– Очень вкусно, Рути, – похвалил он маму, подбирая соус кусочком хлеба. Затем с довольным видом откинулся на спинку стула. – Скоро я отправляюсь в Чарльстон. Хочу взять тебя с собой. Постарайся закончить с делами и будь готова к отъезду.

Мама кивнула.

– И все же, каковы планы насчет Долорес? – не унималась она.

– Школа в Массачусетсе. Я уже связался с директором. Конечно, девочка несколько старше остальных учениц. Но это не беда, Фиби справится, учитывая все, чему научила ее Салли.

– Настоящая школа?! – Мама расплылась в улыбке.

– Да, самая настоящая школа. Фиби ждет прекрасное будущее, – кивнул мастер Джейкоб. – А теперь, Рути, прекрати донимать меня расспросами и налей-ка еще бокальчик вина.

Мама принесла кувшин с вином, а хозяин полез в карман жилета и достал кусок шоколада, завернутый в блестящую золотистую бумагу.

– Это тебе за сегодняшнюю музыку, – он подмигнул и протянул угощение мне.

Я поднялась из-за стола и сделала реверанс.

– Возвращайся в большой дом, пока тебя не хватились, – посоветовал мастер Джейкоб.

Я опустила шоколад в карман, поцеловала маму и выбежала наружу. И только выбравшись на тропинку, ведущую к конюшням, поняла, что забыла накинуть шаль: она так и осталась висеть на спинке стула. Порывистый ветер пробирал насквозь, кожа покрылась мурашками. Я почти собралась вернуться назад за шалью, но затем вспомнила, как в один из таких визитов мастера Джейкоба не вовремя заглянула в швейную и застала маму, лежавшую поперек кровати с задранной юбкой; хозяин склонился над ней, его спущенные штаны упали на пол, обвив лодыжки. Обнаженный белый зад мастера Джейкоба ритмично двигался, он стонал как раненый зверь. Потом этот звук еще долго стоял у меня в ушах. Мама повернула голову и заметила, что я в остолбенении застыла на верхней ступеньке лестницы. Она сделала страшные глаза и произнесла одними губами: «Уходи!» Что я и поспешила сделать. Когда тем вечером, уже в потемках, я все же осмелилась вернуться домой, мама ждала меня с миской бобового супа.

– Рабыне не приходится выбирать, – начала она. – Просто помни: все, что я делаю, я делаю ради тебя. Да, знаю: я родилась рабыней и рабыней умру. Но ты, детка, – тебе суждено увидеть свободу. В этом нет ни малейших сомнений.

После того случая мы с мамой условились: если в окне горит свеча – можно спокойно заходить; если свечи нет – лучше еще погулять.

* * *

Когда я добралась до конюшни, уже стемнело. Я тихонько кашлянула три раза. Эссекс открыл боковую дверь и быстро втащил меня внутрь. От его кожи исходил свежий запах мыла и хвои, и я всем телом прижалась к любимому.

– Эй, красавица, я уж думал, ты не придешь.

Эссекс целовал и целовал меня до тех пор, пока я не задохнулась в его объятиях. Упершись ладонями ему в грудь, я слегка отстранилась, чтобы перевести дыхание.

– Мама задержала меня.

Я вскарабкалась следом за Эссексом по приставной лестнице на деревянный помост над сеновалом. В убежище горела одна-единственная свеча, но аромат горячего воска не мог перебить острый запах навоза и лошадиного пота.

Я сморщила нос:

– Не представляю, как тут можно спать.

– Но именно потому, что я живу с лошадьми под одной крышей, они считают меня хозяином.

Эссекс стянул косынку с моей головы и позволил кудрям рассыпаться по плечам.

– У меня есть для тебя подарок.

– Подарок?

Я уселась, скрестив ноги и накрыв ступни подолом юбки.

– Закрой глаза и не подглядывай.

Мне было слышно, как он роется в своих вещах, лежавших у края помоста.

– Можешь открывать.

Я распахнула глаза и увидела, что Эссекс держит у меня перед носом два тонких кожаных ремешка, на каждом из которых была укреплена подвеска: выточенная из дерева половинка сердца.

– Это тебе, – он надел одно из самодельных ожерелий мне на шею. – Пусть оно напоминает о том, что нас связывает. Носи его до тех пор, пока мы не поженимся по-настоящему. А после я увезу тебя отсюда.

Я коснулась сердечка губами. Эссекс протянул мне второе ожерелье, и я повязала кожаный ремешок вокруг его шеи.

– Чудесный подарок. – Я потерлась носом о небритый подбородок Эссекса. – Спасибо тебе огромное.

– Все ради тебя. – Он смущенно кашлянул и залился краской.

Эссекс свернул валик из сена и накрыл его одеялом. Мы уютно устроились на этой лежанке в дальнем углу помоста и крепко прижались друг к другу. Сильные руки Эссекса обнимали меня, и в его объятиях я чувствовала себя в безопасности. Склонившись, он зарылся носом мне в волосы, затем легко коснулся губами щеки и, покрывая ее быстрыми поцелуями, начал подбираться к губам. Сердце ныло от его теплых прикосновений.

– Ты такая сладкая, Фиби Долорес. Как сахарный тростник, – бормотал Эссекс, расстегивая пуговицы у меня на блузке. Справившись с застежкой, он откинул полу блузки, и его руки легли мне на грудь. Я вытянулась всем телом и застонала, когда мужские пальцы надавили на соски. Нас обоих охватил жар. Чувствуя, что нарастающее желание вот-вот захлестнет с головой и одержит верх над разумом, я быстро поцеловала любимого и решительно отстранилась.

– В чем дело? – осипшим голосом произнес Эссекс. – Ты не хочешь меня?

– Я не знаю слов, которыми могла бы описать, как сильно хочу тебя.

– Тогда почему?

– Мама сказала, чтобы я не вздумала наделать детей, пока не получу свободу. Всего несколько месяцев, и мы сможем уехать отсюда и нарожать столько детей, сколько пожелаем.

– Ты веришь обещанию хозяина?

Я кивнула.

– Сегодня вечером он сказал маме, что отправит меня в школу в Массачусетс. А ты? Сколько ты уже отложил для своего выкупа?

– Около ста долларов. С тех пор как хозяин разрешил наниматься на работу к соседям, дело пошло быстрее. Но Парротт говорит, что такой конюх, как я, стоит раза в два-три дороже.

– Как же нам быть?

Эссекс придвинулся вплотную ко мне, глаза у него расширились.

– Если понадобится, я готов бежать.

– Замолчи! Немедленно замолчи! – шикнула я.

Он прижался губами к моему уху и зашептал:

– И у меня есть план. Работая на соседних плантациях, я уже проверил, насколько далеко могу уйти, не вызывая подозрений хозяев.

– Не болтай глупости, Эссекс Генри, – отрезала я.

– Я не позволю тебе уехать без меня, – решительно заявил он.

– Нет! Должен быть другой способ выбраться отсюда.

– Ты моя, Фиби. И если потребуется бежать, чтобы не разлучаться с тобой, – значит, так тому и быть.

– Надеюсь, ты понимаешь, насколько опасны подобные разговоры?

Эссекс осторожно коснулся синяка у меня на щеке.

– Это она сделала?

Я кивнула.

Он нахмурился и поник.

– Миссус – злая женщина.

– Пора возвращаться, пока злая женщина не хватилась меня и не начала клясть на чем свет стоит.

Я поднялась на ноги, застегнула блузку и расправила юбку.

– Когда мы увидимся?

– Как только мне удастся улизнуть из большого дома. И пообещай, Эссекс Генри, что не наделаешь глупостей.

– Мы обязательно будем вместе, Фиби. Это я точно могу обещать!

Он проводил меня до выхода из конюшни и поцеловал на прощание долгим поцелуем. Пожелав Эссексу спокойной ночи, я со всех ног припустила к усадьбе.

Глава 3
Хозяйка дома

Каждое утро миссис Дельфина поднималась до рассвета. Даже прежде, чем Снитч принимался трубить в рог, давая сигнал для тех, кто работает на плантации. Хозяйке нравилось совершать, как она это называла, «мой моцион»: прогулку по саду, затем до молочной фермы и дальше в поле. К тому моменту, когда просыпался мастер Джейкоб, его жена успевала выслушать полный отчет Снитча о том, как обстоят дела на плантации. Вернувшись, она аккуратно заносила полученные сведения в бухгалтерскую книгу. Само собой, все, кто работал в усадьбе, обязаны были вставать раньше хозяйки. Прежде Рейчел уже ждала госпожу у порога спальни, держа наготове платье для прогулок, а Лавви приносила поднос с утренним чаем. Тетушка Хоуп вовсю хлопотала на кухне: из печной трубы валил дым, означавший, что кухарка не сидит сложа руки. В конюшне также принимались за дело: Эссекс убирал стойла и чистил лошадей. И даже мы с мамой сидели за ткацким станком, погруженные в работу, – на случай если хозяйке вздумается заглянуть к нам по дороге в сад. Но теперь меня перевели в большой дом. Первая ночь выдалась беспокойной: я долго ворочалась в тесном чуланчике и лишь под утро провалилась в тяжелый сон. А поскольку мамы больше не было рядом и некому было растолкать меня, я проспала.

– Давай, девочка, поднимайся! – Лавви толкнула меня в бок.

Я открыла глаза и уставилась в темноту чулана. Потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, где я нахожусь. Устав лежать в тесном пространстве, скорчившись и подогнув колени, я встала посреди ночи и перевернула тюфяк вдоль стены, но поскольку чулан был не только узким, но и коротким, ступни оказались в коридоре.

– Хозяйка скоро проснется. Ты должна быть готова: ее нужно одеть и причесать.

– Почему я? – Я зевнула.

– Потому, детка, что прежде это входило в обязанности Рейчел. А теперь – в твои.

Я протерла глаза, затолкала тюфяк обратно в глубину чулана и, двигаясь в темноте почти на ощупь, переоделась из ночной рубашки в платье. Во рту у меня пересохло, я мечтала о глотке воды, но миссис Дельфина уже проснулась и звала меня. Я опрометью бросилась в хозяйскую спальню.

– Да, миссис!

– Не стой там как истукан, подай платье для прогулок. Давай пошевеливайся. А то весь день пройдет впустую.

Я поспешила к гардеробу и вытащила лиловое платье.

– Вот растяпа, это же вечернее! Для прогулок – клетчатое.

Хозяйка стояла посреди спальни, скрестив руки на груди и раздраженно постукивая по полу носком домашней туфли. В колеблющемся свете свечей ее фигура в тонкой ночной сорочке и длинных панталонах казалось призрачной.

– Где мой корсет?

– Здесь, миссис. – Я подхватила лежавший на стуле корсет. Она повернулась спиной и подняла руки, чтобы я могла надеть его. Затягивая шнуровку, я не переставала удивляться: зачем ей вообще корсет для прогулок по плантации? Конечно, если миссис Дельфина намерена соблазнить старину Снитча, тогда другое дело. Что касается слуг, нам совершенно безразлично, насколько стройна ее талия и заметен ли под платьем выпирающий живот.

– Ну же, поторопись. Сколько можно возиться!

Я старалась не прикасаться к телу хозяйки, протаскивая шнурок через петельки, и, поглядывая на отражение в зеркале, пыталась понять по выражению ее лица, насколько удобно сидит корсет.

– Миссис Дельфина, сделайте, пожалуйста, глубокий вдох.

Она вдохнула. Я поддернула корсет таким образом, чтобы он пришелся точно по талии.

– Какая же ты копуша! Рейчел уже давно бы справилась.

Я застегнула крючки на передней планке и принялась еще плотнее затягивать шнуровку сзади. Миссис Дельфина сдавленно охнула.

– Не слишком туго?

Она не ответила, и я продолжала тянуть, пока корсет не сел как влитой. Бросив взгляд в зеркало, я заметила страдальческое выражение на лице миссис Дельфины. Такова цена, которую приходится платить белой женщине за красоту. Даже когда она носит ребенка.

– Отлично!

Я протянула хозяйке крепко накрахмаленную нижнюю юбку, а затем помогла надеть клетчатое платье для прогулок.

– Когда закончишь прибирать в спальне, Лавви покажет, что нужно сделать в прачечной.