– Как же мне всё это надоело! – Папа закрыл глаза ладонью, и мне на миг стало его жалко. – Сколько раз говорил боссу: не садитесь с рогатым в карты играть, обставит. Вот куда их девать, своих селить негде… Да что уж поделаешь, запускай. Только по одной и строго с документами. И приведи себя в порядок, Михаил! Хоть голову вымой и черепа из ушей вынь. Души пугаются, думают, дверьми ошиблись.

Мишка выбежал, одарив меня на прощание влюблённым взглядом. Папа сел за стол и задумался, почёсывая лысеющий лоб.

– Пап? – робко напомнила я о себе.

– Что «пап», ну вот что «пап»?! – взорвался он. – Думаешь, папе легко на этой собачьей работе? Папе на пенсию давно пора и на курорты! Девочка моя, тебе там отведено всего пятьдесят четыре года! Неужели так сложно?

Я угрюмо кивнула.

– Сил моих больше нет…

Папа принялся разбирать разбросанные по столу документы, а я решила предпринять ещё одну попытку.

– А можно, чтобы я помнила, кто я? И чтобы точно знала, что есть жизнь после смерти?

– Не положено! – не поднимая глаз, отрезал он.

– А ты не мог бы хоть иногда мне сниться?

– Не положено.

– Пап… хотя бы… дай мне хоть вот столечко веры, а? Ну что тебе стоит?

– Не положено! – буркнул папа, перелистывая объёмистый журнал. – Сколько народу без веры живет – и ничего… Разбаловалась!

Я покорно молчала и умоляюще хлопала ресницами. Чёртик-практикант передразнивал меня и корчил рожицы.

– Ладно! – Папа несильно хлопнул ладонью по столу. – Гарольд, выдайте этому наказанию порцию веры!

Гарик засеменил к сейфам.

– И учти, – папа погрозил мне гусиным пером, – если вернёшься раньше срока, выпорю, как соплячку. И Мишку твоего заодно!

– А за что…

– А за то, что будто я не знаю, как вы под Вратами целуетесь! Маленькая ещё.

Гарик вручил мне ещё тёплый оранжевый квадратик, на котором завитушками лимонного джема было выведено «ВЕРА».

– И это всё? – Я недоверчиво наморщила лоб.

– А что ещё?! – окончательно вышел из себя папа. – Всё! Иди отсюда, не мешай работать! И чтоб глаза мои тебя ближайшие пятьдесят четыре года не видели!

– Тридцать пять! – попробовала я поторговаться.

– Вон!!!

– Я люблю тебя, папочка! – пискнула я уже от двери.

У Врат я уселась на облако, свесив ноги. «В-Е-Р-А», – ещё раз задумчиво прочитала, вздохнула и с аппетитом съела вкусную печенюшку. Мишка подбирал на гитаре какой-то противный скрипучий мотив. Обложка контрабандного самоучителя была украшена аляповатой пентаграммой. Огненный меч пылился, прислонённый к дереву.

– Не уговорила? – сочувственно поинтересовался он, созерцая мой унылый вид.

Я только руками развела.

– Марь Ванна! Марь Ванна! Мальчишка у вас! Да хорошенький какой!

– Подспорье будет! Сестрёнкам защитник!

«Ну хоть на этом спасибо, папа», – обречённо подумала я, готовясь к потере памяти и первому в своей очередной жизни вдоху.

Прямолинейное чудо

«Уволят-уволят-уволят!.. А-а-а-амброзией мне подавиться, если шеф ещё не подписал приказ! А, чёрт, тьфу, в смысле, неловко-то как вышло! Первое нормальное дело – и вот как так, провал, катастрофа, выпускайте всадников апокалипсиса, всё кончено! И в самом конце года, когда отчёты сдавать! Всё же продумал, всё устроил, ну что им, татуировки на лбах выбить: «это Он» и «это Она»?! Что им ещё надо?! Всё, прощай, карьера, пойду в дворники, звёзды отмывать…»

Ангел-стажёр в отчаянии ходил туда-сюда по кабинету, мял в руках документы и пытался придумать, как исправить ситуацию. Через час шеф ждал его с отчётом. Но задание было безнадёжно провалено.

Парень и девушка сидели в кафе и старались не смотреть друг на друга. Оконные стёкла переливались морозными узорами. На столах горели свечи в стаканах. Блестели новогодние украшения, из динамиков звучала музыка, а официанты щеголяли в красных колпаках. Предпраздничное настроение было заметно в каждой мелочи.

Молодой человек машинально протирал очки, которые и без того уже сверкали. Девушка, спрятавшись за светлыми волосами, складывала из салфетки журавлика.

– Что же, Дим, – произнесла она, когда молчание затянулось до невозможности, – это твоё решение. Счастья тебе тогда.

Смяла и отшвырнула журавлика, над которым столько трудилась. Не поднимая головы, нащупала за спиной сумку.

– Лена, постой, – всполошился Дима. – Но ведь мы останемся друзьями? Друзьями в любом случае, да?

Она украдкой вытерла щёки.

– Друзьями? Да. Да, конечно… прости… мне пора…

Она встала и, не оборачиваясь, направилась к двери. Он не провожал её взглядом, смотрел в чашку с нетронутым кофе.

Перед аудиенцией юный ангел три раза пробежал по потолку, забраковал три оправдательных монолога, побился для приличия о стену и, героически вздохнув, скрылся в наводящем мурашки кабинете. По приёмной летали нарядные свечки, а на диване дожидались своей очереди ещё два сотрудника с папками в руках. Беловолосого ангела в элегантном светлом костюме звали Пафнутий. Второй, Леонард, щеголял жёлтыми очками, фиолетовым ирокезом на голове и мощными кожаными ботинками.

Ангелы швырялись дротиками в украшенную гирляндой мишень, чтобы скоротать время.

– Опять молодняк прокололся, – заметил Пафнутий, когда дверь за новичком закрылась. – Интересно, что там у него?

– Что-что, – усмехнулся Леонард и послал дротик точно в десятку. – Это из нашего отдела стажёр. Всё как всегда: двое друг друга любят, но решают остаться друзьями. И никак ты от них не добьёшься, почему. Если хочешь засыпать кого-то – вернейшее задание, таких ничем не проймёшь. Проще маньяка перевоспитать и волонтёром в благотворительность отправить, чем людям доказать, что им нужно быть вместе.

– Да уж, знаю таких. Может, глянем, заодно развлечёмся? Есть же парочка средств, если там не совсем безнадёжно.

– Хм… можно.

Ангелы дружно метнули дротики в воздух, сбив две свечки, и вышли из приёмной.

Девушка брела по предновогоднему городу мимо уличных музыкантов и подмигивающих из каждой витрины огнями ёлок. Она не обращала внимания на снежные хлопья, которые украсили плечи, иначе заметила бы, что, кроме снега, в бахроме шарфа путаются лёгкие белые перья.

– Лена! – услышала она за спиной, но не обернулась, только прибавила шагу. – Лена! Да стой же! Телефон! Ты телефон забыла!..

Она остановилась. Дима подбежал и, пытаясь отдышаться, протянул мобильный.

– Ты представляешь, – заговорил он, ничуть не обидевшись на её бесцветное «спасибо», – только ты ушла, ко мне за столик тип подсел такой… странный, в общем. Волосы белые до пояса, на шее цепь с перьями. Смотрит на меня в упор и говорит: «Если ты, Дмитрий Станиславович, сейчас же не догонишь свою любовь, знай, что это отразится на всём мировом устройстве, потому что из-за тебя уволят талантливого работника Небесной канцелярии, а ему ещё много чего улаживать, кроме ваших сердечных дел. А сам ты будешь всю жизнь жалеть о том, что натворил сегодня». И твой телефон на стол швыряет, а я же точно помню, как ты его забирала! Потом взял мой кофе, залпом выпил и в окно вышел, прямо сквозь стекло… Лен, не делай такие глаза, Лена, я не шучу и не сошёл с ума. Хотя, нет, наверное, сошёл, если наговорил тебе столько там, в кафе. Давай ещё погуляем, пообщаемся, смотри, какой снег! Новый год всё-таки на носу, отчего не может случиться чудо?..

Новогодний корпоратив был в самом разгаре: сияли огни, оглушительно гремела музыка.

– Тебе не кажется, что ты поступил чересчур прямолинейно? – Леонард привычным жестом взъерошил фиолетовый ирокез.

Пафнутий грустно улыбнулся догорающему бенгальскому огню.

– Возможно. Но ты ведь знаешь, как сложно что-то объяснить людям. Они не понимают намёков, не видят знаки и едва встретят счастье, бегут от него со всех ног. Бегут и кричат: «Не верю!» Я много таких повидал, но до сих пор каждая оборванная история любви ранит меня, словно неопытного стажёра. И так хочется, чтобы хотя бы раз в году, хотя бы для двоих всё стало предельно ясно. Один раз в год мы имеем право на прямолинейное чудо.

К ним подбежал юный ангел с празднично посеребрёнными крыльями.

– Представляете, меня повысили! Из-за этих влюблённых! Шеф говорит, давно не было, чтобы стажёр справился с таким заданием. А я ума не приложу, отчего так хорошо вышло, мне казалось, они расстанутся… наверное, правда, судьба. Ну, с наступающим!

Пафнутий и Леонард заговорщически переглянулись и подняли бокалы.

Репутация

В центре города, за столиком модного кафе, сидела девушка. Красивая, стройная, с идеальной кожей и удивительными волосами серебряного цвета. Глаза она старалась скрывать под длинными ресницами, но кому посчастливилось в них заглянуть, отмечал их необыкновенный сиреневый оттенок и безумную притягательность. Она была одета не по погоде: в лёгкое платье и босоножки. На спинке стула висела джинсовая куртка. Стояла осень, на улице шёл дождь. Перед девушкой лежал ежедневник, и она сверялась с записями. Было заметно, что она чем-то озадачена.

К столику подошла официантка.

– Готовы сделать заказ?

– Кофе, пожалуйста, – попросила девушка.

– Какой?

– Без разницы, любой принесите.

Официантка хмыкнула, развернулась и ушла, цокая каблуками. Через несколько минут она вернулась и поставила на столик простой чёрный кофе.

– Спасибо, – поблагодарила девушка. И, машинально посмотрев на официантку, замерла.

Официантка была худая, с пережжёнными краской волосами, лицом в резких морщинах и неприветливо поджатыми губами. Строгая укладка, чистая отглаженная форма, руки с коротко обстриженными ногтями. Девушка попыталась поймать взгляд официантки, и та не стала отводить глаз.

– Это линзы, – пояснила она, указывая на них тонким пальцем. – Народ пугался, пришлось купить.

– А какого цвета ваши глаза на самом деле? – тихо спросила девушка.

– Не помню, – отрезала официантка. – Я в зеркало только в линзах смотрюсь. Да, нечасто встретишь тут своих. Как зовут тебя?

– Лия.

– А я Шейла. Хочешь, поболтаем? Клиентов всё равно нет.

– Конечно… присаживайтесь.

Шейла устроилась напротив, сцепила руки и устремила на Лию пронзительный взгляд. Придирчиво осмотрев, прищурилась за её спину.

– Какие симпатичные крылышки.

– Спасибо.

– Только вон левое потускнело немного.

Лия испуганно оглянулась, пригладила крыло.

– Да… надо будет к косметологу сходить.

– Внешность для феи – самое главное. Ладно когда совсем девочка, а вот в твоём возрасте уже полагается тщательнее следить за собой.

Лия неуверенно улыбнулась.

– Да вы знаете, мне сейчас не до этого. Я на работу пытаюсь устроиться.

– На работу? – Шейла подняла брови. – Так иди к нам. Вакансии есть, ты как раз подходишь.

– Спасибо. У вас чудесное кафе, но у меня другая цель. Я хочу работать в Небесной канцелярии.

Брови Шейлы поползли ещё выше.

– В кан-це-ля-ри-и? – повторила она по слогам. – Ты с ума, что ли, сошла?

– А в чём дело?

– Ха! – Шейла скрестила на груди руки и откинулась на спинку стула. – Ты что! Замахнулась! Подумай о своей репутации. Ты же фея, что о тебе скажут? Да и куда тебе с самими ангелами тягаться! Максимум в бухгалтерию возьмут. И не в том возрасте ты уже, милочка, чтобы всё с начала начинать. Надо было раньше определяться.

– Что вы заладили, Шейла, возраст, возраст… не так уж мне и много лет, да и в современном мире возраст ничего не значит.

– Сама-то веришь в то, что говоришь? Возраст, милочка, – дело серьёзное. Это ты пока молодая, но ещё совсем чуть-чуть, и всё – неликвид. Вот глянь-ка на себя, – официантка указала на зеркальную салфетницу. – Вот это что? Думаешь, раз волосы серебряные, то седого волоса заметно не будет?

– Он всего один. – Лия заправила прядь за ухо.

– Это пока, – со значением произнесла Шейла.

– Какая разница. В любом случае для будущей карьеры это непринципиально.