– Знаете что!.. – начала я, и тут оба моих друга вдруг подскочили едва не на полметра вверх и зависли в воздухе.

Но не сами.

Парней держали за шиворот две призрачные руки. Обладатель рук, тоже не особо материальный, свистящим шепотом уточнил:

– Из каких соображений позволяем себе распускать языки на торжественном мероприятии?

Я вздернула голову и с опаской развела руками, глядя, как вокруг головы Гаррэта Брауна развеваются длинные черные волосы, хотя никакого ветра – даже наколдованного – тут в помине нет. Но ходит легенда, что умер наш преподаватель воздушных плетений в бою – и как раз во время страшной бури…

– Каждому по три часа отработки! – прошипел призрак, не дождавшись ни от кого из нас ответа. Опустил ребят и завис перед нами, половиной тела уйдя в спинку следующего ряда кресел.

– Так отчет не студентам же читают, – попыталась оправдаться я. – Значит, мы никому и не мешаем…

– А дисциплину и банальные приличия для вас отменили? А полог беззвучия ставить не учили? – ядовито вопросил призрак и сладострастно так сообщил: – Все декану расскажу.

– Господин Браун! – хором взвыли мы. Шепотом, конечно.

– По четыре часа отработки за пререкания! – припечатал мертвый препод и скорчил нам страшную рожу. Да еще и руками сделал жест, скрючив пальцы: мол, придушу мерзавцев!

А потом вежливо поклонился, вновь приняв суровый вид, и исчез.

– Ректорский маразм, по ходу, заразный… – мрачно оценил поведение призрака Аластер.

– Да! – с чувством подтвердила я, вспомнив профессора Фаргриса. – Алс, послушай, ты бы хоть рассказал, зачем тебе этот допуск. Ты что, всерьез собрался приручать нечисть пятого класса?

Кондрага, например. Это такой симпатичненький красноглазенький мишка всего-то с двух лепреконов росточком. Очень миленький, ага. Саблезубый только…

– Кондрага! – оглянувшись по сторонам, торжественным шепотом сообщил Аластер, и я аж подпрыгнула над креслом безо всякой призрачной помощи.

– Зачем?! – ахнула чуть не в полный голос, и наш дракон немедленно закрыл мне рот ладонью. Прям припечатал!

– Пять часов отработки хотите?! – спросил он и тут же смутился, убрал руку, зачем-то проведя большим пальцем по моей щеке. – Позже поговорим.

А я подумала, что зато отвлеклась от разглядывания ревизора!

Впрочем, как раз в этот момент Розалия Сноуф завершила чтение нудного отчета. А может, лорд Сиер сам ее прервал? По крайней мере он поднялся со своего места и громко прокашлялся.

В зале наступила гробовая тишина. Даже музыка стихла.

– Благодарю, леди. Теперь приступим к делу. Спешу сообщить вам, господа и дамы, что ревизия будет начата с факультета стихийной магии. Также хочу заверить, что мои служебные действия ни в коем случае не нарушат учебного распорядка и привычного образа жизни. Можете считать, что я и сопровождающие меня маги – всего лишь экскурсанты, явившиеся подробно и с расстановкой полюбоваться прекрасными видами Академии Элиоса Драка.

Могу поклясться: улыбка, появившаяся на лице ревизора, заставила содрогнуться всех присутствующих, даже оркестрантов. Ну, может, кроме ректора, который вряд ли ее и заметил.

Однако, стоило Сиеру замолчать, Элиос Драк немедленно воздвигся рядом с ним. Тоже покашлял, почесал редкую щетину, состоявшую в основном из зеленых чешуек, и возвестил:

– А значит, ревизия, то есть экскурсия, так сказать, активирована! С чем и поздравляю весь мой прекрасный коллектив! А теперь – музыка! Танцы! То есть все свободны!

Слова ректора вызвали аплодисменты – сначала робкие и единичные, а потом перешедшие в овации.

Глава 5

Понятно, что Аластеру я расписала добычу допуска в запретную секцию библиотеки сравнимо с походом в одиночку на толпу нечисти пятого класса. Хотя на самом деле он оказался прав: тетушка выдала мне допуск без единого вопроса. Кажется, даже машинально как-то, будто я просила записочку для бабушки, что на выходные остаюсь в академии…

Но оно и неудивительно: у декана Тарт в эти дни просто не хватало ни времени, ни внимания на что-то кроме грянувшей ревизии.

И вот прекрасным (ужасным, я не выспалась и не успела позавтракать) ранним утром мы втроем стояли в очереди у северного подъемника, чтобы попасть в Нижнюю чашу Разлома.

Чтобы найти там кондрага для Аластера Тикли.

Чтобы Аластер Тикли опробовал методику его приручения. И стал первым за кучу лет, кому удалось получить в питомцы саблезубого медведя.

– Ну предположим, он тебя признает за хозяина, – продолжал веселиться тихим шепотом Кэмрен. – И будет жить с тобой вместе, ты ж понимаешь? Питаться за твой счет, ну это ладно еще, хотя хватит ли тебе энергии на его прокорм – я вообще вот не уверен.

– Да иди ты! – уже привычно отмахнулся Алс.

– Не-ет, не уверен… Да и обычная еда ведь тоже нужна – а ты ее количество прикидывал? Кондраг – он большо-о-ой! – Дракон распахнул руки, демонстрируя описываемые размеры.

– Академия выделяет одомашненной нечисти питание, – огрызнулся Алс.

– Ну не зна-аю… – с сомнением протянул Кэм. – Таких здоровенных еще никто не заводил… могут отказать!

Я их особо не слушала. Тем более что все это обсуждалось чуть не целую неделю. Первые два дня я принимала участие в обсуждениях, а потом надоело. Не говоря уж о том, что в приручение кондрага я совершенно не верила. Нет, Аластер, конечно, очень неплохой маг и все такое, но… Но, но и но!

– А самое главное, Алс! – осененно выдал вдруг Кэмрен. – Ты уверен, что он поместится в твоей комнате? А вонь какая будет стоять, ты об этом подумал?

– Давай двух отловим, – предложил лепрекон. Он был так воодушевлен своей затеей, что и не думал обижаться на постоянные подначки. – А то я же вижу – тебе завидно.

– Сперва на твоего посмотрю, – хмыкнул Кэм.

Было несколько удивительно, что дракон легко согласился идти в Разлом вот так – втроем, секретно, без страховки преподов… В нашей маленькой компании Кэмрен был самым разумным и осмотрительным. Компенсировал меня и Алса, часто даже раздражал своими доводами о необходимости осторожности и глупости риска. Правда, часто оказывался прав…

И вдруг без единого возражения согласился идти с нами. Я – понятно, интересно же! Но Кэм? Потому я внимательно посматривала на него все эти дни и с удивлением обнаружила, что «вибрации хвоста» при виде Ирисы Мэльс и впрямь больше не наблюдается.

А раз эта сама вибрация так быстро и бесследно прошла, то, может, и любое подобное чувство рано или поздно заканчивается?

Или Кэмрен просто потерял надежду, а наступившую по этому поводу депрессию от нас скрывает? Потому и идет в Разлом, что от невзаимной любви ему жизнь стала не так и дорога?

Фу, нет! При его-то спокойном, даже флегматичном характере? Не может быть.

Из раздумий о странном поведении друга-дракона меня вырвал раздраженный вопль господина Ховски – стража-смотрителя подъемника. Аж подпрыгнула от неожиданности, хотя слов и не разобрала.

И осознала, что очередь к подъемнику почему-то не двигается.

Больше того – после вопля стоявшие впереди прочих некроманты внезапно развернулись и с крайне печальным видом побрели назад… За ними двинулась парочка боевиков и несколько стихийников. Потом и все остальные – и те, что были впереди, и те, что за нами. Словом, буквально за пять минут (и после получаса, проведенного в очереди) мы трое остались практически одни. Только группа ребят, уже зашедших в подъемник, дожидалась стража.

– Что происходит? – осведомилась у парней.

– Нечто непривычное, но объяснимое, – вздохнул Аластер и зашагал к стражу, на ходу окликая: – Господин Ховски!

– Ревизия в академии происходит, – с весьма радостным видом пояснил мне Кэмрен. – У ревизии основная задача какая?

– И какая? – рассеянно переспросила я.

– Проверить, насколько безопасна наша студенческая жизнь. Вот тебе и первый результат…

– Какой?

– В Разлом не попасть без пропуска, – еще радостнее сообщил дракон. – Даже за деньги!

Вот же…

Конечно, многие ходили без пропусков! Денежку плати – и иди себе. В Верхнюю чашу – по обычной ставке, в Нижнюю – по двойной, а если у господина Ховски поганое настроение или звезды к тебе боком встали – так и по тройной, и дороже. А куда деваться? Нечисть поймать можно только в Разломе, а нужна-то она постоянно. И боевикам для тренировок, и стихийникам для них же. А уж некромантам просто без Разлома не обойтись, у них вдобавок постоянно практика с нежитью, которой в Чашах ровно столько же, сколько и нечисти. Что же до пропуска – его дают очень выборочно, по серьезному поводу, и никого из преподавателей не волнует, что хиллис у тебя помер не вовремя или хверсов для лабораторных не хватило.

И да, безопасными походы в Разлом не назовешь. Но и смертельными тоже! К тому же младшие курсы туда без сопровождения не пускают и за деньги.

Никого до четвертого курса – кроме Аластера Тикли, который приходился господину Ховски, тоже лепрекону, двоюродным племянником и сумел уверить дядюшку в своей полной компетентности, немереной силе и безмерной осторожности.

Вот и сейчас, спустив вниз счастливых обладателей пропуска и внимательно осмотревшись, старший лепрекон буркнул:

– Идите уж. По двадцать монет с каждого. И чтобы тихо там! И чтобы последний раз!

Мы закивали и беспрекословно расплатились.

А уже когда я переминалась с ноги на ногу на скрипучей площадке подъемника, вдруг дошло: Кэмрен радовался вовсе не тому, что нас в Разлом не пустят! Наоборот. Понятно же, что с Аластером мы туда попадем, несмотря ни на какую ревизию.

Странно…

* * *

– Что это с Кэмом такое? – вполголоса спросил Алс, разглядывая обтянутую кожаными штанами задницу дракона, торчавшую из очередных кустов.

Кусты в Верхней чаше были многочисленны и разнообразны: мохнатые зеленые, мрачные лысые, радужные каменные… Некоторые обладали зачатками разума, другие и не только зачатками, третьи нехорошей привычкой пускать в ход зубы и, соответственно, этими самыми зубами… В общем-то, обычной растительности в Разломе попросту не имелось. Укусить или плюнуть ядом мог и мелкий цветочек вполне миленькой наружности.

Но студенты Академии Элиоса Драка, вынужденные ходить сюда едва ли не каждый день, практически каждый куст знали в лицо, заранее набивали карманы кучей зелий, амулетов и артефактов разной степени воздействия и потому обходились без особых эксцессов. Так, несильные отравления, царапины, вывихи… ничего неизлечимого.

Тем страннее казалось поведение Кэмрена Нарвира, шныряющего по местным кустикам с неутихающим интересом. Словно впервые сюда попал!

– Кэм! – окликнула я. – С тобой все в порядке? Пошли уже!

– Да-да! – согласился дракон, выныривая из зарослей бурой прашарии с веточкой за ухом. Веточка извивалась, пытаясь покинуть драконью голову, но Кэмрен придерживал ее рукой.

– Это тебе зачем? – удивился Аластер.

– Гербарий решил собирать, – ответил очень довольный Кэм. – Вот найду себе любимую женщину – будет оригинальный подарок. Кстати! Эльза, ты как относишься к флоре Разлома?

– С подозрением! – сообщила я, уворачиваясь от бегучей травки под жутковатым названием тарантулус и брызгая в нее из пульверизатора специальным ядом.

– Зря! – вздохнул дракон. – Ты присмотрись. Тут все красивое и интересное!

– Идемте уже! – попросил Алс. – Кондраг сам навстречу не выйдет.

Это уж точно. Потому наш лепрекон выпросил у кого-то из старшекурсников план конкретной территории, где водились саблезубые мишки. И идти туда от северного подъемника предстояло довольно долго. Потому мы и выбрали выходной день – прогуливать в конце учебного года не очень-то хотелось.

Однако долгого и далекого пути у нас не случилось.

Поход за кондрагом завершился буквально через полчаса, после пятого скального уступа, за который мы завернули согласно Аластеровой карте.