Он стоял возле бронированного микроавтобуса, по бокам которого дежурили еще двое полицейских. Только эти были при полном параде. Бронежилеты, каски, в руках автоматы, которые пока что смотрят в землю.

– Кто интересуется? – вежливо улыбнулся я.

– Полицейский Департамент Москвы. Проедете с нами? У нас имеется несколько вопросов.

Была, конечно, мысль покачать права. Но если хотя бы половина из того, что рассказывал наставник о местной полиции, правда, то вопрос лишь в том, насколько целым я поеду с ними. И сколько статей мне впаяют по итогу.

Большинство представителей закона – простые люди. Так что сам по себе факт того, что я призыватель, является отягчающим при любом конфликте.

Их главный, тем временем, достал браслет, покрытый рунами, и протянул мне.

– Просто протокол, – пояснил он.

Я решил, что пока не готов устраивать бучу с властями. Протянул правую руку, позволив блокиратору защелкнуться. Плотное каменное кольцо артефакта не позволит мне воплотить длань. А если попытаюсь, то браслет просто сожмется, ломая мне запястье.

Есть множество способов снять его с другого призывателя, но практически ни одного самому.

Меня вежливо погрузили в микроавтобус без окон и повезли не показывать достопримечательности столицы союза городов-государств. Дальше все шло ровно так, как описывал наставник.

Глава 2. Нутром чую, ты сейчас просто охренеешь. Готов?

Меня привезли центральный департамент на Петровку, потому что именно он занимается делами призывателей. Посадили в комнату для допросов, где по классике стоял стол, несколько неудобных стульев и одностороннее окно-зеркало.

Дальше пошли часы томительного ожидания. Обычно человека маринуют два-три часа. После времени, проведенного в одиночестве, жертва становится более разговорчивой. И тут возникла первая странность. По моим ощущениям прошло не меньше четырех часов, а ощущения меня обычно не подводили.

К концу пятого часа пришел следователь, принес стакан воды, который я не спешил пить. Это у нас добрый полицейский, получается? А в воду что подмешали, интересно?

– Эзо, – начал он, не представившись. Поставил перед собой планшет и принялся что-то в нем читать. – Прибыл сегодня в Москву через петербургские врата. Солгал таможенной службе о персональных данных. Что само по себе тянет на статью.

На этом моменте он внимательно посмотрел на меня. Дряблые щеки, поросячьи глазки и, в целом, такое лицо, что хочется брезгливо отвернуться. Он явно простой человек, длань легко убирает мелкие дефекты организма. Да и крупные тоже. Даже не развивающийся призыватель отличается крепким здоровьем и хорошим телом.

Не дождавшись никакой реакции, следователь продолжил:

– Принял участие в ежегодном турнире призывателей. Первый ранг, первый уровень, но при этом суммарный потенциал в четыре раза выше среднего. И победил без использования отпечатков. Что скажешь? Случайность? Повезло?

– Никакого везения, – усмехнулся я. – Любой бы из них мог победить, уделяя достаточно времени тренировкам.

– Второй потенциал атаки, – задумчиво произнес он. – Это, по-вашему, уровень хорошо обученного взрослого бойца – не призывателя. Не слишком ли круто для восемнадцатилетнего?

– Известны случаи, когда призыватель получал третий потенциал на первом уровне, – пожал я плечами. – Так что мои навыки довольно средние.

Тут я немного лукавил. Анима, как нечто, созданное высшими сущностями для выживания человечества, оценивала любое существо по двум параметрам. Потенциалу уничтожения и выживаемости.

Обычный безоружный человек, по мнению Анимы, имел характеристики ноль-один. То есть в бою абсолютно бесполезен и просто существует. Длань проявляется в возрасте двенадцати лет. И если усердно начать тренировать человека с этого момента, то к восемнадцати он получит оценку Анимы один-два.

А если к тренировкам добавить выживание в диких землях, включающее в себя настоящие бои с монстрами, то вполне реально довести потенциалы атаки и выживания до троек. Но будем честны, меня тренировал наставник, и он же не давал мне умереть в неравном бою.

– Но по моим ощущениям, – решил я поделиться мыслью, – московских призывателей вообще не особо тренируют.

– А смысл? – спросил следователь. – Зачем вам пахать как проклятому, если после восемнадцати можно прирезать пару тварей, получить уровень и в одно мгновение стать в разы сильней?

Оу, кажется, я слышу неприкрытую зависть. Интересная мысль. Так, значит, оценивают нас люди? А следователь явно не был призывателем, что странно. Хотя про наши особенности он был неплохо осведомлен.

В любом случае я никак не собирался комментировать его мнение и просто промолчал. Следак это понял и потому продолжил:

– Объясни мне вот что… Как такой крутой парень, – произнес он с откровенным пренебрежением, – умудрился явиться на турнир без отпечатков, да еще и с первым уровнем?

– Мне только сегодня восемнадцать исполнилось.

Думаю, он достаточно осведомлен об особенностях длани. И мне не придется разжевывать, что организм способен накапливать Аниму и поднимать уровни лишь когда окрепнет естественным путем.

– Ну и чего тогда пришел? Качался бы дальше себе в своих диких землях. Или сытой жизни захотелось?

– У меня тут дела, – ответил я. – Закончу и уберусь в свои дикие земли. Сытую жизнь ни у кого отбирать не собираюсь.

– Ты мне еще поюли тут. Какие дела могут быть у бродяги…

– Паломника, – поправил я.

– Да какая, на хрен, разница?

– Бродяги не закрывают разломы и не сражаются с монстрами.

– Кстати об этом. Отпечатков почему нет? Или будешь лапшу вешать, что ни одного разлома в глаза не видел?

– Видел. Около трех сотен видел. Закрыл тридцать шесть. Отпечатков нет.

Разумеется, ни одного разлома я не закрывал. Это делал наставник, а я лишь помогал. Но это детали, да и я не на исповеди перед Дюжиной.

– И куда делись отпечатки? – глаза следователя заблестели. Ну да, три десятка заклинаний, даже перворанговых, – это целое состояние. – Спрятал?

– Спрятал. Продал, выкинул, раздал бедным, потерял – какая разница?

Разумеется, мой инвентарь просветили заранее и ничего, кроме зелья регенерации, в нем не было. Ну и карта ящера, которая уже перемещена в длань. Вряд ли у них есть сканеры, способные показать все предметы в пространственном кармане, но их общее количество уж точно.

– Юлить, значит, решил, – разочарованно вздохнул следователь. – Не желаем сотрудничать.

– Может уже хватит? – чуть не закатил я глаза. – В чем меня обвиняют? В том, что не представился на таможне? Выпишите уже штраф, и покончим с этим.

– Выпишем, не сомневайся, – злорадно улыбнулся следак, еще больше став похожим на крысу.

После этого следак задал еще несколько незначительных вопросов и ушел. Меня помариновали в допросной еще около часа, затем пришел прыщавый паренек, явно стажер. И все по второму кругу. Кто такой, откуда такой красивый, есть ли друзья, родственники, знакомые. Вскользь интересовались именем наставника, но я не обязан был отвечать.

Все-таки вряд ли они поверили, что я действительно пять лет прожил в диких землях. Решили, что просто из какого-то мелкого городка приперся. Наверняка параллельно искали информацию обо мне по базам.

И пусть восемнадцать мне исполнилось не сегодня, но все равно не так давно. А кроме Москвы я больше нигде не успел засветиться. Разве что в храме, где и получил имя. Но мой покровитель вряд ли выдаст меня Дюжине.

Про покровителя тоже спрашивали. Юлить не стал и честно ответил, что служу Пути Дракона. Все равно это нетрудно проверить.

Между допросами старался уходить в медитативное состояние, так что разум оставался вполне бодрым. Тем удивительней были дальнейшие события.

В помещение вошли двое полицейских в полной выкладке, а следом и знакомый крысюк. Он бухнул на стол тонкую папочку и принялся вещать официальным тоном.

– Призыватель Эзо, восемнадцати лет. Вы обвиняетесь в незаконном проникновении на территорию Москвы, сокрытие личных данных перед лицом правоохранительных органов. Штраф пятьдесят рублей. Десять рублей изъято в пользу казны, как будете оплачивать остальное?

Следак с победным выражением лица уставился на меня, и я мгновенно понял, к чему все шло с самого начала. Они просто хотели прикарманить себе ящера. Да, перворанговое заклинание призыва, но существо действительно одно из лучших в своем классе, к тому же нейтральное.

– Есть зелье, – кинул я пробный шар.

– Цена по реестру пятнадцать рублей, – кивнул он. – Остается еще двадцать пять.

– Какие есть варианты?

– Вы можете оставить отпечаток, – хитро ухмыльнулся он. – Существо первого ранга, цена по реестру пятьдесят рублей.

– Серьезно? – я даже не смог злиться. – Да я на любой барахолке смогу продать его минимум вдвое дороже.

– А вы не на барахолке, – стал серьезным следак. – Так что?

– Отказываюсь.

– Можем ведь и по-плохому, – перешел на совсем неделовой тон мужчина.

– Это как? – скептически изогнул бровь я. – Помаринуете меня тут еще?

– Одна карта в длани, – как бы невзначай намекнул он.

И намек я понял. При смерти призывателя из его длани выпадает всего одна карта. Так называют отпечатки из-за схожести по внешнему виду в физическом воплощении.

Остальное уходит обратно в Аниму.

– Мы не угрожаем, не подумайте, – врубил добрячка крыс. – Просто всякое случается. Мало ли разлом откроется как раз в вашей камере.

– Камере? – не понял я.

– Штраф платить будем? – проигнорировал он вопрос, получив молчание в ответ. – Ладно, тогда дальше по списку. Так как штраф вы оплатить не в состоянии и за вас это сделать некому, вы приговариваетесь к принудительным работам на благо города. Вплоть до полного погашения неустойки. Которая составляет сто сорок рублей.

– Сотенкой не ошибся? – перешел я на ты от такой наглости.

– Отнюдь, – довольно усмехнулся следак. – Сорок осталось от нарушения границ. Еще сотня за сокрытие личности. Вам ведь сказали отметиться в храме до вечера.

– Так я же у вас просидел все это время, – начал закипать я, но уже понял, что все это просто спектакль.

– Как говорят на западе, здоровье индейца шерифа не еб… Не волнует. Пакуйте его, ребята.

На этих словах мне нацепили обычные наручники помимо блокиратора. Шприц с зельем никто не горел желанием забирать, так что я оставил его себе. Меня потащили по коридорам.

Вывели из здания, чтобы погрузить в знакомый бронированный микроавтобус. На улице действительно уже наступила ночь. Уже на выходе меня вновь догнал следак.

– Не передумал по поводу карты? – участливо спросил он, протянув мне пачку сигарет. – Ты смотри, регистратура у нас открывается утром, так что не все штрафы могут туда дойти. Да и по реестру можем тщательней проверить, глядишь, и в плюсе останешься.

Я промолчал, проигнорировав это «заманчивое» предложение. Свобода, деньги и прочее не так уж важно для призывателя, вставшего на путь Анимы. А вот найти хороший отпечаток действительно сложно.

– Ну как знаешь, – равнодушно поморщился крысюк, прикурил и задрал голову, посмотрев на звездное небо. – Кстати говоря, нахождение на улице во время комендантского часа. Нарушение. Еще пятьдесят рублей к общей сумме штрафа.

Я сохранил каменное лицо. А потом внезапно опомнился и повернулся к следователю.

– Как ваше имя? Вы не представились как положено.

Он хотел было что-то возразить, но потом замер, переваривая. Видимо, решил, что ничего страшного не случится.

– Майор Тарасов. Старший следователь по делам призывателей Следственного Департамента Москвы.

– Майор Тарасов, – кивнул я. – Вас не было в моем списке, но я внесу вас без очереди.

– Каком еще списке?

– Списке дел. Которые я собирался закончить, прежде чем покину город.

– Его ты не скоро покинешь, – усмехнулся он. – Или скоро, тут как посмотреть.