Я не знаю, что она чувствует. Не знаю, способна ли справиться с болью ради близости со мной. И впервые в жизни не знаю, всё ли делаю правильно… Интуитивно двигаюсь, наращивая силу и глубину проникновений. С жадностью накрываю её губы ртом, проглатывая её крики и стоны. Вскоре стонов становится больше. Лиза впускает меня всего, сама подаётся бёдрами навстречу моим движениям, и меня накрывает волной какой-то странной эйфории. Теперь она моя! И только моя! Маленькая серая мышка, от которой жизнь превратилась в сущую агонию. Девчонка, которая стала для меня не просто объектом вожделения. Она пробралась в самое сердце.

И я не должен её потерять…

***

Без пятнадцати восемь я покидаю дом. Сославшись на срочные дела, оставляю Лизу в полнейшем недоумении. И уношу с собой воспоминания о нашем первом разе.

Она кончила, сначала замерев, а потом содрогнувшись всем телом. И прошептав моё имя на выдохе. Именно в тот момент в голове случился взрыв сродни оргазму. Теперь я стал помешан на таких моментах, страстно желая их повторить. Но сегодняшнее мероприятие наверняка лишило бы меня этого. И Лизы. Где-то глубоко в сердце я чувствовал, что потеряю её рано или поздно. Поэтому решил, что оттяну это неминуемое событие на самый максимальный срок.

Возможно, эта больная зависимость от неё – лишь временное явление. Возможно, скоро меня отпустит..?

Сажусь в машину и завожу двигатель. Друзья прибывают спустя пару минут. Гораздо раньше запланированного времени. Выхожу из тачки и подхожу к машине Соболева. Открываю заднюю дверь и тут же падаю в салон рядом с Али.

– Ну что? – Ян оборачивается с пассажирского назад и воодушевлённо барабанит ладонями по коленям. – Твоя мышка осталась так довольна, что дала тебе ключ от дома?

Сдержав порыв выматериться, отвечаю спокойно:

– Сегодня мы не пойдём в дом.

Три пары глаз тут же проделывают на моём лице дыры. Али смотрит с плохо скрываемым самодовольством, потому что изначально паршиво настроен на все идеи Яна. Соболев, резко обернувшись, глядит на меня с интересом и просто ждёт, когда я дам пояснения. А вот Колесников явно негодует от услышанного. Через секунду понимаю, что это больше чем негодование, потому что Ян заводится с пол-оборота.

– Блять! Сокол, твою мать! Ты кидаешь друзей из-за юбки? Хотя нет! Ты кидаешь нас из-за дырки под этой юбкой! – он вмазывает кулаком по приборной панели, но тут же косится на Кира.

Тот ничего ему не говорит. А когда Ян вновь поворачивается ко мне, я вмазываю ему кулаком по лицу. Попадаю чётко в скулу, а потом, схватив за воротник куртки, дёргаю на себя, практически выдирая его с пассажирского переднего.

– На всё есть свои причины, друг! – выплёвываю ему в лицо. – Я сказал, что сегодня отбой – значит, отбой! А если ты ещё раз скажешь что-то подобное о ней, то я за себя не отвечаю.

Ян смотрит на сидящего рядом со мной Рената, но боксёр продолжает ухмыляться и выглядит так, будто доволен увиденным.

– Отпусти его, Сокол, – в итоге утихомиривает меня Кир. – Не видишь, Ян немного на взводе. Он не хотел обидеть Лизу. Я прав?

Соболев предупреждающе смотрит на Яна, и тот сразу кивает, выставив руки вперёд.

– Слова не скажу про твою Лизу, – клятвенно обещает он, и я отдираю пальцы от его куртки, освобождаю шею.

Колесников сразу отворачивается, выпрямившись на своём сиденье. С тоской смотрит на дом через окно тачки. Я решаю объяснить друзьям, почему передумал. Конечно, озвучивая им лишь тридцать процентов правды.

– Войди мы сейчас – Лиза сразу вызовет полицию. Нужно время, чтобы она начала полностью доверять мне.

– Можно было силой забрать её телефон, – доносится тихая реплика от Яна, и я вновь напрягаюсь всем телом.

– Я не хочу делать что-то силой!

Снова подаюсь вперёд, но Кир на этот раз влезает между нами.

– Всё, брейк! Ян, не провоцируй его. Вы мне тачку кровью забрызгаете. Короче, надо подождать? Значит, ждём!

Он предостерегающе смотрит сначала на меня, а потом на Яна. Мы оба вроде успокоились, но нет никаких гарантий, что уже через пять минут вновь не развернём конфликт. Поэтому я предпочитаю удалиться. Уклончиво заявив друзьям, что сегодня проведу вечер дома, покидаю тачку.

Когда возвращаюсь к своей и сажусь за руль, вижу, что ко мне идёт Ренат. Распахивает дверь и садится рядом. Молча наблюдаем, как уезжает тачка Соболева, а потом я тоже медленно трогаюсь и покидаю парковку, кинув напоследок взгляд на окна особняка.

С Лизой мы увидимся завтра после лекций, и я не знаю, как дождаться этого момента.

– Ян помешался на этих деньгах, ты не считаешь?

Ренат спрашивает меня как бы между прочим. Его голос практически никогда не выражает эмоций, но внутри он как пороховая бочка. И стараясь совладать с импульсивностью, научился досконально контролировать тон. А иногда мне кажется, что он и правда теперь такой. Спокойный, размеренный и потерявший вкус ко всему. Словно из него всю жизнь высосали.

– Все мы немного помешаны, – отвечаю, пожав плечами. – Кто-то на деньгах, кто-то на власти, а кто-то на девушке.

Друг понимающе кивает. Скребёт заросшее щетиной лицо, и всё-таки решает продолжить:

– Должна быть цена для подобной одержимости. Мне кажется, что для Яна это – не только деньги.

– Хорошо, тогда что? – бросаю на него короткий взгляд, а потом сосредотачиваюсь на дороге.

– Вика, – глухо выдыхает Али.

– Что Вика? – говорю так, будто не понимаю, о чём он.

– Он хочет подарить ей свободу, – высказывает предположение Ренат.

– А ты не хотел бы?

– Я? – ухмыляется Али. – Я хотел бы жениться на твоей сестре. Но у меня сомнительная репутация убийцы, условка, и у меня нет такого количества денег на счетах, которые заинтересовали бы твоего отца.

– Перестань, – отмахиваюсь. – Никакие деньги его не заинтересуют. Он уже давно её продал партнёру фирмы.

– Ян поможет ей сбежать, – теперь уже уверенно заявляет Ренат. – Он делает всё это для неё.

– Возможно, – соглашаюсь, потому что и сам так думаю. – Но у них не получится.

– Нет, не получится, – повторяет он, а потом добавляет: – Я сам подарю ей свободу! С деньгами или без них.

Загорается красный, который даёт мне возможность посмотреть в лицо другу. Что он задумал? Али отворачивается к окну и никак не комментирует сказанное.

– Что это значит, чёрт возьми? – взрываюсь на молчание друга. – Что ты намерен сделать?

Он поворачивается, направляет взгляд в лобовое стекло и невозмутимо бросает:

– Зелёный, поехали.

Глава 20

Наши дни

Лиза

Игнат отходит к окну и порывисто хватает со столика пачку сигарет. Через мгновение закуривает и, обернувшись, одаривает меня уничтожающим взглядом.

– Если бы ты не была такой лживой, ни черта бы я не разрушил! – он повышает голос, а его тон обжигает похлеще огня.

Его всё ещё трясёт от того, что произошло в комнате. От моего начальника, который хотел силой принудить меня к сексу. И от собственной реакции на происходящее Игната тоже трясёт. Он хотел убить Артёма Игоревича, я видела это в его потемневших от ярости глазах. А теперь злится на себя!..

Конечно, ведь он же не должен был мне помогать…

Грустно усмехнувшись, поднимаюсь с дивана.

– О какой лживости ты говоришь? Я что, должна отчитываться перед тобой, с кем сплю?

Он с силой сжимает челюсти. Тушит сигарету, так и не докурив, и стремительно идёт ко мне. Замирает в жалких сантиметрах, потому что я выставляю руки вперёд, ладонями упираясь в его обнажённый пресс.

– С кем ты спишь? – рычит, склонившись к моему лицу. – Что значит «отчитываться о том, с кем спишь»? Есть ещё кто-то?

– Спросил парень, который совершенно не святой и ни одной юбки не пропустит, – отвечаю ему колкостью. – Ты не имеешь права спрашивать меня об этом!

– Кто ещё, Лиз? – его голос снижается до устрашающего шёпота. – С кем ты спишь?

– Ты не слышишь меня? Тебя это не касается!

Пытаюсь отстраниться. Делаю шаг назад, но он тут же хватает меня за талию и притягивает к себе вплотную. Вновь выставив ладони, на этот раз упираюсь в его обнажённую грудь. Воспоминания о том, как он обнимал меня, как наши нагие тела сгорали от желания друг к другу… тогда, три года назад… неминуемо проникают в сознание. Я чувствую запах его сигарет и парфюма, который ещё больше бередит раны памяти. Голова начинает кружиться.

– Ни с кем я не сплю, – пытаюсь говорить успокаивающе.

Чтобы он отпустил меня… Чтобы я оказалась подальше от него. Потому что сил с ним бороться больше не осталось.

– Ни с кем, кроме босса, – исправляет он меня, процедив сквозь зубы.

Сжимает оковы рук всё сильнее. Почти причиняя боль.

– Это было всего один раз, – повторяю я то, что уже говорила. – Это было ошибкой!

– А со мной? – вновь склоняется к моему лицу, касаясь губами виска. – Со мной тоже ошибка?

– Что?..

– Ответь, Лиз! Я – ошибка?

Этот парень играл со мной в любовь, чтобы забраться в дом моего дяди. Разбил мне сердце! И я три года спрашивала себя: хотела бы я, чтобы он никогда не встречался на моём пути? Хотела бы я не знать кто такой Игнат Соколов, и на что способны его руки, губы, жаркие объятия и томительные ласки? И мой ответ всегда был однозначным…

– Нет, – выдыхаю еле слышно. – Ты не был ошибкой…

Игнат долго и пристально смотрит мне в глаза, потом его губы сжимаются в тонкую жёсткую линию, и он с силой отпихивает меня от себя.

– Я поверил бы тебе, не будь ты такой лживой, – выплёвывает, отступая. – Я не разрушил бы твою жизнь, скажи ты мне хоть немного правды.

Его пренебрежение и грубость рождают во мне вспышку гнева.

– Какую правду, Игнат? О том, что я племянница Виктора Ивановича?

– Да, эту правду!

– И что бы это изменило? – теперь я приближаюсь к нему. Кричу, потому что уже устала отмалчиваться: – Ты бы не изменил своих планов! Не отвернулся бы от друзей! И это ты весь насквозь лживый, раз хочешь убедить меня в обратном.

Тычу пальцем в его грудь, стараюсь удержать внутри ярость, но она быстро превращается в голодное вожделение. Потому что Игнат сгребает меня в охапку и припечатывает к ближайшей стене.

– Зат-кнись, – произносит по слогам, обхватив моё лицо ладонями. – Не в твоих интересах злить меня, Лиз. Ты знаешь, что бывает, когда я в ярости!

О, да, я знаю. Злой Игнат трахал меня так, будто в него вселялся демон. Злость умножала его страсть в тысячу раз. И сейчас я готова упасть в руки этого обезумевшего парня, лишь бы почувствовать вновь то, что чувствовала раньше.

– Не затыкай меня, понял? – цежу сквозь зубы. – Ты был моим первым, но я не собиралась делать тебя единственным! А сейчас ты мне никто!

Всё! Разрыв реальности! Прыжок на дно пропасти! Но прежде… полёт. И моё тело готово лететь!

– Твою мать… – глухо и болезненно рычит Игнат, перемещая руки с моих щёк на горло. – Боже, что ты делаешь?.. – продолжает шептать, пока спускает одну руку ещё ниже и рывком задирает мою юбку. Второй так же держит за горло, пригвоздив к стене.

– Повтори, Лиз! – спрашивает с вызовом и безумием во взгляде. – Повтори мне, что я никто!

– Никто! – выполняю просьбу, и он тут же срывает с меня трусики, разорвав ткань руками.

Потом резко расстёгивает свои джинсы и спускает их с бёдер. Под джинсами нет белья, и я сразу вижу его член. Меня начинает трясти от желания, внизу живота всё сжимается в томительном предвкушении, а сердце почти выпрыгивает из груди.

– Я даже раздевать тебя не буду, – рычит Игнат, разворачивая меня лицом к стене.

Цепляюсь за эту стену, выставив ладони вперёд. Мне плевать на одежду и на то, что он говорит, и как это делает. Грубо и жёстко… Но я всё ещё его наркотик, как было раньше, и это перекрывает всё! Гнев, стыд и неприятие ситуации сейчас меня не беспокоят. Их вытесняют из сознания чувства к парню и желание им обладать. Хотя бы сейчас. На один короткий момент сложить оружие и превратить войну в безудержные и ни с чем не сравнимые эмоции.