Вернулась домой, уже когда небо вызвездило, чтобы завтра с головой погрузиться в неудержимый воскресный кутеж под названием готовка-стирка-мойка. Но все эти генерально-уборочные и генеральски-масштабные планы накрылись медным тазом. Даже несколькими! Причем они были такого размера, что реши я их сдать в цветмет – озолотилась бы!

А все оттого, что меня затопили соседи сверху! Так что утро у меня началось со злополучного забега по квартире. С этими самыми треклятыми тазиками в руках. Благо с потолка лила не Ниагара, а так, пересыхающий временами Голубой Нил. Так что я успела и к соседям сбегать, побарабанить в двери (не открыли, гады!), и квартирной хозяйке позвонить (после стучали уже вместе с ней в четыре руки). В дуэте мы таки дозвались до молодой парочки сверху.

Ребята наконец проснулись, поняли, что попали, и вызвали сразу и водопроводчика, и такси. Второе, видимо, чтобы быстро смыться. Но от Элеоноры Робертовны просто так еще никто не уходил! Даже мужья – только в гроб. А уж о молящих пощады налоговиках я и вовсе молчу…

Так что дважды многодетная мать и трижды вдова не дала соседям спуску. И это неудивительно. Дама, у которой и от первого, и от второго супругов было по три ребенка, оказалась подготовлена лучше, чем матерый спецназовец.

Взбив руками от природы темные, но пережженные перекисью до состояния соломы волосы так, что те стали напоминать львиную гриву, квартирная хозяйка натурально рыкнула. Затем засучила рукава и пошла мочить… Сначала половую тряпку, чтобы вытереть ламинат, а потом, не выпуская ее из рук, и соседей сверху.

– За мной! – тоном матерого полководца скомандовала Элеонора Робертовна и указала на лестничную клетку.

Я с женщиной, способной укротить одномоментно шестерых детей, спорить не стала. Жизнь мне еще была дорога. Так что я помчалась за квартирной хозяйкой, чьи немалые телеса возносились к соседям благодаря седалищной тяге. Что ж, в этом я ее понимала. У меня тоже пригорало. И еще как! Эти идиоты чуть не залили мой ноут!

Когда мы вновь (в который уже раз за сегодня?) оказались на пороге соседей, в их квартире сантехник уже заканчивал устранять течь. Глянув на его работу, Элеонора Робертовна заняла стратегическую позицию у входа и одарила незадачливую (и неудачливую тоже!) парочку взглядом из разряда: «Стоять! Бояться!»

– Ну, как компенсировать будем? Натурой или деньгами? – сурово спросила Элеонора Робертовна. Имея в виду, сами ли заливуны будут делать ей ремонт или компенсируют его стоимость.

Но хозяин квартиры, похоже, понял ее как-то не так. Ну что возьмешь, мужик в стрессе – это часто существо, которое функционирует в режиме заморозки. Так что парень как-то нервно сглотнул и сипло выдавил из себя:

– Деньгами…

– Тогда пошли, – сурово приказала Элеонора Робертовна.

– Куда? – не понял мужик и попятился.

– Оценивать ущерб, – рявкнула дама.

Но тут в себя пришла соседка, и… начался нелегкий бой за возмещение ущерба. Я же махнула рукой и отправилась вниз.

Взирая там на мокрую кровать, диван, книжный шкаф и прочую мебель, я начала понимать, что нужно искать другое жилье. Хотя бы на время, пока это все просохнет без отопления, которое вот пару недель как выключили. А май – он как взбалмошный подросток: сегодня в майке, завтра в фуфайке. Так что, если будет чуть похолоднее, я же в этом филиале Васюганских болот околею!

К тому же, по намекам главреда, мне на время, пока я буду работать в пресс-центре, и жилье не мешало бы сменить. А то мало ли… И если до сегодняшнего утра я еще подумывала над этим, то сейчас посчитала потоп знаком свыше.

Так что, взяв в руки телефон, стала проситься на ночлег к друзьям. Был, конечно, еще вариант приехать к дедушке, за город. Но оттуда, во-первых, было далековато добираться, во-вторых, не хотелось беспокоить уже пожилого человека, да и я уже большая девочка. Как-никак двадцать семь годиков. Сама справлюсь.

И справилась, ближе к вечеру со спортивной сумкой придя на порог к бывшему однокурснику, который согласился приютить меня на пару ночей.

Юрик встретил меня в духе истинного пиратства: один глаз у него был заклеен, в руке кружка пива, а на плече попугай. Только серьги и деревянной ноги не хватало для полного сходства.

– Ну наконец-то! – выдохнул приятель и с порога скомандовал: – Заходи скорее! Щас матч начнется.

Я втиснулась в маленькую прихожую, где витали запахи рыбки, чеснока и веселья, и поинтересовалась:

– Что с глазом-то?

– А, это! – махнул рукой Юрик. – Уколы делаю в стекловидное тело. Гадость редкостная. Но иначе зрение потеряю. Так что терплю. Особенно морально. Даже пиво вон безалкогольное пить приходится, – и столько тоски прозвучало в последней фразе приятеля, округлая фигура которого красноречиво намекала, что ее обладатель – любитель пенного.

Помимо него Юрик уважал чесночные сардельки, рульки, шашлык… Да и вообще был не прочь вкусно, с чувством, с толком и с расстановкой пожр… поесть. Одним словом, был он гурманом. А еще матерщинником, бабником, отличным другом и отчаянным спецкором, не раз бывавшим в горячих точках.

– Давай тогда и мне безалкогольное, – хмыкнула я. – Буду тебя морально поддерживать. Кстати, кто играет-то?

– Сегодня Зеленые ураганы с красно-полосатыми играют. Все ребята уже собрались, ждут.

– Ураганы лучше всех! Ураганов ждет успех! Беккер, жги! – проскандировал попугай, сидевший на мужском плече. Я лишь хмыкнула такому единодушию и протянула другу пакет с едой, которую купила в магазине, со словами:

– Это тебе.

Заглянув в него, Юрик умильно прослезился копченому салу с бородинским.

– Ты слишком хорошо меня знаешь, – хмыкнул приятель.

– Бывшего конкурента нужно знать лучше, чем себя! – фыркнула я.

– Почему это бывшего? Я тебе, Поддубник, еще дам фору, – горделиво отозвался Юрик.

Раньше, в универе, мы были соперниками и сами не заметили, как вражда переросла в крепкую дружбу. Да, именно в нее, вопреки расхожему мнению, что такой аномалии меж женщиной и мужчиной быть не может.

Юрик, несмотря на всю свою ловеласистую натуру, клиньев ко мне не подбивал, потому что считал: романтик – явление приходящее, а хорошего друга (как, впрочем, и врага) – еще поди найди. Я же никогда не воспринимала одногруппника кроме как коллегу по журналистскому цеху.

– Даже не надейся, – широко улыбнулась.

– Ты ж моя прелесть какая гадость, – отозвался Юрик и кивнул в сторону гостиной.

Я же оставила сумку с вещами у входа и последовала приглашению. Когда я вошла в комнату, оказалось, что там уже было не протолкнуться. Самые ушлые оккупировали диван, остальные устроились на полу. Что примечательно – не все зрители оказались мужчинами. В воздухе царила атмосфера полного равноправия. В смысле никто никому и не думал уступать место помягче и потеплее. Так что я уселась на ковер, сложив ноги по-турецки, и потянулась к одной из мисок с чипсами.

У-у-у, рифленые. Мои любимые! Так, под хруст картошки и немного клюшек, которыми хоккеисты на экране молотили друг друга, и прошел вечер.

Разошлись все далеко за полночь, освободив диван, на котором мне предстояло спать. Сам хозяин отправился в другую комнату, сообщив, что ему завтра с утра снова в больницу, так что встанет он рано. Я не возражала: самой надо продрать глаза в полшестого, чтобы успеть на новую работу.

Так что я даже не легла, а рухнула на диван, чтобы спустя пять часов проснуться на нем в мерзости раннего утра. Звонок будильника ввинтился в мозг, заставляя тот пробудиться. Очнулось тело. Мозг решил, что он на такое не способен, и включил автопилот.

На нем-то я и добралась до кухни, нашла там кофе, джезву и начала варить знаменитое зелье экзорцизма. Вроде бы ничего особенного: холодная вода, обжаренные молотые зерна… А в итоге получался какой-то демонический напиток. Эликсир, в котором заключена черная магия. Та самая, что дает силы, когда все ваше существо, все ваши мысли, ваш дух и само мироздание повелевают спать. И вы пьете эти силы. Маленькими обжигающими глотками. Вдыхаете искушающий аромат, что витает над чашкой. И вместе с самой тьмой коротаете ее бесконечность…

Во внушительной увесистой кружке, которая еще немного – и могла бы претендовать на гордое звание бадьи, коричневой жидкости осталось ровно половина, когда я наконец-то смогла мыслить. Не совсем еще здраво и твердо, но хотя бы как-то! Во всяком случае, на то, чтобы осознать себя в этой реальности, сил хватило.

Я посмотрела в окно. Утро было даже на вид промозглым, словно лягушка. Скользкая, холодная, верткая настолько, что и в руках едва удержать – вот-вот выскочит и помчится вскачь по лужам, обдавая тебя брызгами, которые будут смешиваться с каплями дождя, что зарядил еще с ночи.

Глядя в это смурое предзнаменование грядущего дня, я уже начала настраиваться на то, что сегодня углы будут особенно острыми, обувь – жать, а запахи парфюма – раздражать… Сильнее последних бесить могут разве что жаворонки. И я не о птичках. Как истинная сова-полуночница, я не выносила этого безудержного энтузиазма, который буквально выплескивался через край из тех, кто был ранними пташками.

Шаркая тапками по полу, на кухне появился Юрик. Он шел на запах кофе, как сомнамбула. Увидев пустую джезву, он на миг очнулся и горестно простонал:

– Запиши, что я сдох в шесть утра…

– Ну да, надо же с чего-то начинать день, – саркастически отозвалась я.

– Язва, – беззлобно пробурчал приятель.

– Еще одно слово – и будешь варить кофе себе сам… – предупредила я, ополаскивая турку под краном.

– Молчу-молчу, моя королева… – тут же пошел на попятную Юрик, падая на табурет.

Больше он не проронил ни слова. Я, впрочем, тоже не была настроена на светские беседы. Так что утро мы встретили под знаком молчания и крепкого черного, как мысли самого дьявола, кофе.

Разбавляли эту инфернальность банальные бутерброды. Проглотив один из них, отправилась приводить себя в порядок и одеваться. Юрик в лучших традициях профессионального суетолога навел шуму во время собственных сборов, ища сначала футболку, потом джинсы, куртку…

Глядя на это, я подумала, что миф о копушах-женщинах придумали те, кто не знал, какой переполох могут навести мужики, готовясь к выходу. А если тот еще и в больницу…

В общем, из квартиры я вышла раньше хозяина, хотя ему-то времени ни на укладку, ни на макияж явно не требовалось, и поспешила влиться в спешащий по делам утренний поток. Благо дождь к этому моменту почти утих. Так что даже о забытом в съемной квартире зонтике жалеть не пришлось.

Пройдя через традиционные утренние испытания, как то: давка в транспорте, уклонения от брызг, летевших из-под колес у пешеходного перехода, и лавирование в толпе, я наконец добралась до управления МЧС.

Здание, облицованное мрамором, неуловимо напоминало мне кладбище. Столько обработанного камня на квадратный метр встречалось обычно там. Правда, с надписью «Покойся с миром…». Не хотелось бы думать, что судьба мне тактично намекает, что и мою карьеру в здешних стенах ждет эта же эпитафия.

Решительно выдохнув, одернув полы модного пиджака и поправив прическу, я поднялась по лестнице и вошла в холл. Охрана. Список фамилий, рамка металлоискателя – все намекало, что тут не в бирюльки играют, а серьезным делом заняты.

– Отдел кадров на первом этаже, по коридору до конца. Кабинет Олега Валентиновича на третьем этаже, справа от лестницы, – сообщил парень в пиджаке, после того как бдительно изучил мой паспорт.

– Спасибо, – поблагодарила я и поспешила сначала наверх, в указанном направлении, чтобы спустя пять минут лицезреть свое новое начальство.

Олег Валентинович был полной противоположностью нашему редакционному главвреду (именно вреду, ибо у Артуровича характерец был тот еще!) – перманентно ворчливому лысоватому невысокому толстячку.

Пресс-секретарь оказался подтянут, улыбчив и обманчиво радушен и тем напомнил мне старого хитрого лиса. К слову, и масть у него была под стать – рыжая с проседью. Так что я превентивно насторожилась.