Испанский корабль вышел из порта Риги. Испанцы искренне верили, что их нейтральный статус защитит корабль от британцев. Наивные! Англичане, завоевав в свое время господство на море, плевать хотели на приличия вообще и чей-то там нейтральный статус в частности. Просто навели пушки, высадили абордажную группу – и все, дело сделано. Теперь британским офицерам полагались неплохие призовые, как-никак испанский корабль шел из неприятельского порта, и груз его можно было считать контрабандой безо всякого досмотра. Тем более зерно – русский хлеб всегда в цене.

С Матвеевым дело обстояло куда круче. Обнаружив, что за ними прет британская посудина, Матвеев сразу же попытался уйти. Будь ветер чуть посильнее – возможно, и получилось бы. В шхерах можно спрятать и корабль посерьезней. Но – не срослось, и вскоре заговорили пушки.

Вот тут и оказалось, что русские купцы – противники опасные. Как ни крути, а предки русских ходили в набеги еще в те времена, когда англичане сидели на своих островах и носа оттуда не казали. Да, на торговом судне пушек не было, но при попытке британцев взять их на абордаж они встретили нахалов плотным ружейным огнем. В общем, дело кончилось потоплением торгового корабля и вылавливанием уцелевших непосредственно из воды. Еще и удивительно, что выловили – запросто могли развернуться и просто уйти. Но, видимо, какое-то понятие о благородстве и морских законах у англичан еще осталось. Не зря их поговорка гласит: «Люди делятся на живых, мертвых и тех, кто плавает по морям». Так что выловили, допросили, выбили Матвееву пару зубов, да и высадили на этот остров. Чтоб, значит, и думать не смели бежать.

Откровенно говоря, чего тут думать-то? До берега добраться можно хоть на плоту, но местные финны за копеечку малую их переловят, и хорошо, если только обратно притащат. А то и просто убьют. Через море? Еще веселее. Словом, некуда деваться, остается сидеть и ждать.

Примерно такого же мнения придерживались и испанцы. Горячие южные парни дрожали от холода, ругались на нескольких языках, проклиная англичан, и… В общем-то, все. Тем более капитана, да и вообще всех офицеров, а также большую часть команды у них предусмотрительно изъяли, оставив частью на шлюпе, частью на захваченном корабле, а потом и вовсе отправили их куда-то. Заходило тут недавно небольшое парусное судно под английским флагом, и как пленных перегоняли на его борт, отсюда было неплохо видно. Без старшего испанские моряки предпочитали сидеть и не дергаться, и вряд ли у кого-то поднялась бы рука их обвинять. К тому же вместе с имеющими опыт жизни в холодных условиях русскими они успели вырыть несколько землянок, наладить какой-никакой быт. Теперь главным раздражителем служила разве что диета исключительно из успевшей набить оскомину рыбы. А это, как ни крути, можно и потерпеть.

– И вы не пытались что-то сделать?

– А что тут сделаешь, ваше благородие?

Это «благородие» звучало настолько издевательски, что Александр едва не сплюнул. В самом деле, этот купец за один рейс зарабатывает больше, чем отец за год. И на офицеров смотрит, как на цепных псов, обязанных защищать его капиталы. О Родине, чести и прочих нюансах и речи не идет. Не будь на том корабле его товаров – вообще на все бы наплевал. А вот за свое и драться будет до последнего, и любому глотку перегрызет. И что-то объяснять ему бесполезно, купцы просто думают иначе.

Встав, Александр пошел прочь от костра. Куда? Да какая разница, в любую сторону шагов сто максимум – и вот он, берег. Огромные каменные глыбы, торчащие из воды… На одну из них Александр и уселся, мрачно глядя в ночь, туда, где темное море сливалось с таким же темным небом. На душе было погано.

– Вашбродь…

– Чего тебе, Иваныч? – спросил Александр, не оборачиваясь.

– Подстели вот. А то простынешь – что мы тогда будем делать?

В голосе унтера звучала сермяжная правда. Они в плену, однако остаются русскими моряками. Вот только если что-то случается с командиром, любое, даже самое гвардейское подразделение становится небоеспособно. Или как минимум теряет эффективность, эта истина верна, наверное, со времен Рима, а может, и раньше. Так что не стоит показывать браваду и морозить пятую точку без нужды. Так что Александр пересел на расстеленный унтером бушлат, Гребешков сел рядом, и на несколько минут воцарилась тишина, нарушаемая лишь мерным шепотом волн.

– Вашбродь, не переживайте вы так, – нарушил молчание Гребешков. – Выберемся.

– Сказал же, наедине на «ты» можно, – Верховцев досадливо махнул рукой. – Выберемся… После войны разве что.

– Да не переживай, может, и раньше что-нибудь получится.

– Может, и раньше. Позор-то какой…

– Да ну… Попали в плен – всякое бывает. Дело житейское.

– Я как представлю, что обо мне отец подумает, когда узнает… Честное слово, самому застрелиться проще.

– Чтоб застрелиться, вашбродь, тебе пистоль нужен.

Александр только вздохнул. Именно так. Даже пистолета нет, из всего имущества только складной нож. Гребешков, сообразив, наверное, что ляпнул что-то не то, поспешно добавил:

– Пока мы живы, все еще можно исправить. А как умрем, только и останется, что на кладбище лежать. Так мой батя говорил.

– А где он сейчас?

– Утонул. Шторм в море застал. У нас шторма – не чета здешним. А твой? Он, наверное, старик уже.

Ну да, раз капитан первого ранга, то наверняка в возрасте. А тем более при штабе – там места хлебные, но и в чинах растут не быстро. Впрочем, исключений тоже хватает. Верховцев снова вздохнул:

– Отец… Он для своего звания довольно молод, всего-то тридцать восемь лет. Так что в чинах рос быстро. Но не потому, что гениальный флотоводец с беспорочной службой. Гения давно бы съели, а так он никому не мозолил глаза. Да и волосатой лапы сверху у нашей семьи никогда не было.

– Разве ж это хорошо?

– Может, и нет. Знаешь, Иваныч, если у тебя есть высокий покровитель, то многое решается проще, но и тех, кто завидует и ненавидит, хватает. А когда с покровителем что-то случается, они пользуются случаем, чтобы сплясать на костях недавнего фаворита.

– Но как он смог быстро построить карьеру, если ему не помогали?

– Просто, как говорил отец, ему везло. Мелкие грешки, которые есть у любого, проходили мимо глаз начальства и не портили формуляр, а крупных ему хватало ума не совершать, вот и продвигался по службе без задержки.

Они еще некоторое время сидели и разговаривали про жизнь, Потомственный дворянин и помор с Севера, волею судьбы оказавшийся на войне. И, как ни странно, постепенно Александр успокоился. В конце концов, как сказал Гребешков, даже Ричард Львиное Сердце был когда-то в плену. Откуда узнал? Так читал, и довольно много, благо еще в детстве батюшка понимал важность грамоты и отвел отрока в церковно-приходскую школу. А там уже другой батюшка, тот, что в рясе, в два счета с помощью розг, гороха и прочих эффективных педагогических приемов научил отрока читать. И тому, что характерно, понравилось.

Ну а когда пришло время служить, грамота и впрямь пригодилась. В принципе, через нее и стал Гребешков артиллеристом. Да и унтер-офицером стал быстрее. В общем, ученье – свет, а неученье тьма, прав был великий Суворов.

Через двое суток жизнь на острове вошла для вновь прибывших в колею. Правда, вначале успевшие здесь обустроиться раньше испанцы и люди Матвеева попытались «строить» новичков. Однако тут же выяснилось, что от военных моряков, с их понятием о дисциплине и умением мгновенно собираться вместе, можно и в зубы получить. В общем. их оставили в покое. Правда, вначале была небольшая поножовщина, когда не в меру горячий испанец попытался ткнуть своей навахой Сафина.

Испанцев вполне заслуженно считают если не мастерами ножевого боя, то уж разбирающимся в нем народом – точно. Однако сейчас испанца подвела самоуверенность. Мустафа, тоже будучи в обращении с ножом далеко не новичком, не стал даже хвататься за оружие. Хладнокровно уклонился от удара и встретил испанца кулаком в кадык. Этого хватило, чтобы следующие четверть часа наглец был занят исключительно пропихиванием воздуха в легкие. И пускай скажет спасибо – таким ударом можно и убить.

От большой драки тогда спасло лишь то, что люди Матвеева встали на сторону военных. Не из большой любви к ним, но все же люди русские, это многое значит. Ну и, слава богу, не было языкового барьера. Дикая смесь подхваченных в кабаках слов, где основа английская и на нее, как бусины на шнурок, нанизаны русские, немецкие, испанские, французские и еще бог знает какие слова, оказалась достаточно понятной для всех. Порычали друг на друга, разошлись, а часа через два уже успокоились и перемешались. А куда деваться, если сидишь на таком вот вшивом островке?

В общем, человек – скотина такая, что привыкает ко всему. Привык и Александр, причем очень быстро. Даже успел кое-какие нововведения ввести, организовав из своих людей дозорную службу. Главным образом для наблюдения за британцами ну и, немножко, чтоб не оставлять без присмотра соседей. И, возможно, так бы и просидел до того, как британцы решили бы отправить их куда-нибудь, но утром третьего дня он проснулся от того, что один из матросов начал яростно трясти его за плечо:

– Вставайте, вашбродь, быстрее!

– Что случилось? – Александр резко сел и помотал головой, пытаясь собрать в кучу разбегающиеся, подобно тараканам, мысли. Полное соответствие с любимой присказкой няньки – поднять подняли, а разбудить забыли. – Толком говори.

– Вашбродь, Егор Иванович зовет. Говорит, срочно.

Ну, срочно или не срочно, а соблюсти какой-никакой обязательный утренний ритуал офицер просто обязан. Иначе сам не заметишь, как скатишься до состояния финна. В общем, на берег Верховцев вышел тщательно умытый, застегнутый на все пуговицы и с тщательно расчесанными волосами.

Впрочем, как оказалось, многоопытный унтер предусмотрел это, да и вообще, на море редко что-то происходит мгновенно. Так что у Верховцева оказалось достаточно времени, чтобы вдоволь поглазеть на выходящий в море шлюп – он как раз проходил мимо острова.

К слову, смотрелся он эффектно, все же англичане по праву считались первыми среди морских наций. Легкий дымок из трубы показывал, что котлы держат под парами, однако колеса в движении корабля пока не участвовали. Явно экономят уголь, вряд ли его у них целые склады. Можно, конечно, и дровами топить, но их тоже надо еще где-то сначала найти, потом заготовить… Так что – экономят. Зато паруса развернулись во всю ширь, словно крылья гигантской бабочки. Завораживающее зрелище, понятное лишь тем, кто сам с ветром на «ты». Изящно развернувшись, шлюп продемонстрировал великолепную маневренность и начал удаляться от острова. И лишь тогда Верховцев спросил:

– Что случилось, Егор Иванович?

– Так что, вашбродь, – при людях, особенно посторонних, ибо здесь собрались практически все обитатели острова, Гребешков старательно изображал тупого служаку, – утром англичане сыграли побудку и развели пары. Теперь уходят…

В следующие несколько минут Александр узнал, что едва не с первыми лучами солнца британцы перевезли с берега всех, кто ночевал не на корабле, оставив лишь группу на «испанце». И вывод был прост: идут на перехват кого-то. Реши они уйти вообще, то увели бы с собой трофейное судно или уничтожили бы, случись им бежать от противника быстрого и опасного. А значит…

План в голове сложился почти мгновенно. Повернувшись к своим людям, мичман распорядился организовать постоянное наблюдение за морем и покинутой стоянкой. Главное, чтобы британцы не вернулись до вечера, а там уже можно будет что-то решать.

Его действия не остались незамеченными, и чуть позже к мичману подошел один из приказчиков Матвеева. Дородный мужик, за время сидения на острове изрядно растерявший брюхо, но сохранивший богатырскую стать и широкие плечи.