За спиной у богини были деньги. Столько денег Лева в своей жизни еще не видел. Небольшое заднее сиденье и все пространство от него до спинок передних кресел было засыпано зелеными пачками стодолларовых банкнот. Среди них встречались и новые, и старые, свеженькие, как пучок укропа на рынке, и потертые, явно не раз переходившие из рук в руки, повидавшие много сомнительных и не очень сделок. Такое количество наличных денег в нашей, да и в любой стране практически невозможно заработать честным путем.

Итак, мгновенно пронеслось в Левиной голове, что мы имеем? Клевая тачка, роскошная телка и куча бабок. И зачем же я ей нужен?

Мозг моментально сделал нужные выводы и дал команду нижним конечностям на отступление.

Богиня снова перекинула ногу за ногу (и как ей руль не мешает?), томно потянулась и спросила:

– Так мы едем?

– Э, – сказал Лева, прекрасно понимая, что за произнесенный сейчас ответ будет ненавидеть себя весь остаток своей жизни, сколь бы длинной она ни была. – Нет.

– А почему? – обиженно спросила богиня.

И в самом деле, почему, подумал Лева. Я ее не знаю, но у нее клевая машина, неприличное тело и куча бабулек. Наверное, потому, что я молод и мне хочется пожить еще немного.

– Со временем беда, – сказал Лева. – Стрелы забиты, понимаешь?

– Понимаю, – сказала богиня.

Одна ее очаровательная ножка соскользнула с другой ее очаровательной ножки и легонько коснулась педали газа. Машина рванула с места с пробуксовкой, оставив на асфальте килограмм мишленовской резины с каждого колеса, открытая пассажирская дверь захлопнулась сама собой под давлением ветра. «Порше» ловко резанул чью-то черную «Волгу», увернулся от автобуса и влился в поток. Через двадцать секунд его уже не было видно.

– И что это было? – спросил Лева сам себя. Но, поскольку сам себе он на этот вопрос ответить не мог, развернулся, закурил сигарету и пошел к метро.

О бегемотах и столбах

Капитан. Вы допустили ошибку, Юнга.

Юнга. Но я не понимаю… Согласно полученным от Профа данным, основными стимуляторами для человеческих особей возраста постполового созревания являются денежные единицы американской валюты, красивые особи противоположного пола и дорогие средства передвижения. Мне казалось, что я очень удачно все скомпоновал, а он почему-то столь неадекватно отреагировал. Почему?

Ученый-эксперт. Мне кажется, вы переборщили со стимуляторами.

Юнга. А как же их афоризм «Денег и секса не может быть много»?

Ученый-эксперт. Юнга, представьте себе ситуацию. Вы спокойно направляетесь в библиотеку, и тут к вам подходит очаровательная малышка и предлагает прогуляться к ближайшей заводи, где она покажет вам свою коллекцию пту-уха. Ваши действия?

Юнга. Я немедленно соглашусь.

Капитан. А если подумать?

Юнга. Гхм. Действительно, это слишком хорошо, чтобы быть правдой. В реальности такого никогда не случалось.

Ученый-эксперт. А если бы это с вами все-таки случилось, что бы вы подумали?

Юнга. Что ей надо от меня какую-то услугу, связанную с опас… Понял.

Ученый-эксперт. То же самое подумал и он. Стимуляторов было слишком много, вот в чем дело. Транспортное средство могло сработать, самка могла сработать, деньги могли сработать. Но все это вместе не сработало.

Юнга. А если он встретит самку прямо сейчас? Просто самку, без транспортного средства и денег?

Капитан. После того, что сегодня уже произошло? Едва ли это лучший вариант.

Юнга. Тогда я поговорю с ним сам.

Капитан. Это может кончиться культурным шоком.

Юнга. Я парень крепкий, как-нибудь выдержу.

Капитан. А я не о вас говорю, Юнга.

Ученый-эксперт. Тем не менее, учитывая нашу нехватку времени, это оптимальный вариант. Выложить все карты на стол.

Капитан. Все?

Ученый-эксперт. Ну, почти все. Хотите, я сам этим займусь?

Капитан. Нет. Я думаю, что Юнга лучше подготовлен к общению с представителями этой расы.

Юнга. Я готов, Кэп.

Капитан. Но сначала мы внимательно и самым подробным образом обсудим с вами, что ему можно будет сказать и чего ему ни в коем случае говорить нельзя.

Левин друг Вася был не просто раздолбаем. Он был еще и законченным пофигистом.^[5] Но это не помешало ему внимательно выслушать историю своего друга, покачивая головой и цокая языком в подобающих местах.

Разговор сей протекал под аккомпанемент шипящего пива в небольшом, но очень приятном баре, название и пространственное местоположение которого автор приводить не будет ввиду того, что сам является посетителем данного заведения и не хотел бы создавать вокруг него излишнюю шумиху.

Когда Лева закончил рассказывать, к концу подошла и вторая бутылка пива.

– Ну, – сказал Вася.

– Так я хотел узнать, – сказал Лева. – В чем подстава?

– А фиг его знает, – глубокомысленно сказал Вася. – Но подстава в чем-то есть, это точно. Нюхом чую. С нормальными людьми такое не происходит. Не к добру это, корешок.

– Да я понимаю, – уныло вздохнул Лева. – Но уж больно телка клевая.

– А ты силен, мужик, – признал Вася с уважением. – Я бы не устоял.

– Да я тоже сомневался. Просто как-то это неожиданно. Все сразу… И бабки.

– Бабки – это грязь, – сказал Вася. – Так давай почистим карманы. Бармен, еще пива!

Лева взял откупоренную бутылку и вылил половину ее содержимого в бокал. Вася пил прямо из горла.

– Много бабок, – продолжал Лева. – Понимаешь, сотки баксов пачками. Там пара миллионов, реально.

– Пара лимонов – это чертовски много бабок, – сказал Вася. – Они не фальшивые?

– А я проверял? Я до них даже не дотрагивался.

– А тебя, случаем, не глючит?

– Да я только с тобой пить начал, – возмутился Лева, оскорбленный таким подозрением.

– М-да, – глубокомысленно потянул Вася. – Дела… Послушайте, Лев, вы не находите, что как-то здесь мутно? Есть тема завалиться куда-нибудь.

– Если есть тема, давай завалимся, – сказал Лева. Они завалились.

Шестью часами, двумя ящиками пива и тремя самодельными косяками позже Лева нетвердой походкой возвращался домой по пустынным московским улицам. Метро уже закрылось, а на такси денег не осталось. Вася выпал из поля зрения Левы и реального мира около пары часов назад, и его теперешние локальные координаты были для Левы загадкой. Еще одной загадкой для него было то, какого черта он не остался в… словом, там, где он был, и поперся домой. Проспался бы, очухался и прекрасненько утром добрался бы на метро. А теперь перед ним маячила перспектива двухчасовой прогулки, которая в любой момент может закончиться в ближайшем по отношению к траектории движения отделении милиции.

Блондинка, бабки и «порше» упрямо не вылезали из головы. Стивен Кинг как-то уподобил подобные мысли болячке на внутренней стороне щеки, которую постоянно хочется потрогать языком и убедиться в ее наличии, и спорить с мэтром автор не собирается. Пусть будет болячка.

И эту метафорическую болячку Лева трогал своим виртуальным языком постоянно. В его одурманенном мозгу происходили странные и неописуемые человеческим языком процессы, и он уже не был уверен, что все это произошло до того, как его торкнуло, и не приглючилось ли ему все это. Но в таком случае глюк был очень подробный.

Наконец Лева принял поистине соломоново решение. Он остановился посреди тротуара, потом подошел к обочине и на всякий случай решил придержать одной рукой фонарный столб, который, по мнению Левы, опасно покосился и грозил вот-вот упасть.

– Если ты глюк, – сказал Лева «блондинке», – появись еще раз. Прямо сейчас. Я требую.

Он оглядел улицу. Улица была пустынной.

– Женщины, – произнес Лева, – вечно опаздывают, даже если они глюки. Но я не намерен долго ждать. Считаю до трех. Раз.

Тишина и спокойствие были ему ответом.

– Два.

Тот же эффект.

– Два с половиной.

Аналогично.

– Два и три четверти.

Где-то вдалеке взвыла милицейская сирена.

– Три, – сказал Лева.

С того конца улицы, откуда он пришел, послышался мерный рокот мотора. Лева напрягся, сфокусировал зрение и разочарованно выдохнул. Это был не «порше». Ухабы преодолевал небольшой микроавтобус явно не нижегородской сборки.

– Облом, – констатировал Лева. Однако, несмотря на это, от обочины не отошел. Как только Лева отпускал столб, тот сразу же начинал угрожающе раскачиваться и крениться. С этими столбами надо держать ухо востро, подозрительные они личн… столбы.

Микроавтобус оказался «транзитным» «фордом» явно не первой свежести. Спортивный звук его выхлопа объяснялся всего лишь прогоревшей насквозь приемной трубой, а легкий рокот дизеля заставлял напрочь забыть о спортивных амбициях. Тем не менее микроавтобус тоже проявил к Леве интерес и остановился рядом. Только как-то странно остановился, подумал Лева, не водительской или пассажирской дверцей, через стекла которых можно завязать непринужденный разговор о погоде или хотя бы элементарно спросить дорогу, а задними грузовыми дверями. Словно из машины собирались что-то выгрузить.

Или погрузить…

Однако интерес, проявляемый сегодня к Леве иномарками, стал уже делом привычным, поэтому, когда двери открылись, он даже не слишком удивился. И даже не слишком удивился, когда увидел, что скрывалось в трюме сухопутного катера.

– О, – сказал Лева. – Хорошо же мы покурили. Ну ты и глюк. Я такого глюка отродясь не видывал.

– Сам ты глюк, – ответило содержимое трюма.

Не будем томить читателя еще пару страниц, используя в нижеследующем диалоге слова «содержимое трюма», «Левин собеседник» или «явная, но чересчур реальная и многомерная галлюцинация». Не будем уподобляться другим авторам в погоне за дешевыми сенсациями. Скажем прямо и открыто. В фургоне сидел бегемот.

На первый взгляд он был самым обычным бегемотом – большой, неуклюжий и весь в складках. Но на второй взгляд вылезали некоторые несоответствия.

Потому что нормальному, благопристойному бегемоту пристало сидеть по уши в воде и Африке или по крайней мере в Московском зоопарке, а отнюдь не разъезжать по ночной столице в не первой свежести микроавтобусах. Кроме того, в среде бегемотов не очень-то принято носить на туше гигантские тельняшки, на голове – залихватски заломленные бескозырки и обладать четырьмя двадцатисантиметровыми пальцами на каждой ноге. И еще нормальные бегемоты не разговаривают и не имеют обыкновения лезть к незнакомым людям.

– Опа, – удивился Лева. – Клевая тельняшка.

– Спасибо, – сказал глюк.

– И фуражка не промах.

– Сам сделал, – не без гордости признался бегемот. Голос его звучал, как и положено было бы звучать голосу бегемота, буде они разговаривали, – гулко, мощно, и стены микроавтобуса от него вибрировали.

– А может, у тебя и наколка есть?

– А то, – обиделся бегемот. Он задрал правую переднюю ногу и продемонстрировал на ее внутренней поверхности, почти там, где мощная конечность соединялась с телом, изречение: «Не забуду планету родную». Причем, чтобы выделяться на темной шкуре бегемота, наколка была сделана зеленым цветом и слегка фосфоресцировала.

– А вымя? – Фантазия понесла Леву дальше.

– А вымени у меня нету, – обиделся бегемот. – Я, видишь ли, самец.

– Ну нет так нет, – легко согласился Лева. – Я тоже самец.

– Знаю, – подтвердил глюк.

– Самцом быть приятно.

– Верно. – После последнего замечания истинные самцы должны были бы пожать друг другу руки, но Лева не решился. Пожимать руку глюку? Еще чего! – Иди сюда.

– Зачем?