– Спасибо большое, – с улыбкой кивнул я. – Вы и не обязаны были, Станислав Антонович… Спасибо, товарищи, – поблагодарил поставивших перед нами завтрак официантов. – Мы ведь с вами только вчера познакомились, незнакомцев поздравлять – это странно. А вы еще и на такой ответственный, и, прямо скажем, проблемный пост совсем недавно заступили, дел поди непочатый край.

Слушая ответ посла на тему: «дел много, но справляемся», я пододвинул себе суп-журек: поданный в хлебе суп из мясного бульона на ржаной закваске с картошкой, колбасой и половинкой яйца. Сдобрив традиционное польское блюдо сметаной, принялся за дело. А неплохо! Супчик закончился, я доел пропитавшийся им хлеб, промокнул рот салфеткой и принялся за чай с сырниками.

– …посадили, – закончил Степан Антонович рассказ о выявленной и нейтрализованной пару недель назад банде из двадцати «борцов за независимость Польши».

– Хорошая работа, – похвалил я местные спецслужбы. – И ужасная глупость со стороны польских студентов. В нашем непростом мире только Советский Союз может по-настоящему обеспечить суверенитет братской социалистической Польше.

В масле таких дебилов варить, на площадях и прилюдно, чтобы даже голову поднять боялись. И чего это меня потряхивает? Ну-ка успокойся, Сережа – процент порядочных, социалистических поляков в эти времена очень даже высок.

– Очень грустно, когда молодые люди поддаются вражеской пропаганде и лишают себя будущего, – согласился со мной Станислав Антонович и допил чай.

– Вы предпочитаете завтракать легко? – спросил я.

Потому что посол съел пару сырников и всё.

– А надо? – осторожно спросил он.

Ржака – серьезно ведь спрашивает.

– Просто спросил, – развел я руками. – У всех ведь по-разному организм работает. Мы вот с товарищами, – кивнул на охрану. – Завтракаем плотно, считай – еще один обед. А моя жена… – невозможно перестать хвастаться! – Так, немножко клюёт. Можем идти?

– Можем, – подтвердил посол, и мы покинули посольство.

По пути на студию я активно глазел по сторонам из окон посольской «Волги». Со времен бунтов прошло много времени, и никаких следов волнений на улицах Варшавы не осталось. Зато очень хорошо, судя по многочисленным вывескам, развивается кооперативность.

– Насколько велик дисбаланс ассортимента в кооперативных и государственных магазинах? – спросил я посла.

– Некоторый дисбаланс имеется, но в основном в провинциях, – ответил он. – В Варшаве проблем со снабжением нет, и этим злоупотребляют провинциальные кооператоры – целые караваны порой присылают, метут всё, что отпускается без лимита.

– У нас так же, – вздохнул я.

– Я бы на твоем месте не переживал, Сергей, – заметил Степан Антонович. – Кооператоры тоже не идиоты, цены ставят вменяемые, иначе брать никто не будет – поляки в массе своей товарищи практичные, и, если условному колхозу будет выгоднее отправить пару односельчан со списком в городской государственный магазин, они так и сделают. Кооператор в этом случае разорится.

– Невидимая рука рынка.

– Именно! – не понял горькой иронии посол.

Первый польский телеканал называется «ТР1», и именно на нем меня показывать и будут, я же важный. Русский язык в ПНР в той или иной степени знает очень много людей, но на чужих (ха!) землях вежливо пользоваться языком традиционным.

– Dzień dobry! – поприветствовал меня ведущий.

Бобр, курва!

– Dzień dobry, товарищ Длугош, drodzy telewidzowie, – поздоровался я в ответ.

Пошел привычный процесс.

– Нет, в Польше уже бывал, но проездом через Освенцим. Да, пробирает до дрожи. Хорошо, что союзные силы СССР и Польши положили конец нацистской оккупации.

– Экономические проблемы были, есть и будут везде, но уровень жизни по всему социалистическому блоку объективно растет и не собирается останавливаться.

– С товарищем Первым секретарем ЦК ПОРП Эдвардом Гереком пока не имел возможности познакомиться, но слышал о нем много хорошего.

– Закрепленную по итогам Постдамско-Ялтинской конференции территориальную целость европейских государств Советский Союз нарушать не стремится, а наоборот – выступает одним из ее гарантов. В частности, только Советский Союз может в полной мере обеспечить суверенитет и возможности развития Польской Народной республики. В противном случае гордый польский народ будет превращен в инструмент враждебного воздействия на Советский Союз – с печальнейшими последствиями для всего мира. Что бы там себе не думали вражеские пропагандисты, но никакой «оккупации Польши» не существует – ваша страна вполне суверенна, и только этим объясняются недавние грустные события: находись Польша под прямым контролем Москвы, товарищи из Кремля ни за что бы не допустили принятия настолько тупой и бьющей по рабочим и крестьянам экономической, с позволения сказать, стратегии.

– Мои недавние документальные фильмы о так называемом «режиме Санации» преследовали единственную цель: напомнить польским рабочим и крестьянам, на что способны так называемые «элиты». Народ для них – всего лишь средство личного обогащения и удовлетворения личных амбиций. Я не могу заглянуть в голову гражданину Гомулке, но объяснить его стремление спровоцировать польский рабочий класс на совершенно справедливое силовое противодействие людоедским решениям его аппарата можно либо банальным идиотизмом, либо работой на врага. Судя по тому, что гражданин Гомулка пребывает на свободе, мы имеем дело с первым случаем.

В 76-м проверим насколько история изменилась – если не начнется новых волнений, значит все хорошо. Ну а если начнутся, значит Эдвард Герек тоже окажется идиотом.

Глава 5

За три недели гастролей я морально выгорел и проникся фатализмом. Никаких провокаций, никаких покушений – всё шло очень прилично, и это заставляло меня ворочаться по ночам в ожидании подвоха. Фу, Сережа, ты же материалист! Ну какое, нафиг, «проклятие загранок»? Просто почти случайно попадал под молотки исторического процесса, не более. А здесь исторический процесс стабильный – мы делаем вид, что не оккупировали мелкие приграничные страны с целью обеспечения себе пояса безопасности, а местные делают вид, что приняли идеи социализма и «дружбы народов».

Очень хочется найти, чем подкрепить неприязнь к европейским союзничкам, но увы – все встречные иностранцы со мной исключительно милы. Все хорошо и на концертах – люди улыбаются, подпевают, пляшут. Такая же реакция, как и везде. Особенно хорошо принимают песни на своих языках – по одной на каждую республику приготовили. Теперь все чехословаки поют «Йожин с Бажин», очень им понравилось. Клип со специфической хореографией и не менее специфическими перформансами на фоне сняли каноничный, пригласив очень удивленных таким поворотом Banjo Band – они уже существуют, и теперь будет петь «Йожина» на постоянной основе.

Впереди – последняя, самая сложная страна в виде Албании. Отношения с ними были испорчены Никитой Сергеевичем вследствие легендарного «развенчания». Албанские власти восприняли это как оппортунизм – что, в общем-то, понять можно – и до сих пор, несмотря на активную работу обновленного правительства, дипломатические отношения на ладан дышат. Я бы охарактеризовал нынешнюю Албанию как «Северную Корею-лайт»: у власти сидят зашоренные догматики, границы – на замке, а народ существует в кольце врагов, предавших высокие идеи коммунизма. Это если по верхам смотреть, так-то подобные ситуации всегда складываются из комплекса факторов. Лично меня албанцы любят – я же сталинист, как и большая часть местных. Некоторые, конечно, невольно, по прямому приказу правительства.

Тоталитаризм цветет и пахнет, народ жестко промывают на тему внешнего врага: каждая семья обязана соорудить для себя бомбоубежище, запрещены религии – все, целиком, и не как у нас, а прямо ЗАПРЕЩЕНЫ, и нельзя носить бороды. Рулит Албанией Албанская партия труда во главе с Энвером Ходжа, тем еще козлом. В 68-м, в ответ на ввод Красной армии в Чехословакию, Ходжа продавил выход из Варшавского договора, что, конечно, добавило населению чувства безопасности. В моих глазах – чистейший кретин, и убедить его в чем-то будет очень сложно. Мне и программу порезали: никаких лекций и телевизора, просто схожу в музей, а потом дадим с Олей по концерту.

Однако дед надежды не теряет: со мной едут товарищи, которые предложат албанцам кредит, условием получения которого станет коррекция экономической модели и возобновление дружбы в полный рост. Со своей стороны помогают китайские товарищи – они тоже дают Албании кредиты и всячески помогают. Помощь в случае отказа прикрутят, и тогда у албанцев не останется выбора, кроме как перестать вставлять палки в колеса общему делу. «Один пояс – один путь» это когда один пояс и один путь! Америка поможет? А вот и нет – Ходжа же не «свой сукин сын», а всамделишный, как ни крути, диктатор, помогать которому невместно. Да он и сам под Америку ложиться не станет – понимает, что в этом случае у власти долго не просидит, к огромной радости накопленных за десятки лет врагов. Короче – товарищи едут ломать Ходжу через колено.

Стоя у окошка в коридоре въехавшего в Тирану – столицу Албании – поезда, я любовался потертыми домиками, скромно одетыми людьми и поливающим это всё дождиком. Вскоре декорации сменились, и «историческая» застройка сменилась привычного вида «панельками». Соцблок вообще архитектурно очень похож, но в других местах города выглядят поприличнее: сколько частные инициативы и страсть человека к эксплуатации другого человека не ругай, а на одном государственном управлении не вывезешь – доказано практикой.

Но страна живет, и это хорошо видно по дымящим трубам заводов, несущим в авоськах всякое людям и играющим на детских площадках детям.

– Вот так выглядит социализм курильщика, – ткнув в окно пальцем, поведал я Оле. – Завинчивание гаек там, где не надо, полный пофигизм на все, кроме личных привилегий и экономическая депрессивность.

– Я думала, тут лучше, – согласилась Оля. – Побережье все-таки, и тепло – почти курорт.

– Курортная зона должна быть, – кивнул я. – Но нас туда не пустят.

– Даже посольство закрыли, уроды, – фыркнула она. – То же мне страна – вас и на карте-то не видно, а все туда же! Не понимают, что мы им добра желаем.

– Главная наша проблема, – поддакнул я. – Мы им добро и внятный план на будущее всего человечества несем, а они носы воротят. Могу понять капиталистическую часть – там и уровень жизни, как ни крути, нормальный, и социальные лифты работают. А тут… – махнул рукой. – Вот так придурки у власти работают: ни себе, ни людям, и еще и общему делу вредят. Без иностранных кредитов местную верхушку снесут лет за пять – репрессивный аппарат Ходжа выстроил на загляденье, но пустой холодильник и не такое побеждал.

– Жалко албанцев, – вздохнула Оля.

– Нас жалко, – поправил я. – Вот это экономически депрессивное дерьмо нам придется спонсировать из своего кармана, в то время как Ходжа будет кривить носик и противиться экономическим реформам, которые за два этих года объективно показали свою полезность так, что почти весь соцблок на вооружение взял.

– Азиаты не взяли, – заметила Оля.