– Двух уцяньци с отрядами будет достаточно, – заговорил мужчина в темно-лиловом плаще, стоявший какое-то время за их спинами. – Тебе не обязательно возвращаться в Шуйцзин. Оставайся в лагере. Когда ров будет готов, дорога через ледник окажется заблокирована, поэтому нет нужды в большом количестве человек. Не стоит зря паниковать и отправлять всех людей туда.

Чжан Чэнцянь поклонился этому человеку, сложив руки в приветственном жесте:

– Генерал Тан.

Хайши поняла, что перед ней стоит главнокомандующий дивизиона Загробной заставы Тан Цяньцзы, и тоже поприветствовала его. Тан Цяньцзы было чуть больше тридцати. Он прослужил на Загробной заставе около шести лет и прославился как мужественный и талантливый воин. Большинство жителей пограничных военных поселений ненавидели хуку за бесчинства, которые они творили на протяжении многих лет: убийства, изнасилования, кража скота. Во время очередного нападения хуку у жителей не было возможности отступить, и они отчаянно сражались не на жизнь, а на смерть. Вот почему, когда шпионы хуку попадали в плен, Тан Цяньцзы отдавал их на растерзание местным жителям, а затем приказывал солдатам повесить у ворот их замученные до смерти тела. К удивлению, такой храбрый воин оказался человеком среднего роста с утонченными чертами лица. Он больше был похож на штабного советника, нежели на главнокомандующего.

Тан Цяньцзы кивнул и продолжил:

– Скажи повару, чтобы поскорее накормил солдат, вернувшихся из Шуйцзина. Позже к нам присоединится командующий Фан Чжу.

В Шуйцзине погибло около двух тысяч солдат. Тан Цяньцзы и другие командующие были не в духе, поэтому трапеза в лагере прошла в тишине. Еда была без каких-либо изысков. Командиры ели то же самое, что и простые солдаты, только их еда была чуть более тщательно приготовлена. Рацион обычно составляла пшеница грубого помола и мясо: баранина или говядина. Дежурный вынес большое блюдо с привычным для всех пограничных жителей жареным мясом. Разрезав его на большие куски, он раздал каждому по порции. Мясо было свежеприготовленным и еще шкварчало. Все, вооружившись ножами, приступили к трапезе. Вытащив поясной клинок, Хайши отрезала кусочек. Баранина была слегка недожаренной, и из нее сразу же засочилась кровь. В голове всплыла картина того, как она острым лезвием пронзала хуку, а из их тел сочилась кровь. Хайши побледнела, к горлу подступила тошнота.

Чжан Чэнцянь повернул голову и посмотрел на молодого сослуживца:

– Что такое? Тебе нехорошо?

Хайши выдавила улыбку. Она не хотела ничего объяснять, чтобы не показаться слабой.

Тан Цяньцзы сказал:

– Командующий Фан еще молод, а битва была очень жестокой. Понятно, что какое-то время ему будет нехорошо. Сначала все очень чувствительные, потом само пройдет. Если на душе неспокойно, то можно сходить в храм предков помолиться.

Внезапно Чжан Чэнцянь погладил Хайши по голове:

– Эх, как же я раньше-то не подумал? Надо было отвести тебя в наш воинский храм.

То, что называли воинским храмом, оказалось всего лишь небольшой пристройкой к казарме главнокомандующего. И днем и ночью там горел светильник, освещавший тусклым светом один-единственный свиток. По цвету бумаги было понятно, что свиток старый, но его явно очень бережно хранили. Вероятно, несчетное количество человек держали его в руках, оставляя на бумаге следы.

Как научил ее Чжан Чэнцянь, Хайши зажгла три палочки благовоний, поклонилась, преклонив колени, и поспешно поместила благовония в курильницу, находившуюся около свитка. Когда девушка подняла голову, ее взгляд упал на бездонные и прекрасные миндалевидные глаза, наполненные таинственным светом. Ее руки затряслись. Пепел и искры падали на изрезанные кисти рук, оставляя красные следы. Присмотревшись, она увидела, что на свитке был изображен молодой мужчина в военной форме и с длинным луком. Одной рукой он придерживал висящий на поясе меч из червонного золота с изображением мифического дракона чивэнь^[15]. Он и еще несколько человек расположились полукругом, охраняя юношу, облаченного в императорские одеяния. Нет, она не могла обознаться. На правом уголке его рта слегка приподнимался старый шрам длиной в полцуня, образуя на честном и добром лице подобие улыбки.

– Это, это же… – пробормотала Хайши.

Чжан Чэнцянь кивнул и сказал:

– Ты не ошибся. Это те самые легендарные генералы, известные как «шесть крыльев императора». На протяжении восьми лет они следовали за принцем Сюем, подавляя войска мятежников от ворот Чэнцзи до Алой равнины.

Тан Цяньцзы пристально посмотрел на изображенных людей и продолжил:

– Гу Дачэн – в прошлом большой разбойник из уезда Ци; Го Чжисин – мелкий писарь в зернохранилище царства Юэ; Цзюй Цици – обычная служанка в борделе; Су Мин – второй сын известного генерала Су Цзинфэя, рожденный от наложницы; А Молань – о его прошлом известно лишь то, что он бежал через море из государства Чэньла. Что касается двух человек в центре картины, один из них – принц Сюй, ныне император Великой Чжэн. Второй же. – Тан Цяньцзы указал пальцем на молодого человека в военной форме и еле слышно произнес: – Старший сын покойного князя Цинхая – Фан Цзяньмин.

– Но шесть генералов, подавивших восстание, уже умерли, разве нет? – с дрожью в голосе спросила Хайши.

– Все верно… Го Чжисин сломал шею, когда его лошадь сошла с ума и сбросила его с себя. Цзюй Цици в возрасте около тридцати забеременела и умерла от тяжелых родов. Через полгода приговоренный к смерти заключенный донес, что А Молань, у которого всегда были напряженные отношения с Го Чжисином, организовал его убийство, смазав стремена спиртовым раствором и подложив под седло лошади особые металлические колючки, производством которых славится государство Чэньла. Тогда А Молань бежал, но погиб в пути от случайной стрелы. Фан Цзяньмин же скоропостижно скончался от какой-то болезни.

Тан Цяньцзы говорил просто, без прикрас, но его слова все равно внушали ужас. Колючий холод с каждым словом пронзал Хайши все сильнее и сильнее. По спине побежали мурашки, а конечности заледенели.

Как же так? Хайши точно знала, что это неправда. Как минимум один из шести генералов все еще был жив. Но почему «скоропостижно скончавшийся от болезни» Фан Цзяньмин скрыл свое настоящее имя и стал жить в одном из внутренних дворцов как управляющий двором Феникса Фан Чжу? Как выдающийся молодой генерал, сражавшийся более десяти лет, стал добрым и спокойным мужчиной, который носил самые обычные одежды и который воспитал ее?

– Гу Дачэн позволил своим подчиненным грабить поселения, за что был убит странствующим воином. Су Мин отправился с миссией в царство Шан, однако даже не успел выехать из Великой Чжэн. На юго-западе царства Хань, в пустыне между Цзюйцзы и Доумулань, он попал в песчаную бурю и исчез без следа. Так и прервались жизни шести генералов менее чем за пять лет после объединения Великой Чжэн. Жизнь действительно непредсказуема: то тучи, то дождь.

Хайши почувствовала, как мурашки побежали по спине от последней фразы. Она обернулась и посмотрела на стоявшего в тени главнокомандующего Хуанцюаня. Она вспомнила, как накануне отъезда стояла с Фан Чжу, любуясь великолепием предзакатного Ванчэна. В тот вечер он, как всегда, спокойным тоном, словно просил закрыть окно или подготовить чернила, велел ей: «Оберегай Тан Цяньцзы, как оберегала бы меня. Но как только ты получишь мое письмо из столицы, что бы в нем ни было написано, убей его».

Хайши кивнула и небрежно сказала генералу:

– От судьбы не уйдешь, верно?

Весна, лето и осень в Хуанцюане были очень короткие и особо не отличались друг от друга. Зима же была длинная и промозглая. Как только начинался зимний сезон, снег шел без остановки. Снежный покров на горных пиках постепенно разрастался, покрывая серо-голубые склоны. Издалека казалось, будто горная цепь была усыпана белыми цветами. В этом году зима наступила рано и была очень суровой. Кое-где еще даже не успел растаять прошлогодний снег.

– Боюсь, в этом году перелетные птицы с моря Необъятного тумана появятся тут только в апреле или в мае, – произнес Чжан Чэнцянь. Обычно каждую осень и весну перелетные птицы пролетали над Хуанцюанем.

Когда Чжан Чэнцянь вместе с Хайши направлялся из Шуанхая на Загробную заставу, он показал ей море Необъятного тумана. Жители восточных земель назвали его так потому, что ночью туман укрывал воду так, что ее совсем не было видно. Местных не особо волновало, пресная ли там вода или соленая. Любой водоем они называли морем. Отсюда и пошло название «море Необъятного тумана». Торговцы из Нихуало называли это озеро «цоэ Мубо», где слово «цоэ» обозначало озеро или море, а «мубо» – зеленый или синий. Хуку же называли его «Куку нор», что означало «Синее море».

В самом сердце пустыни можно было увидеть останки лошадей, которые когда-то бежали к воде. Казалось, что море Необъятного тумана находилось совсем рядом – всего в трех или пяти ли. Однако чтобы до него добраться, в лучшем случае нужно было скакать полдня галопом.

– Не люблю воду, – тихим голосом сказала Хайши. Поэтому они и не поехали ближе к морю. Лишь издали смотрели на темно-серую водную гладь, окутанную туманной завесой. Было даже непонятно, покрылась ли вода льдом или нет. С семи лет Хайши больше не видела море. Какими бы большими ни были водоемы на севере, их берега отчетливо видны. Море же казалось бескрайним. Горько-соленый вкус лазурной воды давил на Хайши тяжким грузом воспоминаний, заставляя просыпаться от кошмаров в холодном поту, вкус которого напоминал вкус моря.

Поговаривали, что в трех тысячах семистах ли к западу от горы Пило, за обледеневшими равнинами царства Шан, еще севернее замерзшего моря Вздымающегося пламени и даже севернее крайнего Севера, у подножья горы Тяньчи находилось озеро, которое было еще больше, чем море Необъятного тумана. Это озеро называли «море Бокар». Считалось, что в этом месте и жил в своем уединении мифический царь драконов Лун-ван, а летом там собирались все перелетные птицы. Легенда гласила, что в древние времена ураган подхватил девятнадцатилетнего жителя царства Лань и перенес его к морю Бокар. Вернуться же ему удалось только семидесятидвухлетним стариком. Его руки больше не были похожи на человеческие, скорее напоминали кукольные. Все пальцы отпали от обморожения, так что осталась лишь пара суставов… Жители восточных земель считали, что то место из легенды и есть Загробная застава.

В районе Загробной заставы гора Пило резко разделялась на Восточный и Западный хребты. У подножия Западного хребта находился незамерзающий источник, от которого брала свое начало река, протекающая вдоль горы Пило. Она текла на юг и впадала в море Необъятного тумана. Воды этой реки вымыли волнообразную узкую долину между двумя снежными горными вершинами, поднимавшимися до облаков. К северу же от того места, где начинался незамерзающий источник, находилась опасная горная долина, через которую можно было попасть на Алую равнину. Это была единственная дорога с севера на юг в горе Пило, которая протянулась на две тысячи ли. Хоть оба эти места и назывались долинами, они находились на высоте трехсот чжанов над уровнем моря. С хорошим сопровождающим можно было преодолеть это расстояние где-то за сутки. Там же, где река доходила до Восточного хребта, она меняла русло, уходя под землю, а затем вновь поднималась к подножию горы, оставляя на поверхности размытое и пересохшее еще миллионы лет назад русло, протянувшееся на сорок ли. Загробная застава как раз и располагалась на этом участке пересохшей реки, преграждая дальнейший путь. Она стала хорошо охраняемым пограничным пунктом на северо-западе Великой Чжэн.

За горой Пило находилось царство Хань с его бесчисленными равнинами. Чтобы достичь столицы, нужно было плыть на юг где-то две тысячи ли. Если бы Загробная застава пала, то путь к северо-западу царства Хань был бы полностью открыт, а все восточные земли оказались в опасности. Важность Загробной заставы понимали все.