– Заткнитесь все! – вскочила с кровати и проследовала в ванную.

– Моя оценка… – продолжал Платон. – С ней тебе не светит.

Рома проводил Наташу взглядом, она эффектно закрыла за собой дверь ногой.

– Ну это мы еще посмотрим.

В спальне Жертв Сергей Аркадьевич тщательно заправлял постель.

– Добрейшее утро, Танечка!

Сонная Татьяна свесила ноги на пол и размяла затекшую ступню.

– Доброе… Остальные уже встали?

– Катюша завтрак готовит.

Андрей заканчивал медитацию в гостиной, не обращая внимания на происходящее вокруг.

Катя готовила омлет с беконом, Платон за ней наблюдал. Катя была красивой, а чудовищный запах бекона вызывал рвотный позыв: начинать свое утро Платон предпочитал со свежих фруктов.

Платон взял яблоко и подошел ближе.

– Значит, решила меня игнорировать? – спросил он негромко. – Хорошо. Только один вопрос. Почему ты про Профессора ничего не рассказываешь?

Катя на секунду замерла и поддела омлет лопаткой.

– О’кей. Если это секрет, то не переживай, не выдам.

Платон обожал чужие секреты. Они помогали дергать за ниточки в нужный момент.

– Ты чего тут встал? – раздался за спиной грозный голос Татьяны. – Оставь ее в покое. Ясно же, не хочет она с тобой говорить…

Платон взял пару яблок и сел в кресло, всем своим видом демонстрируя презрение.

Татьяна разогрела на плите фасоль в томатном соусе, Андрей сделал салат из свежих овощей, Сергей Аркадьевич разлил напитки.

Общими усилиями получилось организовать симпатичный стол, не хуже чем в кафе. Все четверо завтракали, когда в гостиную вошли Преступники.

– Утро в хату, господа заключенные!

Андрей мгновенно помрачнел. Есть ему больше не хотелось.

Татьяна отложила вилку, но через секунду вернулась к еде.

Наташа, в майке без лифчика и коротких шортах, расслабленно двинулась к холодильнику, подмигнув Андрею.

– Ты б задницу прикрыла, – заметила Татьяна, – а то выпадет.

– Боже, женщина, займись своей жизнью, – ответила Наташа негромко.

Татьяна резко поднялась:

– Ты что-то сказала? Хочешь что-то сказать, говори мне в лицо, а не под нос себе!

Рома тут же встал между девушками и показал браслет:

– Ну-ну, девчонки, спокойно!

Наташа закатила глаза, взяла йогурт и ушла на диван.

Рома посмотрел на пустую сковородку:

– А что, еды нет?

– Вон холодильник, – отрезала Татьяна, садясь обратно за стол.

– Полегче! Чего нападать-то сразу?

– Кто на тебя нападает? Ты спросил – я ответила.

Татьяна допила лимонад, вымыла свою тарелку и ушла. Она старалась не замечать Нурлана, но сделать это было непросто.

Андрей тоже встал из-за стола, но на его пути оказался Рома. Они смотрели друг на друга не мигая. Уступил Рома.

Сергей Аркадьевич протер хлебом пустую тарелку.

– Давайте, я помою, – Катя забрала его посуду.

Старик с благодарностью кивнул и уехал. Катя, закончив, тоже ушла.

– Ясно, понятно, – недовольно продолжил Рома. – Ну ничего, мы не гордые. Нурлан, есть будешь?

Нурлан неуверенно кивнул.

– Так, раз. Наташка, ты?

Наташа, лежа на диване, подняла большой палец вверх.

– Два. Платон? Сделаю вам по особому рецепту.

– Давай, удиви нас, – ответил Платон, доедая второе яблоко.

Рома вынул из холодильника яйца:

– Щас такой омлет замучу – ебнетесь! Я три месяца в Баренцевом море на судне помощником кока отработал. Экстрим-профессия! Это вам не тундру пылесосить. Был у нас случай один…

Рома ловко рубил помидоры и травил одну флотскую байку за другой. Атмосфера в гостиной разряжалась.

IV

15 часов с начала эксперимента

Катя шла по длинному коридору. Ей хотелось побыть одной.

Именно для этих целей Профессор спроектировал в помещении эксперимента специальную комнату. В небольшом уютном пространстве участники могли провести время наедине с собой: уютное кресло, камера для записи видеодневников и большое окно в помещение для групповой терапии. Со стороны терапевтической окно было зеркалом. Такое же, как в допросной, где детективы раскалывают подозреваемых.

Катя заглянула в комнату: никого. Она села в кресло напротив камеры.

Мещерский готовился к первому групповому сеансу. Перелистывал записи, структурировал тезисы. Пора. Профессор снял пиджак со спинки кресла и увидел Катю на одном из мониторов. Любопытно.

Хотя Мещерский любил точность, он легко отложил начало сеанса. Придвинулся к мониторам, на автомате достал из кармана небольшую музыкальную шкатулку и крепко сжал.

Катя включила запись видео, но никак не решалась начать.

– Привет… Не знаю, что нужно говорить… Профессор сказал, что здесь можно поделиться своими чувствами, рассказать, как прошел день. Или просто прийти, когда хочется побыть одной…

Она замолчала. Хотелось убежать, спрятаться. Катя изобразила улыбку.

– Со мной все в порядке. Я хорошо сплю, чего давно не было. Участники, кажется, обычные люди, у всех свои проблемы…

Катин голос сорвался. Она снова лгала. Теперь самой себе. Глупо.

– Нет… Так нельзя.

Глаза Кати наполнились слезами, она принялась теребить тонкий браслет из красных нитей.

– Профессор просил быть честной. Это важно для исследования, для меня. Я должна говорить правду. Мне здесь плохо. Я стараюсь держаться, но все эти люди мне не близки… Я не знаю, что я тут делаю. Не знаю…

Катя тяжело вздохнула.

– Но то, что я хорошо спала, – правда.

Катя посмотрела в камеру. Мещерскому казалось, что она смотрит ему в глаза.

– Я очень хочу, чтобы все получилось. Я буду улыбаться, не буду фокусироваться на плохом. Буду мыслить позитивно! Мыслить позитивно…

Катя выдавила улыбку, задумалась. Ей предстояло передать словами свои чувства, а это давалось трудно.

– Не ожидала увидеть Платона. Он так изменился, подурнел, я уже почти не злюсь, но… мне его жалко. Это плохой знак, это слабость.

Катя вытерла слезы.

– А я здесь, чтобы стать сильнее. Я себе это должна…

Она отпустила браслет, отключила камеру и пропала с монитора Профессора.

Что ж, неплохо. Мещерский с удивлением обнаружил в руках музыкальную шкатулку. Такое с ним бывало, когда он слишком увлекался.

Профессор надел пиджак, спустился в подвал и начал набирать на замке шестизначный код, как вдруг раздался дверной звонок.

V

15 часов 20 минут с начала эксперимента

На крыльце клиники стояли двое. Старший следователь по особо важным делам Следственного комитета Сергей Брындин и его новый молодой напарник Дима Заварзин. Брындин, сорокапятилетний мужик в теле, за двадцать один год службы умудрился не растерять энергию и природную веселость. Заварзин же, несмотря на молодость, был полной противоположностью старшего товарища – худой, сутулый, мрачный с виду тип. Брындин нетерпеливо жал на дверной звонок. Заварзин, в отличие от напарника, никуда не торопился. Он расслабленно курил, глядя на лес. Брындин не сдавался, отпустил кнопку звонка и энергично застучал в дверь кулаком.

Дима аккуратно затушил сигарету, бросил в стоящий неподалеку ящик из-под тротуарной плитки и посмотрел на часы:

– Нет там никого. Поехали. Все равно это к делу не приобщить. Антинаучная ерунда какая-то. Зря время тратим.

Брындин спустился с крыльца:

– Заварзин, ты в своей должности сколько минут, напомни?

– Вторая неделя пошла, – без тени смущения ответил Дима.

– При всем уважении к твоему отцу, ты здесь временно. Поэтому давай мотай на ус и не отсвечивай.

– Без проблем, – легко согласился Дима. Он прекрасно имитировал подчинение, научился рядом с отцом-военным.

– Вот и чудно. На Западе, между прочим, следствие вовсю использует гипно… репродукционный опрос, – с трудом выговорил Брындин, – и Виктор Анатольевич меня не раз с этим выручал.

Профессор вбежал в комнату для наблюдений. Поспешно выключил мониторы, снял со стены доску с фотографиями. «Почему сейчас? Какой черт их принес?!»

Профессор вышел в холл и закрыл комнату на ключ.

Он медленно шел к двери, надеясь, что незваные гости уедут. Но они не сдавались.

Профессор успокоил дыхание, натянул улыбку и открыл дверь.

– Виктор Анатольевич, слава богу! – обрадовался Брындин.

Профессор пожал Сергею руку:

– Привет, Сережа. Я работал, сразу не услышал звонок.

– Это мой напарник, Дмитрий Заварзин.

Дима сдержанно пожал руку Мещерскому и заметил испарину на его лбу.

– Мы, собственно, всего на пять минут. Консультация ваша нужна, если вы не против.

Мещерский быстро оценил обстановку. Избавиться от непрошеных гостей здесь и сейчас было бы подозрительно. Придется импровизировать.

– Конечно, проходите.

Когда вошли в холл, Дима почувствовал напряжение Мещерского. И, хотя его напарник доверял этому доктору, инстинкт подсказывал неладное.

– Слушаю вас, – доброжелательно произнес Мещерский.

Сергей открыл папку с уголовным делом, быстро разложил фотографии и рапорты на столе. Профессор бегло пролистал документы. Боковым зрением заметил, как Дима осматривает холл. Это ничего, пусть смотрит, главное, чтобы внизу было тихо.

Наташа, Нурлан и Платон молча завтракали. Рома надеялся на благодарность за свой кулинарный подвиг, но ожидания не оправдались.

Наташа оставила свою тарелку на столе и ушла, не взглянув на Рому. Платон поковырял яйцо вилкой и, не доев, удалился. За столом остались Нурлан и Рома.

– Невкусно? – расстроился Рома.

Нурлан пожал плечами:

– Нормально.

– Ну и хрен с ними! – отмахнулся Рома. – Не «Мишлен», но есть-то можно.

Дима остановился у комнаты для наблюдений: из-за двери доносился гул работающих компьютеров.

Профессор слушал Сергея, ни на секунду не выпуская Заварзина из вида.

– У него алиби, подружка его покрывает. Но это он, кишками чувствую! – Брындин волновался.

– Так-так… – Мещерский сделал внимательный вид.

Дима уже разглядывал биометрический замок на двери в подвал.

– Есть свидетель, – продолжал Сергей. – Дед из дома напротив. Он видел подозреваемого, но не помнит, что тот выбросил в урну. Может, орудие убийства, а может, бутылку кефира. Поможете ему память восстановить? Очень надо!

Мещерский на секунду отвлекся от наблюдения за Димой.

– Свидетель подписал согласие на процедуру?

– Подписал, подписал. Дед очень хочет помочь посадить изувера.

Дима вернулся, раздумывая, что скрывается за дверью.

– Вы здесь один? – спросил он у Мещерского.

– Да. Тестирую новое оборудование. Очень ценное, – Профессор показал рукой на дверь в подвал.

Его работа – знать мысли людей и уметь давать ответы, которые их успокоят. В этом ему не было равных.

– Что за оборудование? – не повелся Дима.

– Заварзин! Ты чего к человеку пристал? Мы дело обсуждаем, а ты отвлекаешь ерундой, – Сергею было неловко за поведение молодого коллеги, но тот продолжал чудить.

– А уборная где, не подскажете? – произнес Дима и быстро зашагал в сторону массивной лестницы, не дожидаясь ответа.

– Уборная на…

– На втором этаже? Я быстро! – Дима поднялся на второй этаж, перемахивая через две ступеньки.

– Конечно, – ответил Мещерский, ощущая, как по спине стекает холодный пот.

– Вы уж его простите, – извинился за поведение напарника Сергей, – зеленый еще, не понимает.

Мещерскому было плевать на дурные манеры Заварзина. Его волновал открытый ноутбук в кабинете на втором этаже. На экране дублировались изображения с камер.

– Виктор Анатольевич, если вы поможете свидетелю вспомнить, дальше мы подозреваемого дожмем, – Брындин ждал ответа от задумавшегося Профессора. Но Мещерский думал о том, как запустить с телефона программу удаленного доступа к ноутбуку.