– Именно. Или же Бэрлáнского волкодава – собаки столь умной и преданной, что её естественное выведение вызывает сомнения. Соединение же трансформации и целительства способно на страшные вещи. Вырастить новый глаз взамен утраченного – благо, а вырастить третий глаз на затылке? Лишнюю пару рук? Дополнительные лёгкие или второе сердце?

– Это какая-то чертовщина, – ёжусь я.

– Это реальное заклинание из летописи рода Реллан. Мои предки пытались создать неубиваемых четвероруких телохранителей с двумя сердцами, но вряд ли эти создания могли называться людьми. Заканчивали они безумием и агрессией, нападая на всех без разбора. Как видите, пикантные истории о том, кто и с кем спал, по сравнению с подобным сущая ерунда. Книгу необходимо отыскать.

Теперь я полностью с ним согласна. Уже поднимаясь, уточняю:

– Вы не пришли на встречу с Далайном именно из-за пропажи?

– На встречу с… – хмурится Огюст. – Ох! С этой летописью у меня всё вылетело из головы. Я принесу королю извинения, госпожа Валлэйн. Поверьте, у меня не было намерения оскорбить Его Величество. Последний налог и своё собственное недовольство показалось мне сущим пустяком после того, что случилось и, не дай Всевышний, ещё может случиться.

На этот раз я послушно следую за ним в следующую по коридору комнату.

– Не заходите! – предупреждаю строго.

Кабинет отличает нарочито грубоватая отделка, призванная подчеркнуть солидный возраст дома: серовато-бурый камень, кое-где прикрытый гобеленами, потемневшее от времени дерево и почти чёрные балки на потолке. Никаких попыток осовременить интерьер, напротив, старина старательно выпячивается. Мебель из морёного дуба, патина на бронзовых вставках, шкафы без дверец. Массивное кресло за широким письменным столом больше напоминает трон. Везде красуется герб рода – вырезан в изголовье кресла, изображён на картине над столом, впаян посередине нависающих карнизов, выткан на гобеленах. Всё это я замечаю уже после того, как оцениваю чудовищное сосредоточие магии, исходящее от стены под картиной. Именно там расположен сейф – ровесник зáмка. Тогда и слова такого не существовало, их называли секретными ящиками или потайными шкафчиками.

Я подхожу и осторожно принюхиваюсь. Запах дерева, смолы и пыли. Диссонансом врывается сладкая ванильная нота: мощнейшее и отнюдь не щадящее заклинание Парализации. Нечаянно дотронешься до стены рукой – и неподвижно застынешь до тех пор, пока тебя не соизволит освободить хозяин дома. Если соизволит.

Никаких следов взлома. В кабинете отголоски тысяч заклинаний, в основном бытовых и универсальных. На окнах и двери́ – дополнительные следящие и охранные артефакты, гобелены защищены от выцветания, книги в шкафах чуть ли не светятся от заклятий сохранения. Уникальные экземпляры, достойные музея: мой учитель уже рванул бы к полкам с резвостью юного горрта. В глазах волков на гербах не просто рубины – камни-обереги от порчи и сглаза. Даже мягкое кожаное сиденье кресла заклято от проседания. И поверх всего каждый предмет мягко, словно пуховое одеяло, окутывает родовая магия.

– Вы были правы, господин Реллан. Снять это заклинание крайне сложно.

Он досадливо поводит плечом с видом: «Я же говорил!» О том, что «сложно» не означает «невозможно», я молчу. Далек вполне способен обойти любую защиту, но много ли в Лэргалле магов вне уровней?

– Будьте добры, откройте сейф.

Внимательно слежу за действиями Огюста. Замо́к считывает ауру при прикосновении, дверца плавно и бесшумно распахивается, запах ванили усиливается. От мощи заклинания между лопаток пробегает холодок. Настолько древняя магия чрезвычайно опасна. Сейф я исследую добросовестно и аккуратно. Выводы подтверждают: летопись действительно забрал кто-то из Релланов. Защита не почувствовала угрозы. В этом отношении магические замки́ на крови хуже механических: к ним даже отмычку подбирать не нужно. Внутри сейфа следы тоже неутешительны. Никто из посторонних не дотрагивался до бархатной обивки и не сдвигал пурпурную подушечку с вышитым гербом рода. Волчья морда ехидно скалится – на, выкуси!

– Скажите, пожалуйста, а как вы обнаружили пропажу? Подобные реликвии достают не каждый день.

– Я собирался сделать запись о помолвке своей дочери с Дагларом Роллейном. Они слишком долго тянули с официальным объявлением. Сегодня было окончательно решено, что бракосочетание состоится в первый день осени. В четверть второго я прошёл в кабинет, хотел достать книгу – и вот! – Огюст возмущённо указывает на пустую подушку.

– Но летопись ведь могли взять вчера, позавчера или вообще неделю назад.

– Могли, – после паузы соглашается он.

– Соответственно, точного времени исчезновения мы не знаем. Когда вы в последний раз держали книгу в руках?

– Где-то с месяц назад. Я иногда перечитываю её для собственного удовольствия… Это отвратительно! – вырывается у него. – Один из членов моей семьи – вор и лжец!

Дверь в кабинет я закрываю заклинанием и сразу же ставлю барьер от прослушивания.

– Господин Реллан, в ваших интересах говорить начистоту. У вас есть какие-либо подозрения? Догадки?

Он жестом приглашает меня присесть на мягкий диванчик у окна и устало садится сам.

– Госпожа Валлэйн, я перебрал все варианты, от недоразумения до розыгрыша. У меня нет ни малейших предположений.

Я чуть подаюсь вперёд.

– Вы абсолютно уверены, что в Лэргалле нет других Релланов? Введённых в род или незаконнорождённых?

– Попасть в наш род не так-то просто, – надменно выпрямляется Огюст. – Подобной чести удостаиваются лишь законные супруги. А плодить бастардов у нас не принято, госпожа Валлэйн.

Последний намёк не достигает цели. Я не считаю отсутствие официального брака между родителями ребёнка чем-то унизительным, и то, что Дал – бастард, никогда меня не беспокоило.

– В таком случае у нас трое подозреваемых: ваши дети и невестка. – О том, что я не исключаю ни Эрнесту, ни даже его самого, Огюсту знать необязательно. – Может, кто-то из них уже устраивал похожие своеобразные шутки? Или отчаянно нуждался в деньгах? Просил у вас взаймы, а вы отказали? Вы можете кратко описать всех троих?

– Стéфан – моя гордость, – веско заявляет Огюст. – Он с отличием окончил Академию, прекрасный погодник, работает в Анзéлисе на гильдию промышленников. После меня ему достанется Релланворд и всё многомиллионное состояние рода. Его жена – Илéна, в девичестве Виллард, это третий по древности род Лэргалла. Приданое Илены по условиям брачного договора целиком перешло в её собственность. Оно довольно скромное, поскольку у Виллардов пять дочерей, но всё же это приличные деньги для девушки, которую полностью содержит муж. Моя дочь, Тéйна, помолвлена с весьма обеспеченным молодым магом, да и сейчас я ни в чём её не ограничиваю.

– Иными словами, денежные затруднения у всех троих отсутствуют, – подвожу краткий итог. – А иные мотивы? Ссоры из-за наследства, супружеские разногласия?

– Ничего похожего, – поспешно произносит Огюст и тем заставляет меня насторожиться. – Среди членов нашей семьи царит полнейшее взаимопонимание.

Хотела бы я посмотреть на семью, где не случалось бы ни одного, пусть и мелкого недоразумения. Даже мы с Далом постоянно цапаемся из-за пустяков. По-моему, отсутствие ссор возможно лишь при договорных отношениях и полнейшем равнодушии друг к другу. Но вслух я это не произношу.

– С чего вы начнёте, госпожа Валлэйн? С обыска замка?

Едва не давлюсь смехом. Как он себе это представляет? Вручную исследовать каждую комнату, включая огромные залы и подсобные помещения? Да все дознаватели Службы Правопорядка Эрноса в две смены будут рыться здесь неделю – и ничего не найдут. Пресловутую иголку в стогу сена отыскать проще, чем книгу в громадном старинном зáмке, полном укромных закоулков.

– Вряд ли это поможет, господин Реллан. Вы сами убедились: в таком сосредоточии магии Поиск бессмыслен, а прочие методы задержат расследование на несколько дней и не принесут результатов. Хотя давайте проведём эксперимент. Создайте любое заклинание.

– Любое?..

Он применяет Призыв – в его руках оказывается статуэтка волка с полки ближайшего шкафа. Что и требовалось доказать: следов не появляется.

– Ваша родовая защита похожа на океан, а заклинания, применённые Релланами, – на капли воды. Они бесследно растворяются среди более сильных потоков. Летопись наверняка прикрыта иллюзией: на неё можно наткнуться, лишь ощупывая каждый предмет в замке.

Огюст мрачнеет.

– И что же делать?

– Задавать вопросы. Не только подозреваемым, но и всем присутствующим в доме, в том числе и слугам. Кто бы ни взял книгу, он преследовал определённую цель, которая возникла не на пустом месте. Нужно искать этот мотив, потому что, найдя его, мы найдём и летопись.

– Вам будет удобно беседовать в этом кабинете или вы предпочтёте гостиную?

– Желательно остаться здесь. Это дополнительный рычаг давления. Какими бы крепкими ни были нервы вора, место преступления вынудит его волноваться.

– Хорошо, – Огюст поднимается. – Сейчас я попрошу сына подойти.

– Сначала я хотела бы поговорить с вашей женой.

– В этом нет необходимости, – отрезает он. – Эрнеста не скажет вам ничего нового, к тому же я убеждён в её невиновности.

– Господин Реллан, когда вы обращаетесь за помощью к целителю, вы не указываете ему, каким образом вас лечить, – я спокойно встречаю недовольный взгляд серо-голубых глаз. – Считайте меня своим целителем – разумеется, если хотите избавиться от недуга.

Смириться ему тяжело, однако он делает над собой усилие.

– Будь по-вашему, госпожа Валлэйн.

В голосе ни капли почтения. Для него я не королева – Родери. В моей девичьей фамилии – обычной человеческой, о ужас! – ни единой «эл». Ещё раз благодарю Всевышнего за то, что мне практически не приходится общаться со знатью.

Гордость присуща не только высокородным.

Глава 4

После ухода Огюста я повторно обследую комнату. Волк с картины следит за мной: куда бы я ни пошла, алые глаза провожают меня хищным взглядом. Бытовые заклинания работают превосходно: везде идеальная чистота, даже в узком просвете под шкафами нет ни пылинки. Книги на полках выстроены по размеру и цвету, что говорит о педантичности хозяина кабинета. Два больших окна выходят в парк, плотные шторы ходят легко, рамы распахиваются бесшумно. Тем не менее проникнуть в зáмок извне невозможно: стоит поднести руку, как мощная защитная сеть ощутимо колет пальцы. Что ж, чем труднее задача, тем сильнее она подстёгивает азарт.

Когда Эрнеста заходит в кабинет, то первым делом косится на стену, где располагается сейф. Затем вопросительно смотрит на меня. Предлагать садиться хозяйке в её же доме абсурдно. Мне приходится напомнить себе, что в данный момент я не гостья, а следователь.

– Госпожа Реллан, ваш супруг убеждён в том, что вы непричастны к исчезновению реликвии. Но вы можете оказать неоценимую помощь, честно ответив на вопросы.

Эрнеста еле заметно расслабляется: похоже, ей тоже есть что скрывать. Не обязательно относящееся к краже, и всё же факт я отмечаю.

– Конечно, Ваше Величество, я расскажу вам всё, что мне известно.

Она сама усаживается в кресло, выпрямляет спину и складывает руки на коленях – поза с доброй половины старинных женских портретов. Наверное, где-то существуют негласные образцы приличных поз для благородных особ. Лично я всё время по привычке норовлю то закинуть ногу за ногу, то расслабленно откинуться. В Академии не учат манерам – там дают знания, в Службе Правопорядка тем более не до важничанья. Дал если и служит образцом, то исключительно нарочито хулиганского поведения. Вначале это было вызовом матери, потом, подозреваю, своеобразной попыткой поддержать безродную супругу. Конечно, я стараюсь следить за собой, но держаться так естественно и непринуждённо, как у Эрнесты, у меня вряд ли когда-либо получится.