– На то были веские причины! – Красовский старательно делал вид, что нисколько не напуган и не растерян. Хотя по обильной испарине, выступившей на его высоком лбу и покрасневшей от волнения физиономии, было хорошо видно, каких нечеловеческих усилий стоит вице-адмиралу держать себя в руках. – Как вам прекрасно известно, господин контр-адмирал, в военное время, а именно во время ведения активных боевых действий против превосходящих сил внешнего врага, дуэли между строевыми офицерами Военно-Космических сил Российской Империи строжайше запрещены личным указом императора…

– Ах, вот оно что! Так значит, только и исключительно поэтому вы благоразумно отказались от поединков со мной? – ядовито осведомился я, не скрывая снисходительной усмешки, так и норовившей расплыться в откровенный смех. – Что ж, весьма похвальная щепетильность и законопослушание с вашей стороны, господин Красовский. Хотя, насколько я помню, раньше вы подобной принципиальностью не отличались. Или я ошибаюсь? Неужто и впрямь в одночасье решили встать на путь исправления, отринув пагубную страсть к дуэлям и прочим вопиющим нарушениям воинской дисциплины?

Я с убийственной вкрадчивостью уставился на вице-адмирала, буквально испепеляя его взглядом.

– А может, все гораздо проще, господин хороший? – елейным голоском продолжал я. – Может, вы просто-напросто решили воспользоваться удобным случаем и прикрыть свою трусливую задницу благовидным предлогом, сославшись на букву закона? Дескать, я бы и рад с вами сразиться, но увы, не могу пойти против прямого приказа, а то, не ровен час, угожу под трибунал и с позором вылечу из рядов доблестного космофлота. Так?

Глаза Красовского сузились, словно у разъяренного удава.

– Не смей передергивать факты и извращать мои слова, ублюдок! – сдавленно прорычал он. – Да будь моя воля, я бы вызвал тебя хоть сейчас, и плевать на все законы и предписания! Однако, помимо всего прочего, ты, похоже, забыл еще об одном немаловажном обстоятельстве, – Александр Михайлович вперил в меня тяжелый, немигающий взгляд. – Перед тобой сейчас находится не просто кадровый офицер Российского Императорского космофлота. А официально назначенный командующий авангардом Черноморского космического флота. Второе лицо после самого адмирала Самсонова… В связи с этим мне, знаете ли, не с руки вступать в сомнительного свойства авантюры вроде дуэлей с каким-то там жалким командиром крейсера, невесть с чего возомнившим себя пупом вселенной…

Чувствовалось, что вся эта наигранная невозмутимость и напускная снисходительность высокого начальства стоит вице-адмиралу неимоверных усилий. Казалось, он из последних сил пытается сохранить лицо перед подчиненными, тогда как внутренне уже едва не трясется от переполняющих его гнева и досады.

– Ну, конечно, снова отговорки, – рассмеялся я, качая головой. – Ты хоть своих людей постыдился бы, трусишка паршивый. Заладил не царское это дело… Слушать противно! Где же твоя хваленая доблесть и бесстрашие, господин вице-адмирал? Или они только на словах, а как до дела дошло – в кусты?

Мой издевательский смех, казалось, только еще больше распалял Александра Михайловича. Было видно, что еще немного – и он не выдержит, сорвется на крик, поддавшись на провокацию. Но я не мог, не имел права упустить свой шанс уесть его побольней, унизить, втоптать в грязь, заставив плясать под свою дудку.

– В общем, хватит юлить и увиливать, Красовский, – подвел я черту, резко сменив смешливый тон на жесткий и требовательный. – Говори прямо – принимаешь мой официальный вызов на бой или нет? Только давай начистоту, а то люди неправильно поймут, истолкуют твое малодушие превратно. Оно тебе надо?

Несколько долгих, тягостных мгновений Александр Михайлович молчал, отчаянно подбирая слова для ответа. На скулах его ходуном ходили желваки, взгляд судорожно метался по сторонам, словно ища поддержки у подчиненных. Но те стыдливо потупились, всем своим видом давая понять, что уж лучше бы господину вице-адмиралу согласиться, дабы окончательно не уронить себя в их глазах.

– Хорошо, будь по-твоему! Я принимаю твой вызов… Никому не атаковать тяжелый крейсер «Одинокий», – рявкнул вице-адмирал, повелительно вскинув руку. Приказ командующего эскадрой, отданный в прямом эфире, гулким эхом разнесся по всем уголкам космического пространства. – Только биться в условиях продолжающегося сражения мы будет не на саблях… А на наших флагманах…

– Что ж, такой вариант меня тоже вполне устраивает, – довольно кивнул я, потирая руки в предвкушении скорой схватки. Перехватив полный одобрения взгляд Алексы, стоявшей у меня за спиной, я подмигнул ей и ухмыльнулся. – Ну что, вице-адмирал, тогда не будем больше тянуть кота за хвост. Наконец-то ты принял мой вызов, теперь пути назад нет. Так что, предлагаю не терять времени даром и покончить со всем этим здесь и сейчас. Раунд первый, и он же – последний. Поехали!

С этими словами я дал отмашку своему старпому, и в следующий миг тяжелый крейсер «Одинокий» начал стремительно набирать ход, неумолимо сокращая дистанцию между собой и замершей в отдалении громадой авианосца…

…Между тем сражение, а вернее преследование разбитой 34-ой «резервной» дивизии на какой-то момент прекратилось. Увлеченные этой захватывающей дуэлью не на жизнь, а на смерть между двумя заклятыми врагами и непримиримыми соперниками, капитаны кораблей с обеих сторон словно позабыли обо всем на свете. Одни на время упустили из виду свое спасение, вторые – погоню за жалкими остатками потрепанной эскадры Веневитина.

Казалось, все внимание, все чувства и помыслы тысяч людей, находившихся сейчас на мостиках боевых судов двух противоборствующих флотов, были прикованы к видеоизображению на их тактических экранах и картах. Затаив дыхание они неотрывно следили за этим воистину историческим сражением, от исхода которого, быть может, зависела их собственная судьба.

Этой мимолетной заминкой, вызванной демонстративной приостановкой огня со стороны эскадры вице-адмирала Красовского, тут же воспользовались мои верные товарищи по оружию и закадычные боевые друзья – Наэма Белло и Яким Наливайко. Резво, словно пара борзых, спущенных с поводков, они на своих вымпелах ринулись наперерез беспорядочно отступающим остаткам 34-ой дивизии, бросившись собирать вокруг себя ее разрозненные корабли.

Экипажи стремительно разваливающейся на глазах эскадры, только что потерявшей своего командующего, метались по космосу, не имея ориентира. Они были полностью деморализованы, лишены должной организации, координации и веры в собственные силы. Поэтому, завидев вынырнувшие словно из ниоткуда два мощных дредноута невероятно высокого класса, многие корабли 34-ой интуитивно потянулись к ним.

А далее под прикрытием могучих бортов «Черной пантеры» и «Императрицы Марии» капитаны уцелевших кораблей, воспрянув духом, принялись лихорадочно наводить хоть какое-то подобие порядка в своих потрепанных рядах. Беспорядочное и панически организованное бегство сменилось более-менее осмысленным маневрированием эскадры, намеревающейся закрепиться на новых позициях и перегруппировать силы.

В это время мой корабль на пределе своих возможностей, что называется, со всех ног мчался навстречу авианосцу вице-адмирала, намереваясь во что бы то ни стало покончить с ненавистным врагом молниеносным таранным ударом. Будучи твердо убежденным в превосходстве своего «Одинокого» в маневренности и прочность его корпуса, я был настроен решительно и не собирался отступать или менять планы.

С другой стороны, вице-адмирал Красовский, ведя «Екатерину Великую» в лобовую атаку, в свою очередь сумел-таки убедить себя в неизбежности собственного скорого триумфа. Он безгранично верил в непробиваемость своего флагмана, чей бронированный остов был многократно усилен за время долгого пребывания на столичных верфях.

Перед самым началом кампании технические бригады в лихорадочном темпе трудились над «Екатериной Великой», наращивая ее защиту. Красовский, как и я, одним из первых осознал, насколько скоро и кардинально должен измениться характер космических сражений с появлением инновационных боевых систем. Вице-адмирал заблаговременно подготовился к надвигающимся переменам, не жалея ни сил, ни средств на модернизацию любимого детища.

Так что теперь, когда «Одинокий» целеустремленно несся на сближение, Александр Михайлович был почти стопроцентно уверен, что неуязвимую броню его монстра не возьмет ни один таран, ни один залп. Пребывая в упоении грядущей победой, он хладнокровно вел авианосец навстречу крейсеру, поджидая лишь удобного момента для сокрушительного удара…

Глава 2

Место действия: звездная система HD 31094, созвездие «Орион».

Национальное название: «Венёв» – сектор контроля Российской Империи.

Нынешний статус: серая зона.

Точка пространства: орбита центральной планеты.

Дата: 23 мая 2215 года.

«Одинокий» налетел на авианосец Красовского, как бешеная фурия, и стал с невероятной скоростью вертеться вокруг него. Казалось, эти два исполинских левиафана, схлестнувшиеся в смертельной схватке, слились в едином порыве яростного космического танца. Они кружились, сближались и расходились, обмениваясь сокрушительными залпами.

Палубные орудия «Екатерины Великой» изрыгали потоки раскаленной добела плазмы, которая обрушивалась на защитные экраны моего крейсера. Энергощиты «Одинокого» трещали и искрили, с трудом сдерживая натиск чудовищной энергии. Не оставался в долгу и мой корабль, осыпая противника шквалом убийственных зарядов из главного калибра.

Но я прекрасно понимал, что одной лишь грубой мощью палубных орудий «Одинокого», при всей их разрушительной силе, пробить фронтальные защитные экраны флагманского авианосца Красовского практически нереально. Прочность и насыщенность защитного поля у «Екатерины Великой» намного превосходили аналогичные показатели даже у такого мощного крейсера, каким был мой корабль. Поэтому я, пока мы кружили и обменивались ударами, лихорадочно искал способ, как бы половчее зайти противнику с одного из бортов.

Благо, «Одинокий», обладая изначально куда большей маневренностью и подвижностью, чем неповоротливая громадина авианосца, вполне был способен на такой финт. Тем более что сейчас, после всех тех усовершенствований и апгрейдов, которые тяжелобронированный и сверхзащищенный флагман 10-ой «линейной» дивизии получил во время недавнего ремонта на верфях «Новой Москвы», он растерял даже ту былую прыть и расторопность, которые демонстрировал ранее.

Пожалуй, окажись сейчас на моем месте любой другой, менее опытный командир, он, следуя букве устава и должностным инструкциям, продолжал бы тупо вести массированный огонь из всех стволов. Однако я, едва завязалась эта дуэль, сразу смекнул, что с авианосцем Красовского основательно поколдовали техники на столичных верфях, оснастив его по последнему слову науки и техники. И что эту крепость голыми руками не возьмешь.

В то же самое время, бросив беглый взгляд на показатели бортовых систем своего корабля, я с тревогой отметил, что защитные экраны «Одинокого» уже буквально дышат на ладан. Как ни крути, а мой крейсер, хоть и был хорошо оснащен, все же когда шел на сближение с авианосцем Красовского, получал по пути слишком уж много болезненных плевков раскаленной плазмы от кораблей сопровождения 10-й дивизии. И теперь это давало о себе знать.

Еще немного, и энергетическое поле «Одинокого», до предела перенапряженное чудовищными нагрузками, могло попросту обнулиться, что означало бы мою полную беззащитность перед убийственным огнем врага. Так что, если я и дальше буду продолжать в том же духе эту бесперспективную артиллерийскую дуэль и не воспользуюсь благоприятным моментом, пока еще штурманы на борту «Екатерины Великой» не полностью сориентировались, то неминуемо погибну в самые кратчайшие сроки. Тут к гадалке не ходи.

Однако следовало отдать должное моему сегодняшнему противнику: хоть адмирал Красовский и был до ужаса трусоват в открытом личном противостоянии, зато башка у него варила отменно. Он моментально просек мой замысел и в свою очередь стремился любой ценой не позволить «Одинокому» зайти своему флагману во «фланг» или в тыл со стороны кормы для таранного удара.