Во рту у Ланы оказался какой-то предмет, который Дамир зафиксировал сзади.

– Не люблю, знаешь ли, когда кричат.

Её запястья обхватили браслеты и подняли руки вверх. Ноги зафиксировались на расстоянии друг от друга.

– Ну, вот, лапуля, ты готова к первой брачной ночи, – ехидные нотки в его голосе добавили напряжения. От страха Лану затрясло. Она не смогла сдержать слёз. На что она согласилась? Выйдет ли она из этого ужаса живой и здоровой? Боже, как же страшно.

– Да, лапуль, чуть не забыл. Это беруши, чтобы как в той поговорке: не вижу, не слышу, не говорю.

Всё. Страх сковал всё её сознание. Ужас прочно овладел ею. Паника накрыла с головой, заставляя дёргаться в попытке освободиться. По телу поползли влажные щупальца. Одежда исчезала частями, как будто её срезали. Запах пота перемешался с ароматом парфюма, потом появился другой, неприятный, горький, резкий запах. Лана неровно судорожно дышала, от этого кружилась голова. По её телу шарили руки: одна, две, три, вот ещё одна вторглась в самое сокровенное.

Как стыдно. Противно. Омерзительно. И об этом шепчутся восторженно девчонки? Потом пришла боль. Мама говорила, что это не долго. Но было больно так, что хотелось кричать. Она не могла, только мычала. И снова боль. Её рвали на куски, выворачивали наизнанку. «Господи, как хочется умереть». По ногам потекли тонкие тёплые струйки.

«Позволь мне умереть».

Тьма.

«Спасибо, господи».

Глава 3

– Ну же, попробуй вино, я сама делала. Из винограда.

– Это откуда у тебя виноград, покупала?

– Тю на тебя. У Николы собирала.

Девушки засмеялись.

– Ты ли собирала? Или Колян подогнал за ласку, за любовь? – Ленка задорно глянула на подругу, ни капли не сомневаясь в своих предположениях.

– Да ну вас с Николой. Вот у меня сейчас мужик на постое живёт, вот от кого слюнки текут. Я на него как гляну… Так все трусики прям сразу мокрые… – Мария мечтательно закатила глаза.

– Давай рассказывай, какой он в постели. Наверно ого-го-го, заездил тебя. То-то ты на больничный ушла, – Лена глумливо захихикала, выдав степень своего опьянения. – Я его видела издалека. Впечатления ошеломительные, даже на таком расстоянии видно. Не чета нашим мужикам, не чета, – вынесла вердикт пьяная Лена.

«Что я здесь потеряла? – с тоской подумала Лана. – Ведь они мне совсем не подруги. Так, периодически работаю вмести с ними на ферме. И то когда нужно кого-то подменить. И взгляды на жизнь у нас разные.

Я от мужиков прячусь, стараюсь, чтобы они меня не заметили. А эти две наоборот, от одного к другому бегут, на третьего смотрят. И всё им мало».

Тяжело вздохнув, она решила, что пора уходить. И вроде собралась встать и придумала, что сказать девушкам в своё оправдание. Но не смогла сделать ни то, ни другое. Ватные ноги отказывались слушаться, голос никак не мог прорваться наружу.

«Боги, что со мной?» – Лана беспокойно вслушивалась в пьяный щебет девушек, пытаясь взять под контроль своё тело. И тут они синхронно замолчали, повернув голову в её сторону. Вся её сущность, всё нутро ощутило его, стоящего позади. Но ни страха, ни обычного ужаса не было. Ей вдруг стало легко, хорошо и спокойно. Как будто она нашла то, что давно искала. Отклонясь всем телом назад, Лана уперлась спиной в мужскую грудь. Всё. Не было больше ни забот, ни проблем. Все беды закончились. Мужчина, стоящий сзади, был её домом, гаванью, надёжным берегом. До боли в шее Лане захотелось увидеть его лицо. Она начала поднимать голову и… проснулась. Подскочив на своём диванчике, девушка непонимающе огляделась. Нет, она в своей комнате, одна. Алёна тихо сопит в своей кроватке. Лана выдохнула.

– Сон, это был всего лишь сон. Слава богу. Это всего лишь очень реалистичный сон, – как мантру шептала она.

Глава 4

– Анжела, не отвлекайся, запоминай. Если ты не будешь понимать, что делаешь, то потеряешь работу. А потеряв работу, потеряешь и шефа. На красоте без мозгов далеко не уедешь, ведь ты не глупая, должна это понимать. Да и такую красоту надо постоянно поддерживать, а без финансов это трудновато сделать. Так что работа тебе нужна в любом случае.

– Я понимаю, Ланочка. Я всё понимаю, но ты же знаешь, как трудно мне даются цифры.

– Мне тоже когда-то они давались с трудом, но потом мне помогли, рассказали каждый шаг. Я старалась и поняла всё, а впоследствии уже было легче. И у тебя всё получится. Ты вон как легко разбираешься в брендах, косметике и прочей новомодной ерунде. И там тебя никто не учил, а здесь я с тобой. Да ты уже почти всё делаешь сама, только немного путаешься.

– Да, Ланочка, я это заметила. Ты не представляешь, как Стёпушка орал на меня поначалу. Я думала, всё, бросит. Если бы не ты, мне, наверное, пришлось бы переехать. А я не могу, у меня здесь мама, ты ведь знаешь.

– Так, давай делать. Не отвлекайся. А то у меня ещё дома куча дел, – подвела итог Лана. – А где твой Степан Николаевич пропадает? Что-то его не видно сегодня. – Лана внимательно просматривала бумаги, иногда просчитывала столбцы чисел.

– К нему армейский друг приехал. Владения показывает, ну, и потом всё такое… – девушка неопределённо покрутила наманикюренным пальчиком. Потом махнула рукой и склонилась над монитором. – Ну их. Опять выпьет и приедет ночью. Меня вызывать для лёгкого перепихона, как он говорит. А мне неудобно. Я от него вся завожусь, как огонёк от спички, и не могу по-тихому. Я смущаюсь, он смеётся, – Анжела покраснела, ещё ниже склонив голову. Её обесцвеченные локоны закрыли лицо.

– Понимаешь, я хочу его всегда. И он это знает или чувствует. Хотя я ему об этом не говорила. И он пользуется этим вовсю.

Лана задумчиво смотрела на Анжелу. Да, эффектная. Упругие груди приятного естественного объёма, а не перекачанные, как у некоторых. Хотя Лана точно знала, что грудь, губы и почему-то коленки были подправлены хирургически, но всё было в меру, не вызывающе. Чуть-чуть подкорректировано то, чем и так она не была обделена природой.

Уложенные в естественном беспорядке локоны волос, аккуратный неброский маникюр. Всё идеально, никаких излишеств. Лана не понимала, как в такой глухомани затесался такой городской эталон красоты. Но Анжела – вот она, реальная, никогда никуда не ездящая. Если не считать курсы секретаря и операций, и то под присмотром председателя колхоза. И как куда-то поехать, если у неё много лет парализована мать. Она, конечно, передвигается на коляске и много чего делает по дому, что даёт Анжеле возможность работать. Но всё-таки не всё, и без посторонней помощи не может обойтись. Да и отношения у неё со Степаном Николаевичем особые. Мужчина хоть и молодой, но властный. Можно сказать, жесткий, такой минитиран, хотя справедливый. Всегда выслушает и постарается помочь.

Но вот с Анжелой у них всё как-то не понятно. Они не встречаются, он не влюблён. Ни цветов, ни подарков. Зато ещё со школы к Анжеле был закрыт путь любому парню. И кто рисковал, быстро оказывался в местной больнице. А по окончании школы Степан, который только пришёл из армии, просто подошёл к ней, взял за руку и увёл в ночь. А когда в колхозе освободилось место секретаря, он отправил Анжелу сперва на курсы, а после посадил в приёмной. Там спустя несколько месяцев Лана и застала её бьющуюся в истерике. Сквозь слёзы и сопли ели разобрала, что девушка запуталась в своих обязанностях и помочь ей некому. Кто-то злорадно потирал ручки, кто-то боялся подходить к секретарю грозного председателя. Лана осталась и помогла. Они долго вместе разбирались, вникали во все тонкости и подводные камни новой для девушек специальности.

– Как это? Хотеть мужчину? – спросила тихо Лана у Анжелы.

Та удивлённо на неё посмотрела.

– А ты не знаешь? Ты говорила, что замужем, у тебя ребёнок, и ты не знаешь?

– Я знаю, как всё происходит технически, – Лана не стала уточнять, что вся информация почерпнута из интернета, где порнуху она просто не смогла смотреть, испытывая стыд и отвращение. Теорию она узнала из сухих описаний.

– Ничё себе, да ты фригидна? – у Анжелы удивлённо вытянулось лицо. – Поэтому ты отшиваешь всех мужиков, что липнут к тебе, как пчёлы на мёд?

– Всё, забудь, что спросила, – Лана обиделась. Хотя в глубине души понимала, что её отношения с Дамиром привили ей стойкую неприязнь и страх к мужскому полу. Она делала всё, чтобы возле неё не было ни одного мужика. И да, они действительно липли к ней, как к запретному плоду. Каждый свободный тип, а иногда и несвободный пытался вывести её на отношения. Кто-то быстро понимал, что тут ловить нечего, и переключался на другую жертву. Кто-то проявлял упорство, и тогда приходилось идти на уловки. Или просто сбегать на какое-то время из села. Первое время было особенно тяжело. Мужской контингент усиленно уделял ей внимание, женский тихо ненавидел. Но она справилась. Село угомонилось. Теперь приходится отбиваться только от приезжих. Слава богу, их не так много, и только по сезону, когда колхозу требуются дополнительная рабочая сила.

– Извини, – в её мысли закрался тихий голос Анжелы. – Ты всегда такая скрытная, странная. Никто не знает, откуда ты взялась. Как жила раньше. На селе поговаривают, что даже ребёнок не твой. И уж точно ты не родственница покойной бабы Тони.

Лана промолчала, не впервой ей задавали эти вопросы. Не впервой она от них уходила. Анжела, не получив ответа, молчала, сосредоточенно внося в компьютер проверенные данные. Обе погрузились в работу, думая каждая о своём.

– Я его не вижу, но знаю, когда он рядом. Сердце заходится бешено в груди. Прижмусь к нему – и всё, все беды мне нипочём, совсем справлюсь. Взглянет на меня – а я уже вся дрожу, жду, когда прикоснётся. А уж когда целует… – Анжела замолчала, прикрыв глаза. – Нет ничего вокруг. Мне кажется, что он поэтому на людях такой холодный, держит меня на расстоянии. Ведь мне всё равно, есть рядом кто или нет, когда он касается, то всё, полное отключение системы. Он со мной совсем другой. Ночью тихонько стукнет в окно, а у меня сна как и небывало вовсе. Скорей на улицу, скорей к нему. Как я кричу, наверно, всё село слышит, а он улыбается. «Пусть слышат и знают, что ты моя и больше ничья». Вот сейчас рассказываю тебе, а у самой голова от возбуждения кружится. Я как больная им, самой страшно. И сколько себя помню, всегда только его видела, других не замечала. Ух, всё, капец, перед глазами всё плывёт, в голове туман. Пойдём чаю хоть выпьем, а то из меня работник никакой.

– Ой, Анжел, мне бы домой. У меня Алёна с Софой. Я всё проверила, тебе осталось только внести, – Лана чувствовала себя неуютно после таких откровений.

– Успеешь ещё, я и пирожных припасла. Надо же как-то отблагодарить тебя. Деньги ты не берёшь, помощи не просишь. Ну Ланочка, ну пожалуйста, – Анжела умоляюще смотрела в глаза. – Только чай – и всё, побежишь домой.

За чаепитием говорили ни о чём. Обе чувствовали себя неуютно.

– Попросить хочу тебя, Лана, не рассказывай никому то, что я тебе открыла. Об этом я никогда никому не говорила. Даже Стёпушке, а тебе вот сказала. Нужно тебе это, наверно, поэтому и рассказала.

– И не собиралась. Это очень личное, интимное. Анжел, такое действительно не рассказывают. Только если напакостить хотят. И ты обо мне не рассказывай никому, – попросила Лана.

– Да мне и рассказывать нечего. Ты ничего и не сказала, только спросила, – Анжела беззаботно махнула рукой, снимая общее напряжение.

Где-то в коридоре хлопнула дверь, раздались тяжёлые шаги.

– Ой, Стёпушка приехал, – подскочила Анжела.

Лана с интересом ждала. И действительно, в приоткрытой двери показалась голова председателя.

– Анжела, – что-то было в его голосе мягкое, бархатное. Никогда ранее Лана не слышала этого от Степана Николаевича. Взгляд мужчины переместился на неё. Он нахмурился, пытаясь понять причину посиделок.