Склеп погрузился в темноту, и я шумно выдохнула. Рядом послышалось шарканье ботинок, и я инстинктивно двинулась к выходу. Очевидно, в полутьме я потеряла чувство ориентации, потому что врезалась в кого-то и отлетела в глубь склепа.

Тогда-то они и захлопнули дверь. Я не сразу осознала, что произошло. Шепча мне на ухо непристойности, Логан украл из моей сумки ключи и закрыл склеп с обратной стороны.

Я принялась колотить в каменную дверь так, что разбила костяшки пальцев, но в ответ услышала лишь смех. В панике я попятилась, врезалась бедром в гроб и вскрикнула. Я резко прикусила пораненную губу и, застонав от боли, прижала к ней пальцы, чтобы остановить кровь.

Мои руки были измазаны кровью, которая медленно стекала на шарф, на пол, на гроб святого Иосифа… Наверняка придется зашивать рану.

– Убирайся! – зашипела темнота.

У меня закружилась голова. Спотыкаясь, я шла вдоль стен и пыталась нащупать рукой какую-нибудь запасную дверь. Витражи на окнах были слишком плотными и рассеивали и без того скудное свечение звезд и новой луны.

Мне показалось. Мне просто показалось.

– Убирайся, дитя смерти! Тебе здесь не место!

Голоса раздавались то слева, то справа. Я завизжала.

Наверняка это мои одноклассники издевались надо мной, но мурашки все равно бегали по коже, а сердце нещадно билось в груди.

– Ты испортишь этот мир, ведьма! Беги прочь с этих земель! – пронзил мой слух хриплый голос.

Виски сильно заболели, а из губы продолжала течь кровь. Собственное сбивчивое дыхание – это все, что я слышала, пока они наконец не отворили дверь в склеп.

Я побежала со всех ног мимо смеющихся подростков прямиком до дома. На дрожащих ногах я поднялась в спальню, завернулась в одеяло и проплакала до утра.

На следующий день мне пришлось услышать множество грязных сплетен и догадок, почему я тогда вырвалась не просто в слезах, но еще и с окровавленными руками и лицом.

Кто-то заявил, что я религиозный фанатик и принесла свою кровь в жертву святому Иосифу в День святых. Другие предположили, что я настолько испугалась, что решила покончить с собой. Дети церковного пастыря и вовсе обвинили меня в осквернении места упокоения святого и облили благословленной водой после уроков. Они кричали, что я продала душу дьяволу, и я желала, чтобы это оказалось правдой.

Существовала же причина, почему Логан и его друзья так издевались надо мной в ту ночь? Что со мной было не так?

С того дня я избегала склепа святого Иосифа, да и самого кладбища. Голоса периодически шипели в моих снах в последующие годы, отчего я просыпалась среди ночи в холодном поту и сидела на кровати, рассматривая безмятежную луну на темном небосводе, пока ей на смену не приходило солнце.

Маме я об этом так и не рассказала, просто приняла заслуженное наказание за то, что убежала ночью на кладбище без разрешения, – целый месяц убирала весь дом сама.

Я больше не пыталась стать частью своего класса или какого-либо общества. В чем был смысл? Я избегала смотреть Логану или его братьям в глаза в школьном коридоре и обходила стороной всех популярных одноклассниц.

Если притвориться, что их не существует, люди перестают обращать внимание и на тебя.

***

Воспоминания о последнем визите в склеп святого Иосифа проносились перед моим взором, словно фильм на быстрой перемотке. Я не хотела фокусироваться ни на одном из конкретных моментов, но остановить поток не могла.

От мысли о возвращении туда ночью у меня кружилась голова.

На небосвод вышли тучи. Раскаты грома предупреждали меня о дожде, но я их проигнорировала и даже не захватила зонт.

Я думала только об одном: мама в опасности. А еще – что магия реальна и мама врала мне все эти годы.

Ночь начинала вступать в свои права. Я застыла перед открытым шкафом. Как мне стоило одеться? Где находится Дом крови? Жарко ли там? Или, наоборот, царит лютый холод?

Мне почему-то представлялось, что там холодно, мокро и серо, как в пещере посреди темного леса. А еще все чертят пентаграммы на земле и поют у костра. В моей голове звук этих песен казался преследующим, будоражащим и заповедным.

Очевидно, все мои представления о ведьмах и магах – это совокупность фильмов, сериалов и книг. Вряд ли реальность им соответствовала.

Я задрожала и заметила, что забыла закрыть утром окно в спальне. Ущипнув за щеки, холод встряхнул меня. Но и этого было мало, чтобы я начала смотреть на ситуацию трезво. Моя мама в беде, и больше никто не видел, как она исчезла. В полиции надо мной посмеялись.

Я должна последовать за Ратбоуном в Дом крови. У меня ведь нет выбора, не так ли?

Привычная картина моей спальни сменилась на каменную пещеру, напоминавшую склеп святого Иосифа: собачий холод, опустевший комод посреди комнаты и проклятая новая луна. Мой мозг играл со мною злую шутку. Я представила, как мама лежит поверх древней гробницы, связанная и покрытая синяками.

Какие правила существовали в магических тюрьмах? Насколько сильно, по их мнению, мама согрешила? Мучили ли они ее?

Я взглянула на себя в зеркале. Остатки вчерашнего макияжа все еще покрывали лицо в тех местах, до которых я не добралась перед сном. Но мои глаза… Они слегка светились. Я моргнула по меньшей мере двадцать раз, желая убедиться, что мне не почудилось.

Они и в самом деле светились.

Жуть.

Не может быть во мне никакой магии! Нет! Ладони выглядели как обычно, оттенок кожи не изменился. Да и внутри я не чувствовала ничего особенного. Должно быть, я действительно приемная дочь. Или меня случайно подменили в роддоме. А это свечение в глазах – результат моего больного воображения. Может, вся эта история – какая-то чудовищная ошибка?

Я обязана все выяснить и освободить маму, где бы ее ни держали.

И как бы страшно мне ни было.

***

Весь путь на кладбище я провела, вдыхая запах маминых духов в ее машине. На пассажирском сиденье все еще лежала аккуратно свернутая форма медсестры. А под сиденьем нашлась коробка с елочными игрушками, которые мама собиралась пожертвовать местному детскому дому к праздничному сезону. Все внутри сжалось.

В багажнике на каждой кочке подпрыгивал небольшой чемодан, который я планировала взять с собой на юг. Он наверняка пригодится там, куда мы отправимся. Но можно ли перенести чемодан через портал? Об этом я у Ратбоуна не спросила.

Телефон пискнул новым сообщением, и я оторвалась от вождения, чтобы быстро прочитать:

Серьезно, олененок? Ты оставила развалюху у общаги и даже не попрощалась?

Последний час Аклис пыталась со мной связаться, но я игнорировала ее, сгорая от стыда. Что я могла ей ответить? Подруга наверняка решила, что я струсила и побоялась с ней попрощаться. И отчасти она права.

Меня не смогли согреть ни старый красный свитер, ни куртка. Я начала подозревать, что причиной дрожи в коленях был вовсе не холод. Глаза слипались, но оживленная дорога не позволяла уснуть. Я приехала к воротам на кладбище в назначенное время, но не сразу заставила себя вылезти из машины. Воспоминания четырехлетней давности вонзили когти мне в спину, а затем поползли к затылку. Неровное дыхание эхом отдавалось в ушах.

Тело умоляло меня развернуться и сбежать домой.

Я потянула за ручку двери и пожалела, что не взяла у Ратбоуна номер телефона. Придет ли он? Я представила, как стою возле склепа, напуганная до чертиков, а этот чудак так и не появился…

К счастью, мои тревоги не оправдались. Он стоял в указанном месте, одетый весь в черное. Оттенок его кожи из-за свинцовых туч казался голубоватым вместо зеленого, а и без того резкие черты выглядели еще более острыми. Ночь сделала его привлекательнее.

Из-за склепа вышла девушка. Ратбоун тихо обратился к ней, но затем заметил меня. Выражение его лица сменилось моментально: взгляд посуровел, а плечи напряглись. Я нервно сглотнула и покатила чемодан за собой.

Девушка заговорила первая. У нее были яркие рыжие волосы, и кудри развевались на ветру, как пламя.

– Я же сказала, придет, – ухмыльнулась она.

Ратбоун по-прежнему хмурился. Я открыла рот, но парень пресек мою попытку представиться незнакомке.

– Ты опоздала.

Я проверила часы на телефоне – две минуты. Я опоздала всего на две минуты.

– Все готово, можем идти! – торжественно заявила девушка и прошагала к склепу.

Все вдруг стало слишком реальным. Ратбоун говорил, что в Дом крови можно попасть через портал. Но как это происходило? Опасно ли это? На мгновение мир залило тьмой.

Ратбоун и его подруга остановились, когда поняли, что я не двигаюсь. Ночная прохлада пробралась до костей, и ноги приросли к земле.

А, может, меня держало нечто другое. Возможно, я приняла страх за холод.

– Ратбоун, кажется, твоя новая подруга застыла. Ты не говорил, что она горгулья!

В ответ на глупую шутку он не улыбнулся, а еще сильнее нахмурился, перебирая пальцами шнурки на капюшоне черной толстовки. Я бы даже сказала, что он нервничал. Девушка надула губы, потому что никто не оценил ее юмора.

– Киара… – предостерег ее Ратбоун.

Так, значит, Киара.

Он сделал шаг и вопросительно взглянул на меня.

– Я… я не знаю, чего ожидать, – прикусила губу я.

– Время – деньги, куколка! Портал ждать не будет! – проворчала Киара.

Ратбоун взял ее за предплечье. Между ней и Ратбоуном шел молчаливый диалог, и я почувствовала себя лишней. Что бы он ни имел в виду, Киара насупилась и удалилась в склеп. Но перед тем, как уйти, она обратила свое внимание ко мне. Один взгляд в мою сторону, и вытянутые в тонкую линию губы дали понять, что ее терпение на исходе.

Разве это не я должна была торопиться? Ведь моя мать в беде.

Почему я не могу сдвинуться с места, черт возьми?

– Мора, ритуал перехода занимает время, и магия портала не бесконечна. Если мы не отправимся сейчас же, кто-то еще может занять наше место или кристалл перестанет работать.

Его слова никак на меня не действовали, но затем он коснулся моего плеча. Меня обдало уже знакомым запахом – йод и влажная земля.

Это ощущение сложно было описать. Прикосновение Ратбоуна вызвало в теле разряд тока, который прошелся по каждой клетке и осел на поверхности, сверкая, будто золото. Тепло внутри смешалось с кровью, моей и его. Между нашими телами словно пролегла связующая ниточка, едва заметная и лишь слегка ощутимая. Я моргнула, и видение исчезло.

Ратбоун стряхнул руку, будто ошпарился. Его радужки ярко светились в темноте. Он уклонился, скрывая от меня свое лицо. Я все так же стояла на месте, широко раскрыв глаза.

Киара вышла из склепа, и ее вовсе не смутил мой ошарашенный вид и светящиеся глаза Ратбоуна.

Если раньше интуиция подсказывала мне бежать прочь с кладбища, то в тот момент я ни за что не хотела уходить. Я нуждалась в ответах на вопросы, вихрем кружившие в голове.

– Как это возможно? – сказала я.

– Ты же ведьма! – закатила глаза Киара, как будто ведьмы были чем-то самим собой разумеющимся.

– Но у меня нет магии! Как я могу быть ведьмой?

– А с чего ты взяла, что у тебя нет магии?

– Даже не знаю… Может, с того, что я никогда не двигала предметы мыслями, не превращала гостей забегаловки в крыс, как бы мне того ни хотелось? Не умею варить приворотные зелья и не вижу будущего?

Киара громко цокнула:

– Странные у тебя представления о магии…

На губах Ратбоуна даже появился намек на улыбку.

– В том-то и дело! Я понятия не имею, что такое магия. Совершенно очевидно, что я ей не обладаю! – вспылила я. – Иначе я бы уже поняла это, ясно?

– Кто-то просто не хотел, чтобы ты это знала. Твоя неосведомленность вовсе не означает, что в тебе нет магии. В конце концов это твою мать арестовали Хранители, – пожал плечами Ратбоун и зачем-то потянул за край своей толстовки.