Зависть тайно закипал. Большинство людей реагировали на него совершенно иначе. Принцы-демоны обладали определенной темной харизмой, которая привлекала любовниц. Кто-то считал, что это происходит благодаря их способности властвовать над грехами. Он был уверен, что Камилла поддастся ему без особых усилий.

Стараясь скрыть презрение в голосе, он спросил:

– Дело в стоимости? Назовите цену.

– Уверяю вас, милорд, к деньгам это не имеет никакого отношения.

Она демонстративно вздернула подбородок. Зависть предельно ясно понимал: она не в том положении, чтобы отказываться от работы, за которую так щедро заплатят. Желая завершить беседу, Камилла спросила:

– Могу ли я чем-нибудь еще вам помочь или вы отправитесь дальше по своим делам? Боюсь, вы пришли в неудачное время, поскольку галерея закрывается.

– Возможно.

Зависть размышлял, не использовать ли ему капельку своего греха, чтобы повлиять на ее чувства, но передумал. Игры фейри были не так просты. Игрокам запрещалось использовать магию ради победы. Это правило позволяло всем играть на равных и низводило бессмертных до простых людей. Зависть сгорел бы, но не признался, насколько захватывающим ему обычно казалось это препятствие. Вот только данные обстоятельства обычными не были.

Для дальнейшего продвижения в игре ему требовалось, чтобы Камилла написала эту картину по своей воле. И ей придется сделать это как можно скорее.

– Могу ли я узнать, почему вы отказались от моего задания? – не хотел уступать он, следя за тем, чтобы его тон оставался учтивым.

– Конечно, – ответила она. Улыбка у нее была такой же острой, как спрятанный у Зависти за поясом кинжал. – Я отказываюсь писать какие бы то ни было заколдованные предметы. И поправьте меня, если я ошибаюсь, милорд, но Проклятый трон – один из самых могущественных.

Зависть увидел ее в новом свете.

– Что женщине вашего положения известно о заколдованных предметах?

– Достаточно, чтобы отказаться иметь дело с любым из них.

Наконец мисс Антониус вышла из-за стойки, пронеслась мимо него к двери и положила руку без перчатки на хрустальную ручку. Брызги краски на ее коже напоминали созвездие из разноцветных веснушек.

– Возможно, вам стоит посетить черный рынок на Сильверторн-лейн. Они гораздо более сведущи в этом конкретном направлении искусства, нежели я.

С этими словами она распахнула дверь, и звон колокольчика подытожил сказанное. Принца Зависти бесцеремонно выставляли за порог.

Он моргнул, глядя на это миниатюрное исчадие ада. В ответ девушка улыбнулась еще приветливее, а затем взглянула на потемневшее небо. Ее серебряные глаза на фоне грозовых облаков были подобны вспышкам молнии. Какое прекрасное предзнаменование гибели…

– Возможно, вам стоит поторопиться, милорд. Похоже, вот-вот пойдет дождь.

Раскат грома подкрепил ее предостережение. Не успев опомниться, Зависть оказался на улице. Причудливая дверь захлопнулась прямо у него перед носом.

Спустя пару секунд свечи погасли, и галерея погрузилась в полную темноту.

Зависть разразился проклятиями. Первые крупные капли дождя упали ему на плечи. Скрип сапог он услышал за мгновение до того, как его спутник вышел из тени, мрачно посмеиваясь.

– Ты сразу войдешь, так ведь? – ухмыльнулся принц Гордыня. Его глаза раздражающе ярко блестели серебром на темном фоне. Спутанные каштановые волосы создавали впечатление, будто любовница взлохматила их рукой. – Проще простого.

Зависть бросил на брата убийственный взгляд.

– Я думал, ты ждешь в пабе.

Гордыня пожал плечами.

– Планы поменялись. Мне захотелось развлечься. Каково это, когда тебе вручают твои собственные яйца?

– Не сейчас.

Зависть направился через дорогу к ближайшему навесу, чтобы укрыться от надвигающейся грозы и проклятого брата. Вся его показная надменность разом исчезла.

– Самое время согласиться, что этот план был обречен, – Гордыня шагал рядом с ним, засунув руки глубоко в карманы. – Даже предложение Похоти было лучше.

– У Похоти одно предложение на любой случай.

– В смысле? Это всегда работает.

Зависть стиснул зубы. Гордость снова забормотал, но теперь его голос стал более резким.

– Итак, лорд Син. Потрудитесь объяснить, неужели, черт возьми, вы способны на ложь?

– Не особенно. – Зависть был не в духе и, меняя тему разговора, спросил: – Разве ты не должен искать подсказки о том, где находится Люсия? Возможно, ты не так уж убит горем, как всем демонстрируешь.

Это был удар ниже пояса, но Зависти было необходимо, чтобы Гордыня оставил его в покое, прежде чем обнаружит трещины в его броне. Если бы Зависть только мог воспользоваться силой и выпустить крылья, он взмыл бы в небеса, оставив брата далеко позади. Однако в нынешнем виде Зависти приходилось оставаться на земле до тех пор, пока он не выиграет эту треклятую игру и полностью не восстановит свои магические способности.

При упоминании о пропавшей супруге с лица брата исчезло всякое легкомыслие. Гордыня стиснул челюсти и обнажил застарелый шрам, рассекавший его нижнюю губу. Большинству Гордыня казался пьяницей и повесой, одержимым блестящими вещицами, – беспечным, эгоистичным, не интересующимся ничем, кроме хорошеньких любовниц, вечеринок и безделушек.

Но Зависть, король масок, знал, что скрывается под личинами брата. Гордыня был куда более расчетливым, чем думали окружающие. У него было столько секретов, что даже лучшие шпионы Зависти до сих пор не раскрыли их до конца.

– Не злись на меня за то, что я оказался прав, – ледяным тоном огрызнулся Гордыня. – Я же говорил: сначала приударь за ней, а потом попроси нарисовать для тебя трон. А иначе зачем ей помогать незнакомцу в таком опасном деле? Поставь себя на ее место. Ты бы стал собой рисковать?

Зависть хмыкнул. Гордыня внимательнее присмотрелся к нему.

– Гнев говорил, что ты совсем не умеешь стратегически мыслить, и ты лишь подтвердил его правоту.

Зависть проглотил эту колкость. Гнев и Эмилия посетили его Дом греха около месяца назад. Ему едва удалось скрыть от них постепенный упадок своего двора. К счастью, худшие признаки скрывало проклятие, снятое совсем недавно.

Приняв его спокойствие за молчаливое согласие, Гордыня продолжил:

– Если Камилла тебе так противна, может, попросить кого-нибудь из наших братьев соблазнить ее вместо тебя? Уверен, Похоть или Чревоугодие охотно тебе помогут. Вероятно, они даже объединят усилия, если она их вежливо попросит.

– Ты же не предложишь… – начал Зависть, внимательно наблюдая за выражением лица брата.

Гордыня посмотрел на него и наконец замолчал.

Зависть оглянулся на галерею, и его охватило раздражение.

Даже в тоскливую грозу было в этом здании нечто неземное, нечто очаровательное. Совсем как в той несносной женщине, которая им владела.

Притвориться влюбленным в нее не составило бы Зависти никакого труда. Но ему и так было на чем сосредоточиться без дополнительных помех, а ухаживания за смертными изобиловали бессмысленными правилами и утомительными бальными танцами. Ему не хватило бы терпения неспешно прогуливаться с ней под ручку и давать другим повод для сплетен.

Ему предстояло одержать победу в игре. И он уже потерял немало времени.

– Для одного вечера с меня хватит твоего эго.

Зависть вытащил из ножен кинжал своего Дома. Изумруд на богато украшенной рукоятке мерцал в надвигающейся темноте. Принцы Ада не могли убить друг друга этими кинжалами, зато с их помощью можно было отправить других принцев обратно в их круги Подземного мира, желали ли они этого или нет.

– Отправляйся домой, Гордыня, если не хочешь получить такой же шрам на другой стороне лица.

Гордыня поднял руки и отступил.

– Упрямый придурок! Почему тебе просто не попросить о помощи?

Зависть поджал губы, храня молчание.

Брат с отвращением взглянул на него.

– После первого отказа Камиллы у тебя осталось две попытки открыть следующую подсказку, так?

А поскольку Зависть по-прежнему молчал, он добавил:

– Надеюсь, ты осознаешь, какого черта ты творишь!

Три

– Признайся, ты ведь не думала продать галерею и переехать за город? – спросила леди Кэтрин Эдвардс, протягивая Камилле бокал шерри. – Вексли со временем наверняка утратит к тебе интерес, особенно если какая-нибудь театральная певица с пышной грудью привлечет его внимание. Снова.

– Хм… Это была бы большая удача!

Камилла потягивала вино и грела ноги в тапочках у потрескивающего огня в камине в изысканно обставленной гостиной леди Эдвардс – рыжеволосой темнокожей красавицы, которая не умела держать язык за зубами, зато определенно могла отстоять свои интересы в обществе, самой близкой подруги Камиллы с тех пор, как они обе дебютировали десять лет назад.

Тогда Кэтрин и сама была новенькой в Уэйверли-Грин. Они с Камиллой сразу же сблизились из-за того, что их обеих почитали за белых ворон. Даже после того, как Кэтрин вышла замуж, они сохранили традицию и раз в неделю ужинали вместе. С годами она стала Камилле как сестра, которой можно было доверить самое сокровенное.

За некоторыми исключениями…

Хотя никого ближе Кэтрин у Камиллы не было, даже она не знала всей правды, скрытой за предложением Вексли.

– Ну, раз он так одержим желанием поухаживать за тобой, почему бы не рассмотреть его предложение? – размышляла Кэтрин, откинувшись на спинку бархатного кресла, пока Камилла отпила добрый глоток шерри, чтобы перебить вкус этой абсурдной идеи. – Он сын виконта. Внук графа.

Дверь со скрипом отворилась, и из-за нее высунула нос большая серо-белая кошка.

– Банни!

Камилла тут же просияла, а Кэтрин фыркнула.

– Я заранее отправила за ней экипаж. Знаю, как ей одиноко, когда ты работаешь.

– Выглядишь царственно, как и всегда, – сделала Камилла комплимент кошке. В ответ та величественно посмотрела на хозяйку, затем уселась и принялась вылизывать длинную роскошную шерсть.

– Так вот, – Китти все не унималась, – вернемся к сути дела. Почему бы не Вексли? Он из хорошей семьи.

– Он отвергнутый сын и отъявленный негодяй. Сатирические листки прозвали его «Златоязыким извращенцем», ради всего святого, Китти! Неужели ты не видела последнюю карикатуру на него? Непристойность – слишком мягко сказано. Эта иллюстрация была настолько откровенна, что, по слухам, у той витрины, где она выставлялась на прошлой неделе, столкнулись три экипажа.

– А я слышала, из-за того самого сатирического листка в его спальню наведались семь новых любовниц, – парировала Кэтрин. – А еще я знаю из достоверных источников, что его прозвище вполне заслуженно. Причем оно не имеет отношения к тому, насколько он хороший оратор.

Начавшийся чуть раньше мелкий дождь превратился в устрашающий ливень. Завывающий ветер сотрясал ветки деревьев, и они бились в окна, словно огромные чудовища, но две женщины уютно устроились у огня с бокалами шерри.

Как по часам, после ужина лорд Эдвардс отправился в клуб для джентльменов, чтобы дать женщинам время выпить и посмеяться как раньше, до того, как они с Кэтрин поженились три года назад. Ходили слухи, что он зачастил в клуб, чтобы отвлечься от разочарований по поводу того, что они до сих пор не произвели на свет наследника.

Это была тема, которую Китти не любила затрагивать. Камилла знала причину и хранила тайну подруги так же, как Китти молчала о множестве секретов Камиллы.

– Даже представить себе не могу, что Вексли всерьез подумывает о женитьбе, – заметила она.

Камилла задумалась.

– Семь новых любовниц за семь ночей – это возмутительно даже для Вексли.

– Дорогая, я ни слова не сказала о семи ночах. Ходят слухи, что он устроил настоящую вакханалию, и ни одна дама не ушла от него разочарованной.

Камилла шумно выдохнула.