– Начинаем работать, – подвел черту Артем. – Бабу, ты не слишком большой любитель общения с компьютером, но возвращайся в контору и займись проверкой на «Пангайе» всех подозрительных перемещений в местах, похожих на порты, на всех окрестных островах. Ми-Ча, ты вплотную займись охранником Юстусом, выясни, где он находился во время убийств, а я останусь здесь и дождусь экспертов.

Подчиненные исчезли, и Артем отправился через кокосовую рощу к бунгало. Перспектива новой встречи с десятью трупами не радовала – жители планеты Земля, в том числе полицейские, все реже сталкивались с насильственной смертью. Теперь если кто-то становился жертвой несчастного случая, сердечного приступа или разрыва аневризмы, парамедики оказывались на месте через пять секунд, а еще через секунду доставляли жертву в больницу. Мало кому доводилось присутствовать при агонии. Майор вынужденно оставался на атолле: прежде чем телепортировать тела с Тетаману, экперты и судебные медики должны прочесать каждый сантиметр поверхности.

Артем надел перчатки и обыскал два первых бунгало, но не нашел ничего, что бы хоть как-то объясняло случившееся побоище. Пенсионерам, судя по всему, нравилась жизнь на острове, и они покидали его, только чтобы сделать покупки в магазинах «От производителя», поужинать в ресторане, совершить туристическую поездку или долгую прогулку, посетить футбольный матч. Билеты, программки и афиши, сложенные стопками в ящиках и на полках, давали первое представление о досуге местных жителей, однако придется запросить в «Пангайе» все их перемещения.

Майор покинул «Плюмерию», вдохнул-выдохнул и пошел к «Гибискусу», где лежали трупы мужчины и его застреленной в ванной жены, но, почувствовав зловоние, притормозил у пальмы и замер, с омерзением глядя на распахнутую дверь.

И вдруг…

Что это за тень?

Рука инстинктивно потянулась к кобуре с «астрой 800». Нет, ему не показалось. За стеклом был ясно виден силуэт человека.

Акинис лихорадочно соображал, как поступить, уже заняв позицию для стрельбы: указательный палец правой руки на курке, левая рука обхватывает запястье правой, большой палец на кнопке телепортера. Этому обучали во всех полицейских школах: вынуть пистолет из кобуры, прицелиться, оставаясь готовым телепортироваться при первом признаке опасности.

Он медленно и осторожно, целясь в окно, направился к дому, прокручивая в голове упущенный фактор обстановки. Что, если убийцы все еще здесь? Спрятались? Или вернулись уничтожить следы?

Ждать нельзя, нужно застать их врасплох!

Артем инстинктивно решился на телескачок в бунгало, материализовался между входной дверью и кроватью, прижался к стене, чтобы никто не зашел со спины. Комнату он держал на прицеле.

– Спокойно, Арти, свои, – произнес чей-то голос, и майор облегченно выдохнул.

Уф, Валерия.

Она стояла прямо перед ним, врач Валерия Аверьянова, руководитель отряда парамедиков Всемирной организации здравоохранения. Именно ее чаще всего вызывали на криминальные трупы, и они с Артемом не раз пересекались по работе.

– Могла бы предупредить, что ты…

– И подать запрос, лучше в трех экземплярах, чтобы ты выдал разрешение прибыть на место преступления? За своей подписью. Или за росчерком самого Галилео Немрода.

Майор вздохнул и убрал оружие в кобуру.

– Телепортацию, дорогой Артем, изобрели не для того, чтобы ждать разрешения, прежде чем оторвать задницу от стула, – съязвила Аверьянова. – Читать умеешь? Видишь, что написано на моем халате? Па-ра-ме-дик!

Артем знал, что разрешение прибыть на Тетаману врач получила напрямую от «Пангайи». Только парамедики имели право телепортироваться на любое частное пространство без предварительного согласия владельца, что наделяло их огромной властью.

– Проклятое ремесло! – продолжила Валерия. – В те времена, когда доктора ездили по вызовам на «скорых», у них хоть было время отдышаться по пути. А сейчас… Угадай, сколько вызовов я получаю за день?

Майор Акинис понятия не имел.

– Больше ста! Мой личный рекорд – сто семьдесят пять! И что мне с ними делать? Не отвечать? Пусть люди подыхают? Я телепортируюсь каждые десять минут в разные уголки планеты, чтобы спасти умирающего, и один раз из трех все-таки опаздываю. Констатирую смерть. В лучшем случае – ха-ха! – человек испускает дух у меня на руках. Сам видишь, мой красавец майор, остается не слишком много времени на рассылку предупреждений о приземлении на диванчик пациента. Ничего, люди не в обиде из-за нарушения этикета.

– Не кипятись, Валерия, не стоит, у нас тут десять уже остывших.

Артем хорошо знал Аверьянову, закоренелая скандалистка была одной из самых ответственных, а потому и наиболее востребованных специалистов в своей области.

– Да я в курсе, дружище. Моя команда будет здесь, как только найдутся пять свободных минут. Займемся твоими жмуриками между двумя живыми пациентами, ждущими спасения.

Артем улыбнулся и направился к «Бугенвиллее», дому мужчины, погибшего на пляже, его он еще не осматривал.

Методично, как во всех предыдущих бунгало, он проверил все стенные шкафы и гардеробы, заглянул под кровать, в каждый ящик каждой тумбочки… и внезапно замер.

Этому здесь не место! С какой стати чета пенсионеров, не замеченных ни в чем предосудительном, прятала в спальне такой, прямо скажем, опасный, даже подрывной предмет? Что это, первая улика? След? Руперт и Минна Вельт жили под фальшивыми именами? Он поправил перчатки и потянулся за книгой.

– Артем… – На пороге возникла Ми-Ча. – Пойдем скорее, надо еще раз побеседовать с Юстусом.

– С охранником? Ты что-то выяснила?

– Да! Вы с Бабу обалдеете!

8

Хаконе, остров Хонсю, Япония

На стене комнаты Клео появился Галилео Немрод, толпа журналистов тянула к нему микрофоны. Президент Всемирной Организации Перемещений коротко излагал факты, не выходя за рамки сообщений информационных агентств. Массовое убийство на тихоокеанском атолле, название которого будет обнародовано позднее. Десять жертв – их имена пока известны только следствию. Полиция работает на месте преступления, общественности сообщат новые факты по мере их поступления.

На ленте появился очередной вопрос к Экклесии.

Считаете ли вы необходимым расширить периметры безопасности вокруг частных пространств?

Из 17 % жителей планеты, принявших участие в опросе, 48 % ответили «да».

– Мама… – Клео посмотрела на мадам Луазо, – объясни, что за чушь ты бормотала насчет свадьбы в 2118 году?

Милен проигнорировала вопрос. Разочарованная гардеробом дочери, она отвернулась к окну и сказала, глядя на вишневый сад:

– Мне жаль Элиаса, он будет разочарован туалетом своей спутницы. Тебе совершенно нечего надеть, дорогая! Скажи честно, ты надолго задержишься в этой дыре? Не хочешь выбрать дом поприличнее? Сегодня все живут у моря или в любом другом месте с красивым видом.

– Мне и тут нравится.

Милен, не скрывая раздражения, швыряла юбки и платья Клео на кровать, даже не думая возвращать их на вешалки.

– Милая моя, ты с рождения носишь на руке маленькую волшебную коробочку, потому и капризничаешь без зазрения совести. Ты гораздо больше ценила бы свободу, если бы видела хабы, населенные миллионами людей, и квартиры, похожие на тюремные камеры.

– Перестань, мама, тебе было пять лет, когда люди начали телепортироваться.

– Может, и так, но я помню, что…

Клео перебила мать, не желая в очередной раз слушать рассказ об «адски тяжелом детстве» Милен:

– Так что это за история со свадьбой?

Мадам Луазель села на кровать, прямо на кучу одежды, и расплылась в улыбке.

– Ты не поверишь! Это невероятно, но Элиасу удалось купить часовое окно, чтобы обвенчаться с тобой в 2118 году не где-нибудь, а в базилике собора Святого Петра в Риме.

Клео онемела от удивления, а Милен продолжила с нажимом в голосе:

– Надеюсь, моя избалованная дочь, не знающая цены вещам, понимает всю значимость события? Население Земли составляет больше десяти миллиардов человек, у доброй половины есть партнеры, и все мечтают пожениться в одном из самых знаменитых мест планеты. Давай-ка подсчитаем: даже если проводить церемонию каждые полчаса, днем и ночью, в Риме смогут обвенчаться всего пятьдесят избранных пар, то есть около пятнадцати тысяч в год и миллион за семьдесят лет. С учетом миллиардной численности землян при таком положении вещей всего одна пара влюбленных на тысячу, даже на десять тысяч, получит шанс на чудо! А Элиас сумел вырвать целый час – и всего через двадцать лет! Разве это не доказательство любви? Собор Святого Петра, собор Парижской Богоматери, Тадж-Махал и Голубая мечеть Султана Ахмета – четыре самых изысканных места, где соединяют любящие сердца. Пораскинь мозгами, детка, дважды судьба подобных подарков не делает. Элиас застолбил время, и он непременно женится, а если не на тебе, так на другой, не такой бестолковой дуре, как ты! Выпал бы мне подобный шанс…

Клео смотрела на мать и не верила своим ушам, надеясь, что та шутит.

– Брось, мама, никто не резервирует время за двадцать лет до гипотетического венчания. Да еще неизвестно с кем.

– Элиас не мог упустить возможность. Кроме того, он хочет жениться именно на тебе… во всяком случае, пока.

– Мог бы поинтересоваться моим мнением, вдруг я предпочитаю буддийский храм? Или синагогу, пагоду, православный собор?

– Да какая, к черту, разница, Клеофея?! Когда тебе дарят сумку от «Луи Виттон», не стоит отказываться со словами: «Я предпочитаю „Эрмес“!» Все эти… «бренды» – Аллах акбар, Иисус Христос, Будда Блаженный – взаимозаменяемы. Конфессии стараются заработать, сдавая внаем памятники, и правильно делают – следует признать, что с мохнатых времен ничего романтичнее в мире не построили. У них отлично налажен кросс-мерчандайзинг: крестики, статуэтки Будды, рука Фатьмы и глаза святой Луции Сиракузской. Люди давно перестали быть мусульманами, протестантами и кем там они еще были. Религии исчезли, девочка моя, вместе со странами и языками. Да кому я рассказываю, это ты у нас учитель истории!

Клео пожала плечами и отвернулась к стене, нарочито проигнорировав зажигательную речь матери.

Галилео Немрод начал отвечать на вопросы журналистов. Желая притушить тревогу, вызванную теле- и радиотрансляциями, он апеллировал к первым статьям Конституции 2058 года. По данным бегущей строки, уже 53 % землян из 19 % принявших участие в опросе ответили утвердительно на вопрос о расширении периметров безопасности.

Клео пришла в такое раздражение от непостоянства общественного мнения и от диких идей матери, что порывисто вскочила, выбежала из дома и кинулась в рощу. Ей требовался чистый воздух.

– Ладно, мама, я запомнила. 31 мая 2118 года, – крикнула она. – Я подумаю над этим вопросом. И дам тебе ответ через двадцать лет.

Милен хмыкнула. Она не пошла за дочерью – телепортировалась на тридцать метров и оказалась перед ней. Как же Клео ненавидела подобные фортели! Она то и дело одергивала своих учеников, чтобы те не развлекались подобным образом во дворе во время перемены.

Мадам Луазель сорвала цветок сакуры и воткнула его в прическу.

– У Элиаса масса достоинств. И он совсем не глуп. Хочет пригласить тебя заранее, у него есть сюрприз почище венчания в Ватикане.

– Наши парные похороны в 2166 году в Вашингтоне, на Арлингтонском кладбище?

– Идиотка! Он приглашает тебя сегодня вечером! Не понимаю как, но ты его околдовала.

– Сегодня вечером? А что будет сегодня вечером?

– Доченька, ты одна не в курсе. Сегодня вечером в Рио, на стадионе «Маракана», состоится финал чемпионата мира по футболу.

Ах да, пресловутый финал… Дети в классе уже неделю только о нем и говорят.

– Ну футбол, и что с того?

Ее мать выдержала театральную паузу секунд на тридцать, любуясь своим зыбким отражением в бассейне с кувшинками, и переспросила:

– И что с того? Элиас достал два билета! Вся планета будет с замиранием сердца смотреть на футбольное поле не в 2118 году, а сегодня вечером. Вся планета, миллиарды жителей! И только сто двадцать тысяч телепортируются на трибуны «Мараканы». И Элиас с избранницей будут в числе счастливчиков.