Пока зрители держались в отдалении, но Муромец не сомневался, что скоро, как только соберется достаточное их количество (а оно обязательно соберется), они встанут вокруг поединщиков тесным кругом, что сильно снизит возможности для маневра.

Муромец не слишком жаловал болельщиков. Бой есть бой, и если ты сам не дерешься, то отойди в сторону, желательно куда-нибудь подальше, и не мешай другим заниматься своим делом.

Коту тоже не были нужны лишние свидетели. Тем более свидетели убийства живой легенды целого государства. Шансы кота унести ноги после удачного завершения мероприятия падали прямо пропорционально каждой новой группе прибывших зевак.

– Предлагаю поступить так, как поступают цивилизованные люди, – сказал кот в сапогах. – Устроить небольшой перерыв и продолжить наше занятие в другом месте, где будет поменьше посторонних.

– Нормальное предложение, – одобрил Муромец. – Когда и где?

– Сударь, вы же не хотите обсуждать это ЗДЕСЬ?

– Ты прав, – сказал Илья Муромец. – Давай пойдем в трактир и обсудим это дело за кружечкой чего-нибудь. – Он повысил голос и следующую фразу проревел так, что она была услышана во всех концах плошали: – И не советую никому из здесь присутствующих идти вслед за нами!

В трактире было многолюдно, что и неудивительно для этого времени суток, но стоило Муромцу обвести присутствующих тяжелым и многообещающим взглядом профессионального бойца, как всех посетителей словно ветром сдуло. Даже сам владелец трактира испытывал желание убраться куда подальше, а потому прекрасно понял и не стал удерживать официантов, которые одновременно^[50] изъявили желание взять отгул.

Когда кот в сапогах убедился, что здесь ему не подадут ни «Шардонэ», ни «Шато – Бордо» из его родной страны, ни даже «Киндзмараули», изготовляемое виноделами сопредельного с Триодиннадцатым царством небольшого, но гордого горного государства^[51], он удовольствовался медовухой и нашел ее вполне сносной для употребления. Из уважения к гостю страны Муромец выбрал то же самое, только в посуде гораздо более крупного калибра.

– Неплохой напиток, сударь, – сказал кот в сапогах, вытирая намокшие усы полотенцем. – Конечно, ему недостает особого аромата, свойственного винам нашей страны, но все-таки пить его можно.

Муромец пожал плечами. Ему доводилось пробовать хранцузские вина, и они ему не понравились. На богатырский вкус они были слишком кислыми и слабыми. Богатырю подобало пить их не бокалами, а ведрами.

– А вы – гибкий человек, сударь, – заметил кот. – Не такой упертый, как я мог бы ожидать. Сидите и пьете вино вместе со своим смертельным врагом.

– Не обольщайся на этот счет, – сказал Муромец. – я уже и не помню, скольких своих собутыльников убил на следующий день после попойки. И ты пьешь не в моем доме, так что законы гостеприимства на тебя не распространяются.

– Я вовсе не собираюсь уклоняться от дуэли, сударь, – сказал кот. – Напротив, я буду с нетерпением ждать ее продолжения. Должен признать, мне редко встречаются достойные противники. Даже с пресловутым людоедом было куда меньше хлопот.

– Как я слышал, ты обвел его вокруг пальца, вынудил превратиться в мышь, а потом сожрал.

– По-моему, быть съеденным – это самая подходящая смерть для людоеда, – сказал кот. – Такие случаи я называю проявлением поэтической справедливости, не столь уж часто встречающейся в прозе нашей жизни. Однако между нами все равно состоялась дуэль. Разве поединок разумов – не высшее проявление противостояния между двумя разумными существами?

– Может быть, ты и прав, – сказал Муромец. – Не слишком справедливо требовать от животного, чтобы оно сражалось, как мужчина.

– Не пытайтесь оскорбить меня словом «животное», сударь, – улыбнулся кот. – Меня оскорбляли такие великолепные специалисты этого ремесла, что все ваши попытки кажутся изящными комплиментами, которые подобает делать только прекрасным дамам.

– Ты хоть скажи, когда мы тебе на ногу… на лапу то есть наступили. С чего ты на нас зуб наточил?

– Хочу вас заверить, что сам я не питаю к вам и вашей компании никаких неприязненных чувств, – сказал кот. – Ничего личного, сударь. Это чистый бизнес. Видите ли, я, как и все мы, существо подневольное и обязан выполнить приказ, полученный от моего руководства. А вот ему вы как раз наступили на лапу. Хотя в нашем случае более уместно использовать выражение «наступили на хвост».

– Тебя послал кот да Винчи? – догадался Муромец.

– Увы, вы правы, сударь. Кот да Винчи является в наших кругах непререкаемым авторитетом, и мы не можем даже мяукнуть вопреки его воле, ибо участь смельчака будет весьма и весьма незавидна.

– А я всегда полагал, что кошки – свободолюбивые и независимые создания.

– Еще раз увы, но те времена прошли и не вернутся уже никогда. Живя в современном обществе, надобно следовать его законам, а одиночки сейчас превращаются в лакомую добычу для любого желающего. Пришло новое время, и оно призывает всех к глобализации. Объединяются мелкие княжества, буквально из ничего возникают империи, независимые купцы создают гильдии, даже крестьяне образовывают свои профсоюзы… Если мы хотим выжить, а мы, вне всякого сомнения, этого хотим, мы должны идти в ногу со временем. Иначе превратимся либо в тупых домашних животных, либо в корм для собак. Вы, богатыри, тоже по одному больше ни ходите, все дружинами и дружинами.

– Тенденция, – заметил Илья Муромец. – Но я не могу понять, чем же мы так насолили этому да Винчи.

– Он обладает информацией, – сказал кот. – И полагает, что информация – это самый дорогой в мире товар. А вы ушли из его супермаркета, не заплатив.

– И это причина для драки? Если ваша организация хочет просуществовать достаточно долго, вам лучше подумать о смене руководителя.

– А вы когда-нибудь думали о том, чтобы заменить своего князя на какого-нибудь другого?

– Нет.

– Потому что это идет вразрез с вашими понятиями о чести, не так ли?

– Пожалуй.

– Ну и у нас то же самое. А конфликт интересов между нашими организациями вылился в наше с вами столкновение, сударь. Хотелось бы уточнить, когда и где мы его закончим.

– Как насчет с утра пораньше? Часа, скажем, в четыре.

– Годится, в это время я еще не сплю. Где?

– За северной окраиной есть небольшой ручей, на котором стоит заброшенная водяная мельница.

– Отлично, сударь. Значит, у водяной мельницы в четыре часа утра?

– Да.

– Думаю, там нам уже никто не помешает.

– Именно. Люди в это время еще спят. А в той стороне и днем-то никому делать нечего.

– Насколько я понимаю, в четыре утра в округе еще темно?

– Верно подметил.

– Значит, это будет, так сказать, ночной бой, – подытожил кот. – Отлично, постараюсь одеться во все черное. Гарсон, еще пару порций вашего напитка!

Трактирщик принес заказ и убрался восвояси. Ему совсем не хотелось знать, о чем в его заведении договариваются двое убийц. Единственное, чего он желал, это чтобы они побыстрее убрались отсюда и оставили его в покое. И, не приведи Господь, не попортили бы ему мебель.

Богатырские попойки вошли в легенду. Они были весьма неплохим источником дохода, но в то же время учиняемые богатырями погромы были основной расходной статьей местных питейных заведений. Сами понимаете, если человек может вбить своего супостата по пояс в землю, какие разрушения он может причинить обычному деревянному столу или новомодной барной стойке.

В тот день, когда богатырь Алеша Попович на исконно богатырском языке знаков^[52] объяснял Добрыне Никитичу происхождение его довольно странного для русского человека отчества, пострадали не только предметы меблировки, но и стены, пол и даже потолок. По сути, тот трактир пришлось отстраивать заново, и, несмотря на то что богатыри утром долго извинялись перед трактирщиком и предлагали оказать посильную помощь в строительстве^[53] и трактирщик принял и то и другое, полностью убытков это все равно не покрыло.

Вроде бы эти двое слишком разные и слишком уж тихо себя ведут, чтобы прямо сейчас хвататься за нож но…

Никогда не знаешь, чего следует ожидать от того или иного индивидуума.

– М-да, – сказал кот. – Четыре утра – не самое плохое время для смерти. Предрассветный час, его еще называют Часом Волка. Лес, тишина, бегущий по соседству ручей – что еще может понадобиться для дуэли между двумя достойными противниками? Вы понимаете, о чей я говорю, сударь?

– Вполне, – кивнул Илья.

– Я очень рад этому. Всегда приятнее биться с понимающим человеком.

– Да, – кивнул Илья.

Кот допил медовуху, поставил свой стакан на стол и на не слишком твердых лапах поднялся со стула. Хвост его торчал если не трубой, то уж точно ершиком для ее прочистки.

– Я вас уважаю, сударь, – сказал кот. Его повело в сторону, и, чтобы не упасть, он оперся левой лапой на стол.

Кота крючило и сгибало в три погибели.

– Наверное, я слишком мрряу… много выпил и не рассчитал градус, – промолвил он пьяным голосом, в котором все больше проскальзывали кошачьи интонации. – Думряю, мне надо пойти и поспать, чтобы быть в формяу перед нашим свиданием.

– Точно, – сказал Илья Муромец.

– Тогда я пойду, – сказал кот, убрал со стола лапу и пошатнулся.

Кинжал со стильной рукояткой, которая не нарушала баланс и делала орудие вполне годным для метания, летел в не защищенное кольчугой горло богатыря, но вонзился в подставленную Ильей Муромцем руку.

Правой верхней лапой кот схватился за шпагу, а левая нырнула в ботфорт за следующим кинжалом, но в тот же момент булава, которую Муромец никогда не оставлял вне пределов досягаемости, врезалась коту в голову и отбросила его к противоположной стене. Повисев на ней некоторое время, кот сполз на пол, жалобно мяукая. Муромец стиснул зубы, вытащил из руки застрявший в ней кинжал и подошел к коту.

– Поединок разумов, говоришь? – спросил он. – Считай, что он уже состоялся.

– Могу ли я попросить вас о последней любезности, сударь? – осведомился кот слабым, но вполне трезвым и человеческим голосом.

– Конечно. Если это не пойдет вразрез с моими убеждениями.

– Я хотел бы, чтобы мои останки отправились на родину и там были преданы земле, – попросил кот. – Я не хочу лежать в чужой почве и не хочу попасть на обед к какой-нибудь бродячей шавке.

– Я прослежу, чтобы тебя похоронили со всеми почестями, – сказал Илья Муромец и дернулся в сторону. Второй кинжал пролетел в паре сантиметров от его лица, рассекая воздух с тихим свистом. – Неплохая попытка.

– Вы слишком быстры для обычного человека. Вы уверены, что среди ваших предков не встречалось ни одного кота?

Муромец даже не обиделся. Его оскорбляли и покрепче.

– Но будьте уверены, сударь, воля кота да Винчи крепче гранита, и на мое место придет кто-нибудь другой.

– Мы всегда рады гостям, – сказал Илья Муромец, – Кто к нам со шпагой придет, тот в гробу и уедет.

– Наклонитесь, я хочу сказать вам последнее слово.

– От твоих когтей пахнет цианидом, – сказал Муромец – Так что я воздержусь.

– Проклятье! Вы слишком проницательны, сударь.

– Я просто слишком опытен. Тебе помочь или ты сам?

– Сам, – сказал кот. – Я все всегда в этой жизни делал сам, сам и ум…

Его глаза закрылись, и в множественной Вселенной стало на одну легендарную личность меньше. Впрочем от полного отсутствия легендарных личностей она никогда не страдала.

Глава 3

Что может быть лучше, чем рано утром выйти на опушку леса со связкой динамитных шашек и пустить под откос пару фашистских поездов?

[50] Оба сразу.

[51] Незадолго до своего окончательного падения Иван-мудрец запретил ввоз в Триодиннадцатое царство вина из этой страны, объясняя свое решение наличием у алкогольной продукции некачественной ауры, неправильно составленного букета и неподобающих мыслей сборщиков винограда в момент произведения своей ответственной работы. Правда, злые языки шепотом утверждали, что все эти мудреные причины являются лишь прикрытием, а на самом деле такое жесткое решение авторитетного волхва вынесено в связи с разногласиями, возникшими у него с главным магом горцев, неким товарищем Сааховым, с которым мудрец разошелся во взглядах на внешнюю политику курируемых ими государств. Но вслух такие крамольные мысли никто не высказывал. А после того как Иван-мудрец исчез, оставив свое место Ивану-дураку, запрет был снят. Правда, особого ажиотажа это не вызвало. Тонкие вина в Триодиннадцатом государстве большим почетом не пользовались. Наверное, у браги и медовухи аура все-таки более правильная и хорошо соотносится с загадочным триодиннадцатым менталитетом.

[52] Самым популярным знаком этого языка был «левый хук в челюсть»! Также пользовались спросом йокагири, апперкот и бросок через бедро.

[53] Например, взять в полон бригаду каких-нибудь печенегов и заставить их поработать на благо частного капитала.