправляться в Каильту! – произносит Вирих. Его голос из-за прошедших лет уже осип. – Брикард, дело плохо.

Брикард ничего на это не отвечает. Кивает, сжимает кулаки, громко и нервно дышит. Я отсюда чувствую исходящую от него растерянность.

– Я уже велел Керану собрать лучших из нас и…

– Нет, – перебивает его другой старейшина. – Лучших в количестве слишком мало. Стоит собрать дополнительных Охотников и тех, что только в прошлом году прошли свои Испытания Наездника.

– Говоря об этом: сегодня не удалось пройти Испытание девчонке, живущей в доме Атталей, – встревает Микаэль. Он входит в число лучших Охотников и носит прозвище Змей, однако я предпочитаю звать его Занозой-В-Заднице.

Он один из многих в Сальшане, кому нравится доставать или выставлять меня посмешищем. Его любимое занятие – тянуть за край шарфа, грозясь открыть мне волосы. Его действительно забавляла моя реакция, пока однажды Микаэль не получил по носу от меня за свои увлечения. И после этого моя жизнь превратилась в череду его грубостей и попыток снова чем-то меня задеть. И Брикард отчитал меня как ребёнка за подобную выходку.

– Это правда? – спрашивает один из Старейшин.

Брикард опускает устало голову и подтверждает слова Змея.

– Девчонка погибла?

– Был и такой случай, но Микаэль говорит о другой девушке, – отрицательно качает головой лидер Ордена Когтей. – Вторжение тварей помешало её состязанию с макартом.

– Это одна из плохих новостей. – Элрод, самый мрачный из Старейшин, делает шаг вперёд, ударяя по земле своей тростью. – Охотники погибают, нам нужны новые. Мы не можем допускать того, чтобы Испытания Наездника оставались незавершёнными.

Так назначьте меня Охотницей и без этого, хочется крикнуть мне. Я здесь, я готова как никогда!

Но я молчу. Дерево у меня под руками твёрдо держит моё тело над головами говорящих. Даже дыхание останавливается, не желая каким-то образом меня выдавать.

– Я всё понимаю, – продолжает Брикард. – Я соберу больше Охотников сегодня же. Мы отправимся в Каильту при первом же проблеске луны в небе.

– Поспеши. Король ждёт вашего скорого прихода. Письма уже были разосланы.

На этом их переговоры завершаются.

А я начинаю крутить в голове мысль, так похожую на меня: мне нужно отправляться с ними. И я добьюсь этого, чего бы мне это ни стоило.

Да, я всё ещё не Охотница, но моё тело готово, мои руки готовы, глаза, голова и мысли в ней… Всё во мне трепещет и готово к бою.

Никто уже не думает об обеде, когда наступает его время. Стол возле логова, всегда ранее накрытый и полный Охотников, пуст. Весёлые крики детей, ползущих по дорожкам, и поющие голоса заменил плач из домов, где кто-то оплакивал потерю. А потерь много.

Я не могу всё это слушать.

Мне хочется закрыть уши и сжаться в комок где-нибудь в углу, хотя меня с детства учили тому, чтобы быть готовой к смертям. Что друзья и близкие будут умирать. Что чудовища нагрянут в самый неожиданный момент и убьют кого-то из тех, кого я считаю родным человеком.

Ведь так и случилось. Чудовища нагрянули, но пока не тронули никого, кто был близок моему сердцу.

И когда я об этом думаю, я задумываюсь о Керане. Представляю, как доходит новость о том, что он мёртв. Что его растерзал какой-нибудь ковон или дусар. Внутри сжимается сердце от таких мыслей, а потом будто кровоточит прямо у меня в груди.

Невыносимо… Такое бремя разломает меня на части.

Прямо сейчас я вижу его среди людей, помогающим им сдвигать тележку с лекарствами, которые везут в Лечебницу. Вообще Охотники совершенно не обязаны как-то участвовать в бытовой жизни людей, но Керан всегда всем помогает, когда у него есть на это время.

Я подхожу к нему с намерением задать вопрос.

– Керан?

Он поворачивается на мой голос моментально. Откладывает ящик в телегу, велит людям толкать её дальше, смотрит на меня с волнением и интересом одновременно.

– Что-то случилось? – спрашивает он.

– Знаешь ли ты о других деревнях? Нападали ли монстры на Бофру?

Мне не удалось скрыть страха в голосе. Ведь задавая свой вопрос, я вспоминаю Сирину. Она из тех, кто никогда без посторонней помощи не сможет себя защитить.

– Нет. Бофра в порядке, но нападения были совершены на малые деревни ближе к Каильте. Причём, если судить по поступившим в логово письмам, они все случились одновременно.

Я в ужасе представляю, как это должно было выглядеть. Огромная стая свирепых чудищ нападает на деревни и беспощадно рвёт на части невинных людей.

И снова кровь застилает мне глаза.

– Чем я могу помочь? – решаюсь спросить я.

Керан молчит, тоскливо глядит мне в глаза. Его взгляд такой грустный, что у меня щемит сердце. Видеть его таким – всё равно что получать осколок в собственное сердце.

– Нура, мне очень жаль. Мне, правда, жаль.

Он не успокаивает меня словами, подобными тому, что выдал Мистлок. Он не подбадривает меня надеждами, говоря нечто вроде: «Мы что-нибудь придумаем». Потому что Керан точно знает, что уже ничего нельзя поделать.

– Всё, что мне нужно от тебя – чтобы ты оставалась в безопасности вместе с моим братом. Чтобы ты о нём позаботилась, пока нас не будет. Обещай мне, что сделаешь это.

И я обещаю, прекрасно заранее зная, что не сдержу своего слова.

Керан благодарно кивает мне и уходит, чтобы продолжить помогать людям. А я набираю побольше воздуха в лёгкие, чтобы сила прошлась по всему моему телу. Чтобы страх уполз куда-нибудь далеко и больше меня не достал.

А потом я уверенно возвращаюсь в дом Атталей за своим луком, колчаном со стрелами и кинжалом. Собираюсь, надеваю лёгкую одежду: коричневую рубаху с кожаным поясом, штаны, прочно завязываю шарф, обуваюсь в бесшумные сапоги.

Только вчера я думала, что сегодня мне суждено выбросить свою простую одежду и облачиться в чёрное с золотым одеяние Охотников, а сейчас стою в том же наряде, в каком хожу уже несколько лет.

Печально, но времени на страдания у меня уже нет.

Выйдя из дома, я прячусь за куст, когда мимо пробегает три Охотника – вооружённых и готовых к поездке. Они наверняка при виде меня замыслили бы сообщить о моём подозрительном виде Брикарду, а он ни за что на свете не согласится взять меня с собой.

Прежде чем покинуть дом Атталей, я пишу Мистлоку записку и сую под дверь его комнаты:

Знаю, ты меня ненавидишь после последнего разговора, но я не могу оставаться в стороне. Ты прекрасно знаешь меня как никто другой.

Я отправляюсь вместе с Охотниками. Проберусь как-нибудь в их карету. Потому что сидеть в ожидании не для меня.

Я люблю тебя, Мистлок. Ты один из немногих родных мне людей. Передавай привет Сирине и позаботься о ней. Надеюсь, я успею вернуться к вашей свадьбе.

С любовью, Нура

А потом я натягиваю на голову капюшон и прикрываю лицо тканью. Прохожу мимо людей, что тащат камни и солому, намереваясь починить крыши домов, мимо рыдающих матерей, потерявших своих детей… Не может быть смерти хуже, чем быть растерзанным монстром.

За всё нужно мстить. За каждую пролитую кровью нужно пролить в ответ. Так меня учил Орден Когтей. Поэтому, наверное, я и решилась отправиться с ними.

Сперва я некоторое время подкрепляюсь, второпях заталкивая еду себе в рот. Мне необходимы силы, а еда поможет ею овладеть. По крайней мере, её должно быть достаточно для того, чтобы я смогла добраться до кареты и влезть внутрь.

Малое Логово кишит Охотниками точно муравьями. Каждый занят делом. Готовая к поездке стоит чёрная карета с золотыми узорами на дверцах и сверкающими колёсами, прикреплённая к шестерым чёрным коням. Хоть Охотники передвигаются большую часть времени на своих макартах – ведь это быстрей и куда эффективней, чем по земле – кареты служат багажом, который заполняется оружием, когда дело касается чего-то по-настоящему серьёзного. Прямо как сегодня.

Я наклоняюсь и медленно иду в её сторону.

Мне, конечно, хотелось отправиться и на Бофру, чтобы увидеть Сирину и лично попрощаться с ней, ведь ничего не исключает вероятности того, что я, будучи неопытной, погибну страшной смертью, разделив участь тех, кто погиб в Сальшане. Но времени нет, и я надеюсь, Мистлок сделает это за меня.

– Нужно больше стрел! – кричит Микаэль. Я замираю, спрятавшись за крупным колесом кареты. При этом мне пришлось поставить ноги на ступеньку, чтобы никто не заметил их снизу. – Живее, болваны! Нам нужно больше стрел!

– Захлопнись уже, – раздаётся голос Эфры – темнокожей Охотницы. – Ты слишком громок.

– Не лезь в мои дела, Эфра, – зло шипит Змей ей в ответ.

Я затаиваю дыхание, когда начинают неметь руки, которыми я крепче ухватилась за края кареты. Они стоят и говорят по другую сторону, но я понятия не имею, что буду делать, если они вдруг решат быстро её обойти и наткнутся на меня.

– Дело касается невинных людей. – Голос у Эфры низкий, грубый, с хрипотцой. Она и сама выглядят под стать своему голосу: массивная, сильная, серьёзная. Её волосы заплетены в дреды и собраны в высокий хвост, а одежда отлично сочетается с яркими жёлтыми глазами и тёмной кожей. – Ты своими криками всех уже достал. Решил, что самый главный тут?

– Брикард дал мне поручение собрать карету как следует. Так что заткнись, ничтожная женщина, и не лезь в мои дела.

Я сжимаю кулаки, когда слышу эту ядовитую фразу. Она, наверное, одна может так сильно разозлить меня.

Мне хочется ударить его кулаком по лицу, чтобы даже зубы отлетели в сторону. Но я держусь, потому что нельзя выдавать своё присутствие.

С самого начала Орден Когтей выступает за равенство. С самого начала в него начали принимать и девушек. Никто никогда не заикался о том, что мы слабее мужчин-Охотников, что мы чего-то не можем. Нас учат наравне, как равных друг другу. Но, конечно, находятся отдельные группы людей, считающие женщин недостойными звания Охотниц. Что само слово «Охотница» звучит глупо и нелепо.

Микаэль – один из таких людей.

Может быть, в первую очередь по этой причине он так стремится доставать меня и так обрадовался, когда сообщал Старейшинам о моей неудаче. Чем меньше женщин, тем лучше…

Я уже и не слышу, что на эти дерзкие слова отвечает Эфра, потому что решаю воспользоваться моментом, влезаю в окошко, осторожно помогая себе руками, и оказываюсь внутри кареты. Я ползу по ящикам с оружием к самому краю, осторожно и бесшумно ступая по деревянному полу. Здесь пахнет деревом и металлом, ароматы которых теснятся мне в ноздри. Я вижу колчаны с несколькими видами стрел, которые аккуратными стопками лежат внутри ящиков, вижу арбалеты с прочными золотыми болтами, жгуты, взрывные клинки и много всего другого.

Голоса снаружи становятся совсем неразборчивыми, когда я прижимаюсь к полу и замираю точно мёртвая, прислушиваясь к каждому шороху, к каждому движению кареты. Слышу шаги в свою сторону: пара Охотников оглядывают оружие лишь мельком, перекидываются парой слов, сообщают Микаэлю, что всё готово.