– Я уверена, что он любил тебя, Энни. Настолько, насколько человек вроде Эда вообще может любить кого-то. Но я знаю этих мужчин, в душе они эгоцентричные дети. Да, с ними очень весело, но они совершенно не помогают, когда дело доходит до готовки и уборки. Слава богу, у вас с ним не было общего ребенка. Можешь представить себе этот ужас?

Энни не хочет даже пытаться. Это слишком больно. Она была глупой. Доверчивой и глупой.

– Эта Сара, так ее зовут, не стала ждать и вежливо спрашивать его разрешения родить ребенка. Она просто взяла и использовала свой шанс. А я свой потеряла.

– Нет-нет, ничего подобного! – Барбара стоит на своем. – Послушай меня, Энни, я знаю, что сейчас тебе очень плохо, но, поверь мне, я была в похожей ситуации, и так, и по-всякому, и я знаю, жизнью клянусь, Эд не твоя половинка. Эд был твоим… твоей… Как бы сказать… авантюрой. Он был набитой на лбу шишкой. Сколько я тебя знаю, ты все всегда делала по правилам, Энни. Честно говоря, мне вечно казалось, что все, что ты делаешь, чересчур взвешенно, выверенно. Даже когда мы были совсем молоды, ты будто все время боялась выйти за рамки, всегда считала, что что-то должна.

Барбара улыбается.

– Неужели я была такой занудной?

– Не занудной! Нет. Мудрой, будто на молодых плечах оказалась старая голова. Послушай, дело в том, что ты всю свою жизнь осторожничала. Знаешь, Филип был очень хорошим, и все думали, что вы идеальная пара, но я так радовалась, когда ты отменила свадьбу.

Энни удивленно смотрит на подругу.

– Ты мне этого не говорила.

– Ну разве ты дала мне возможность?

Энни кивает.

– Ну да, если подумать.

– Вот. Эд стал катализатором. Что бы он сделал или не сделал, но он разбил эту какую-то стену, которой ты заслонялась от эмоций. Первый раз ты послушалась доводов своего сердца, а не рассудка. Так было нужно, Энни, – чтобы кто-то или что-то разломали эту клетку на части. Посмотри правде в глаза: Эд олицетворял все, чего боялись твои родители. Они вообще хоть раз встречались с ним?

– Мама – да, однажды… – Энни вспоминает тот напряженный ужин. – И Ди встречалась с ним пару раз, когда останавливалась у нас. И ты тоже.

– Точно! И я увидела в нем то же, что и ты, поверь мне! Он был великолепен, весел, умен, сексуален, опасен. Но даже тогда я была почти уверена, что он не Твой Мужчина.

– Ну сказала бы тогда что-нибудь, Барб…

– Правда? – усмехается Барбара. – И что, ты бы послушала? Тебя тогда переполняли любовь и страсть, Энни! Это абсолютно пьянящее сочетание, и его обязательно нужно ощутить хоть раз. Не сожалей. Не кори себя. Тот факт, что вы с Эдом разбежались, красноречиво говорит о нем, а не о вас двоих. Черт, да ты ради этого парня свадьбу отменила! И если после этого он все равно тебе изменял, то он… Не хочу говорить грубо, но давай посмотрим правде в глаза: это совсем не тот парень, который нужен любой девушке, не говоря уже о тебе. И он определенно не похож в моем представлении на хорошего отца. Нет уж, ты встретишь кого-нибудь получше, я знаю. Тебе нужен настоящий мужчина, Энни, тот, с кем ты сможешь пережить как плохие, так и хорошие времена, и ты его найдешь, я уверена.

– Не хочу я никого искать, – яростно говорит Энни. – Я покончила со всем этим. Я прекрасно проживу одна.

– Конечно, проживешь, но это такая ужасная растрата себя, Энни. То, что с тобой случилось, ужасно, как и любое предательство. Но не все мужчины – предатели. Вспомни, каким милым был Филип… и он был без ума от тебя.

– Не надо! – Энни закрыла лицо руками. – Думаешь, слово «карма» не звучит в моей голове с тех пор, как все это произошло?

– Прекрати! Карма здесь ни при чем. У тебя просто были отношения с безответственным мужчиной-ребенком. Очаровательным, признаю, но ты же сама говорила, что тебе было сложно. И хорошо, что ты поняла это сейчас, пока ты еще достаточно молодая, чтобы начать все сначала.

Энни пожевала щеку изнутри.

– Послушай, давай сменим тему?

– Ну конечно. Считай вопрос закрытым.

Барбара сдержала слово и больше эту тему не поднимала. Они еще долго просидели за кофе, сплетничая и обмениваясь историями, пока Энни не пришло время уходить.

– Мы собираемся компанией в баре О’Дауда на этой неделе, – сказала Барбара, обнимая ее на прощание. – Приходи обязательно. Тебе не помешает увидеть несколько старых знакомых.

– Я с удовольствием, – улыбается ей Энни. – Спасибо за обед.

– Как хорошо, что ты вернулась.

Барбара машет ей вслед, а Энни снова удивляется непредсказуемости жизни. Если бы кто-нибудь сказал им, когда они были школьницами, что Барбара будет жить в Баллианне с мужчиной на двадцать лет старше себя и двумя маленькими детьми, они бы смеялись до упаду. Нет ничего смешного в удовлетворении и счастье, которые излучает ее лучшая подруга. Барбара расцвела; замужество и материнство смягчили ее нрав. Энни очень рада за нее.

* * *

Бреде не спится, и она даже уже не пытается заснуть. Она полежала в своей красивой ванне с любимыми расслабляющими маслами, хотя Конор завтра обязательно скажет, что из-за этого поскользнулся в ванной, и прочитала последнюю книгу своего любимого автора любовных романов, но вот уже несколько часов все ворочается в постели. Конор же давно похрапывает рядом с ней. Она встает и заглядывает в комнату к Грейси, чтобы убедиться, что та крепко спит, затем заваривает себе чашку ромашкового чая и садится на диван у большого панорамного окна, откуда открывается вид на залив. Хотя уже за полночь, ночь совсем не темная. Шелковистый свет почти полной луны освещает ночное небо, играющее всеми оттенками темно-синего, фиолетового и серебристого. Легкая дымка ночного тумана витает над заливом, но Бреда знает по опыту, что он исчезнет к рассвету.

Как все дошло до такого? Хотя она должна признать, что, как бы плохи ни были дела, теперь, когда Энни дома, она чувствует себя гораздо увереннее, несмотря на то, что дочь обязательно выпытает все подробности финансовых махинаций зятя, а особенно то, почему они не смогли заранее обнаружить, что он задумал. Бесполезно говорить Энни, что они были слепы, – сто из ста, что ее ответ будет: «Надо было надеть очки». Бреда не может избавиться от ощущения, что Энни думает, что, будь она здесь, вывела бы Джона на чистую воду гораздо раньше, и что она злится на себя за то, что ее не было рядом, и на них за то, что они пропустили все признаки беды. За то, что не организовали спасательную операцию, пока не стало слишком поздно.

Но семейные проблемы – не единственная причина, по которой она сегодня нервничает и мается бессонницей, признается себе Бреда. Если честно, ей не по себе с тех пор, как она услышала, что Барри возвращается домой. Самой не смешно? Барри Маклафлин, точнее отец Барри Маклафлин, – ее первая любовь. Ее чувства сейчас так же живы, как и больше сорока лет назад.

Последний раз она видела его на своей свадьбе.

Это был ее способ отплатить ему – пусть увидит, как все любуются ею, как она сияет в роскошном свадебном платье, как прекрасный жених ждет ее на верхних ступеньках церковной лестницы, и пусть поймет, чего лишился. Но когда она взяла протянутую руку отца, чтобы сделать шаг к алтарю, то поняла, что это ошибка. Никого этим не обмануть, тем более Барри, который вовсе не выглядел потерянным, каким она рисовала его в своих мечтах в свете этого важного дня. Напротив, Барри был исполнен внутреннего спокойствия, как человек, который уверен, что выбрал правильный путь, нашел свое истинное призвание. Он печалился о ней, Бреде, но только потому, что понимал, что она пыталась сделать, и сочувствовал ей. Он видел ее настоящую сквозь блестящую улыбку, слышал ее ломкий смех и видел, какие неестественные позы она принимала, позируя фотографу, когда с обожанием глядела на Конора, внешне действительно похожего на кинозвезду, как многие говорили. Она тогда действительно была влюблена в Конора: он был красивый, веселый, непосредственный и очень обаятельный. Но в ту минуту, когда Бреда снова увидела Барри, подошедшего поздравить их обоих, она в глубине души уже знала, что никогда не полюбит ни одного мужчину так, как любила его.

Она не сказала Конору о своих отношениях с Барри, о том, что он был ее первой любовью. Конор бы только посмеялся – ее первый парень собирается стать священником, ха-ха-ха. Бреде это не казалось забавным, ни капельки. Поэтому она сказала, что Барри – старый друг их семьи. Это была не совсем ложь, просто удобная версия правды.

Мать предупреждала ее, что это плохая идея.

– Я знаю, чего ты пытаешься добиться, Бреда, но это не сработает. И еще скажу: последствия тебе не понравятся.

– Не понимаю, о чем ты, – прикинулась дурочкой Бреда.

– Нет, понимаешь. Я твоя мать, и мой долг – давать тебе советы, даже если ты не хочешь их слушать. Ты все еще влюблена в Барри Маклафлина, не отрицай: только очень глупая, даже безумная невеста будет настаивать на том, чтобы пригласить на свою свадьбу мужчину, которого она любила и потеряла. Ты действительно думаешь, что Барри, увидев, как ты великолепно выглядишь в день свадьбы, пожалеет, что выбрал священство? Правда? Я никогда не слышала ничего настолько глупого. Так я и поняла, что ты до сих пор в него влюблена, ведь только безумно влюбленная женщина могла затеять такую глупость. Честное слово, Бреда, кем ты себя возомнила? Скарлетт О’Хара, которая тоскует по Эшли? Сейчас семидесятые. Барри выбрал священство. Это было и всегда будет его настоящим призванием, и, честно говоря, он никогда не давал тебе никаких обещаний, никогда не обманывал, а просто делал то, что в душе считал правильным. Поверь, я знаю, тебе тяжело, знаю, как сильно ты его любила, мы все любили. Он был и остается особенным человеком. Но он не твой особенный человек. Ты знаешь, как я отношусь к Конору, я не думаю, что он достойная партия и достойная замена Барри. Еще есть время передумать и отменить свадьбу.

Бреда ужаснулась, что мать действительно могла прочитать ее мысли.

– Я не собираюсь отменять свадьбу. Как ты могла вообще…

Ее мать подняла руки.

– Хорошо-хорошо, делай как знаешь. Но если ты собираешься выйти за Конора, то хотя бы отдайся этому на все сто, Бреда. Не цепляйся за невнятные бессмысленные фантазии о мужчине, которого ты не можешь иметь и который, как я вижу, не хочет тебя.

Как и почти всегда, мать Бреды оказалась права. Но, к своей чести, Бреда и правда на все сто процентов отдалась своему браку – и они с Конором все еще вместе сорок лет спустя. Неплохой результат.

Но изредка она, как сейчас, достает свой свадебный альбом и переносится в тот прекрасный день в Баллианне, когда ярко светило солнце, спокойное море было васильково-синим, отель утопал в цветах, а на лужайке перед домом, где она играла ребенком, загорала подростком, а теперь застыла во времени прекрасной невестой, стоял роскошный шатер. Когда она смотрит на эти давние фотографии, то всегда останавливает взгляд на лице Барри.

* * *

Она все еще была здесь.

Он чувствовал, будто она стоит за каждым углом, за каждой закрытой дверью. Он делал шаг – и ее там не было, отвечал на звонок – и говорил не с ней.

Раньше она тоже уходила от него, и он отпускал, но в тот раз все было по-другому. В тот раз он был чертовски зол. В тот раз она не просто затерла их прошлое, она украла их будущее – и именно этого он не мог ей простить.