– Ва-Баган очень сильный, – Даша накрыла мою руку шершавой ладошкой. – Он – лучший охотник вабу. Но я не хочу его. Я хочу тебя. – Она сняла мою руку со своей ноги. – Когда ты прикасаешься ко мне, мне кажется, что я вот-вот взлечу. Как в мире снов.

– Разве это плохо? – спросил я.

– Плохо. Я не могу ни думать, ни говорить. Я – как спрятавшийся в траве детеныш газели: не знаю, кто найдет меня раньше – мать или леопард.

– Не бойся… – тихонько проговорил я. – Не бойся меня, Даша. Я не хочу сделать больно.

– Ты не хочешь. Но так ли важно, что ты хочешь? Ты… В тебе много страшного. Ты – как огонь. Он делает мясо сладким и мягким, но может укусить больнее змеи. А может убить всё живое на много дней пути. А мне страшно быть рядом с тобой, Артём.

– Тогда почему ты сейчас со мной? – мягко спросил я.

– Потому что без тебя мне пусто. Потому что ты очень красивый.

– Неужели красивее, чем Ва-Баган? – улыбнулся я.

– Намного красивее! – пылко проговорила девушка. – Ни у кого я раньше не видела таких волос, как у тебя. И таких глаз. Ты – необычный. А Ва-Баган – такой, как все. А когда он стоит рядом со мной, я вижу только его подбородок, а тебе я могу смотреть в глаза.

Вот так вот. А я-то думал, что рядом со здешними суперменами выгляжу заморышем.

– А там, где я родился, девушкам нравятся большие мужчины, – улыбнулся я. – Такие, как Пута или Ва-Баган.

– Мне нравишься ты. И я видела, как ты вывалял Путу в песке.

– Он здорово тогда на меня обиделся, – заметил я.

– Конечно. Он правильно обиделся. Это ведь игра, а ты всё делал по-настоящему…

Если бы он тогда серьезно отнесся к ее словам!

Но Артём думал не о словах. Он думал о том, как ему желанна эта девушка. Ему казалось: еще ни одна женщина не была столь желанна, как Даша.

– Я всё делаю по-настоящему! – заявил Артём. И попытался ее обнять, но она ускользнула столь же ловко, сколь грациозно. И, засмеявшись, побежала к хижинам. Ах, как красиво она бежала…

Глава десятая
Ва-Баган, великий и могучий

– Ты пришел недавно, человек. Поэтому тебе, наверное, не успели сказать, что я самый сильный охотник на берегах Реки.

Ва-Баган перехватил Гриву в проходе между хижинами и, кажется, решил напугать. Такая вот истинно дикарская наивность!

– Разве? – усмехнулся Артём. – По-моему, ты сам объявил об этом раз двенадцать.

– Я могу раздавить тебя, как крысу! – Рука Ва-Багана сжалась в кулак перед носом Артёма.

– Правда? – Артём приподнял бровь. – Ты давишь руками крыс? Можно узнать, зачем?

Предводитель вабу аж зарычал от ярости.

Попробуй-ка разбери: то ли чужак над ним издевается, то ли еще не научился разговаривать на «человеческом языке».

– Д'ша будет моей женой! – рявкнул он. – Не смей приближаться к ней.

– Не ори, душитель крыс, – поморщился Артём. – И не дыши на меня: от тебя воняет, как от гиены.

Ух как хотелось «лучшему охотнику» схватить Гриву и размазать по травке. Он аж дрожал от этого желания.

«Ну, давай!» – мысленно поощрил его Артём.

Но Ва-Баган справился с гневом. Его кулаки разжались.

– Шадаква велел тебя не трогать, – буркнул вабу. – Он слишком заботится о гостях. Но ты сам напрашиваешься на взбучку.

– Лучше слушайся Шадакву, – посоветовал Грива. – Ведь беспокоится он не обо мне, а о тебе. И я не думаю, что Д'ша станет твоей женой. Ты слишком глуп для нее.

– Я глуп? – Ва-Баган ухмыльнулся. Вероятно, считал себя настолько умным, чтобы не принимать всерьез подобный «комплимент». – Почему ты так думаешь?

– Потому что ты надеешься напугать меня своим гиеньим уханьем. Пойди к реке, погляди на свое отражение – и подумай: кто страшнее, ты или г'ши?

– Ты пожалеешь о том, что сказал! – рявкнул Ва-Баган, развернулся и зашагал прочь.

Раунд остался за Гривой. Одно Артёму не понравилось. То, как двигается Ва-Баган. А двигался этот дикарь очень хорошо. Лучше Архо. Лучше Путы. И уж конечно, лучше, чем рожденный в цивилизованном мире Артём Грива.

В пространстве между хижинами были сложены костры. Сложены, но не зажжены. Рядом стояли глиняные горшки, наполненные мясом.

– Ар Т'ом, иди сюда! – окликнул его Пута.

Вокруг, группами по несколько человек, сидели люди. Грива прикинул, что здесь – почти все вабу и примерно половина обитателей поселка.

Пута и Мавас сидели, скрестив ноги. На обоих, в дополнение к привычным набедренным повязкам и кожаным поясам, были надеты плащи-накидки из шкур. На шеях – ожерелья из клыков и когтей. Справа от Маваса сидела его жена – в подобии короткой туники из двух кусков расписанной синими и красными узорами ткани. На шее женщины – ожерелье в три нитки: блестящие ракушки и камни соседствовали с золотыми самородками.

Одежда и украшения были на всех присутствующих: гостях и хозяевах.

Артём опустился на землю. Пута подвинул к нему горшок с мясом.

– Г'ши, – сказал он. – Отличное жирное мясо. Может, нам стоит почаще на них охотиться! – И засмеялся.

На плечи Гривы опустилось что-то мягкое. Шкура леопарда.

– Надо бы сделать тебе плащ из шкуры г'ши, но он был бы слишком тяжелым, – сказал Архо, усаживаясь между Артёмом и Путой. – Подвинься, Бегемот.

– Я видел: Ва-Баган говорил с тобой, – сказал Архо.

– Угу. Рассказывал, какой он сильный и страшный.

– Он действительно силен, – заметил Архо. – И ему очень нравится моя сестра…

– …А твоей сестре нравится этот малыш! – подхватил Пута, хлопнув Артёма по спине. – И нам всем не нравится Ва-Баган.

– Он не нравится тебе, – уточнил Мавас. – Потому что он сильнее, чем ты. Но вабу он очень нравится. Архо не стоит ссориться с вабу, если он хочет взять девушку-вабу в жены.

– Ва-Багана это не касается, – заявил Архо. – Будет, как решим мы.

– И старшие, – добавил Мавас. – А старейшина вабу – отец Ва-Багана.

– Слово старейшины вабу – ничто против слова Шадаквы, – пренебрежительно бросил Пута. – Шадаква – хранитель…

Тут Архо тронул Путу за руку – и Бегемот прикусил язык.

«Опять тайны, – подумал Грива. – Не слишком ли много тайн для одного дня?»

– А где Даша? – дипломатично поинтересовался Грива.

– Вон там, – махнул рукой Архо. – С матерью.

Артём посмотрел в указанном направлении и увидел Пангун, Фопара, Макана, мальчишек, помогавших оружейникам, и двух девушек, одной из которых была Даша.

А напротив этой группки расположились гости-вабу. И недобрый взгляд их предводителя был устремлен на Артёма.

Ладно, пускай смотрит – чай, не сглазит.

Появился Шадаква. Высокий, прямой, в длинном плаще из белого меха. Степенно двигаясь между двумя рядами сидящих, он зажег костры. Очень вовремя – через минуту стало совсем темно. Ночь наступила внезапно, как бывает в тропиках. И сразу над землей прокатился львиный рык. Грива невольно поежился. Вряд ли лев сунется в поселок, но рычание зверя пробуждало в нем некий инфернальный страх.

Шадаква остановился напротив их компании. Охотники тут же подвинулись, уступая старейшине место. Шадаква сел рядом с Гривой.

– Лев не придет сюда, – сказал он негромко, одному только Артёму.

До чего, однако, наблюдательный дед.

– А что будет, если он все-таки придет? – спросил Грива. – Придет ночью, когда мы спим?

– Когда ты спишь, – уточнил Шадаква. – Если лев придет, он будет убит. Возможно, кто-то из охотников тоже будет убит. Но это будешь не ты. Ты – гость.

– Позволь узнать, Шадаква, как ты объяснишь льву, что я – гость? – спросил Грива.

Никто не засмеялся его шутке. Ее как будто не услышали. Как будто Артём сказал какую-то бестактность.

«Ну и черт с вами», – подумал Грива. Если аборигены воспринимают каждое слово Шадаквы как откровение, это их трудности. Для рожденного в двадцать первом веке Гривы Шадаква – не более чем первобытный шаман. Примитивные эмпирические знания, слабенькая экстрасенсорика и здоровенная куча суеверий.

Над костром вились ночные насекомые. Мимо прошмыгнула крыса, своровавшая кусочек г'шатины… А здоровенный предводитель вабу уже устроился рядом с Дашей и вещал что-то с самодовольным видом.

На Артёма никто не обращал внимания. Ахро с Бегемотом обменивались короткими быстрыми фразами, смысл которых от Гривы ускользал. Шадаква жевал мясо, и жир тек по его бороде.

Грива еще раз посмотрел на Дашу. Даша слушала Ва-Багана весьма благосклонно.

А Грива чувствовал себя чужаком. Вроде бы это не должно было его задевать: он и есть чужак. Но – задевало.

«Что со мной творится? – подумал он. – Какие-то подростковые комплексы… Ну да, это не мой праздник. Не мой. И нечего мне тут делать!»

Артём ушел в хижину, улегся и велел себе: спать.

Но вместо этого ревниво прислушивался к голосам снаружи…

…До тех пор, пока полог не откинулся и в хижину не проскользнула Даша.

– Ар Т'ом, ты заболел? – Девушка присела около его ложа.

– Нет, – ответил Грива. – Устал немного.

Дашины волосы белели в темноте. От нее пахло травами, юностью и чуть-чуть – пальмовым вином.

– Иди, веселись, – негромко произнес Грива. – Там тебя, наверное, ждут.

– Ждут, – согласилась Даша. – Ва-Баган. Но я не хочу туда. Я хочу быть здесь, с тобой.

– Хочешь, я сделаю так, что Ва-Баган не станет тебе докучать?

Девушка покачала головой.

– Не веришь, что я – могу? – Грива привстал, положил руку на ее обнаженное плечо.

«Да я из этой гориллы цыпленка табака сделаю!» – подумал он.

– Не трогай его, – попросила Даша. – Пожалуйста. Будет нехорошо. Я чувствую.

Грива молчал. Он тоже чувствовал, что будет нехорошо. Но был абсолютно уверен, что нехорошо будет не им с Дашей, а Ва-Багану.

«Самоуверенность – дурной советчик», – вспомнилось Гриве одно из высказываний Хокусая. Правда, сказано было не ему, а Рыжему…

– Я не пойду туда, – сказала Даша, снимая руку Гривы со своего плеча. – Я останусь с тобой. Только не прикасайся ко мне, пожалуйста.

– Хорошо, – без особого воодушевления согласился Грива.

Девушка опустилась на лежанку рядом с Артёмом. Потом тихонечко запела. В монотонной мелодии было что-то завораживающее. Грива не понимал ни слова. Если, конечно, это были слова, а не просто набор звуков.

Артём сам не заметил, как задремал. Проснулся от прикосновения. Это Даша положила ладошку на его запястье.

«Я обещал ее не трогать», – напомнил себе Грива.

Снаружи доносились звуки первобытной гульбы. Но они странным образом «огибали» сознание Артёма. Настоящий мир был здесь, внутри погруженной во тьму хижины.

Артём плыл в этой темноте, на границе сна и бодрствования, всё глубже погружаясь…

Сморщенное лицо Шадаквы тонуло в клубах дыма.

– Возьми эту женщину, – сказал Шадаква. – Возьми ее, если сможешь. Если она захочет.

– Она захочет! – воскликнул Грива.

И не узнал своего голоса, потому что голос был совсем чужим. И говорил чужие слова. Но Грива почему-то понимал их очень хорошо.

– Д'ша! – проговорил он пылко. – Она предназначена мне. Только мне!

– Если это так, она будет твоей, – печально произнес Шадаква. – Если нет, тогда мы перестанем быть…

Артём проснулся мгновенно. Сразу же, как только полог, прикрывающий вход в хижину, приоткрылся, впустив внутрь слабое дуновение ночи. Кто-то вошел внутрь.

Человек.

Грива не подал виду, что больше не спит. Не шевельнулся, сохранил ритм дыхания.

Человек сделал пару шагов и остановился. Он искал. Не присматривался (в хижине было совсем темно), а вынюхивал. Но дышал очень тихо. Артём тоже ничего не видел, но и у него имелись обоняние и слух. Эти органы чувств сообщили, что проникший в хижину – мужчина. И еще: этот мужчина нервничает и испытывает сексуальное возбуждение.

Мужчина остановился около жены Маваса. Наклонился…

Копье Гривы лежало между ложем и стенкой хижины. Одно движение – и…

Неизвестный выпрямился. Кто бы он ни был, но жена Маваса его не заинтересовала.