– Идите в… баню – рявкнула я, испугавшись того, что почувствовала. Поплыла, Зайка. Что мне до них. Я тут побуду пять дней, соберу материалы и уйду. Если выживу, конечно. Шалости у малышек не безобидные. – Быстро. Пока я не разозлилась. Точнее, я уже разозлилоась, прорычала я, и выдрала с мясом и треском ручку из несчастной двери, как терминатор, аж сама обалдела. Малышек словно веитром сдуло. Я уселась прямо на пол. Прислушиваясь к шуму воды. Доносящуюся из за закрытой двери ванной комнаты и задумалась, над тем, кка действовать. Сейчас все в доме уснут и наступит мое время. А сейчас надо позвонить сестре. Мне нужны мой комп, ну и некоторые приспособления. Только вот как все это протащить через пост охраны?

Глава 5

Лев Метельский

Бросьте жертву в пасть Ваала. Киньте мученицу львам!

– Шкаф в комнате прислуги, две двери, косяк, унитаз, туалетнеое зеркало, трещина в джакузи, – перечисляю я, глядя на девку, кпершую наглый взгляд в пол. И я почти физически ощущаю, что ей совсем не стыдно. Об этом говорит и то, что юбку надеть форменную она так и не соизволила. А стоящие рядом с ней мои дочки, похожи на двух Нафань из мультика про неряшливого домового. – Людмила Павловна, вы не хотите ничего мне сказать?

– Что например? – Прищуренный взгляд желтых, как у кошки, глаз, окидывает меня насмешливым льдом. Я смотрю на моих малышек, и вдруг осознаю, что они чертовски похожи с этой нахалкой рыжей. Это ирреально, противоестественно, но от чего-то абсолютно. Они не внешне похожи, а неуловимо, будто сообщающиеся сосуды взаимодействуют. Странно и пугающе.

– Ну, например, что это мои дочери учинили очередной бедлам. Не думаю, что вы сами минировали свой шкаф. Да и нечем было у вас, насколько я успел заметить вчера. Не стоит выгораживать девочек, в ущерб себе.

– Не стоит уходить из дома на ночь. Может тогда в вашем царстве все будет как надо? – теперь в ее глазах бесы. Наглые, пляшущие адский краковяк, под ручку. И вот сейчас мне надо ее уволить. Вот прямо в этот момент дать пинка под округлый зад, затянутый в потертую джинсу. – Двери и ванную в детской сломала я. Это чистая правда. Когда я пыталась выбить чертову дверь в санузел, девочки открыли ее. Отсюда разрушения. Трещина в джакузи от бронзового наградного кубка. Я воспитывала девочек. Делала то, что должен их отец.

– Зачем вы пытались выбить гребаную двер? Воспитывали? Вы что их били? – я рычу, борясь с желанием взять и откусить башку этой ведьмы, вместе с нахальными медовыми глазами. – Почему мои дочери похожи на уличных побирушек – не причесаны, одеты как… Как вы? Вы вообще понимаете, куда вас взяли на работу? Свои обязанности вы осознаете? Вы няня теперь, а не корабельная баба.

– А вы? – совсем бесстрашная эта рыжая дура. И подбородок чертов конопатый выдвинут вперед упрямо. А губа… Губа ее нижняя дрожит, но не плаксиво, а разъяренно зло. Вот сейчас. Самое время. Просто избавиться от головной боли, признать свое поражение перед дочками и сдаться на милость победительниц. А потом просто самому свалить в страну туманов и смога, в компании Лельки, соей давнишней любовницы. Просто забыться. Или, может, права Анечка, привести ее в мой дом в качестве матери для моих дочек. И все станет очень просто. Абсолютно. – Вы свои обязанности осознаете? Ваши дочки – ваш головняк. Я тут не для того, чтобы воспитывать то, что надо было воспитывать, пока оно поперек лавки лежало. Так что, теперь уж что выросло, то выросло.

– А ну, пошла вон! – уже ору я, схватив со стола увесистую статуэтку. Фемиду вроде. Дарят всякую ерунду, мать их. – Вон. Чтобы духу… Ноги, чтобы…

Аж дышать нечем, ярость заполняет комнату душным пожаром. Давненько никто не выводил меня из себя настолько. У этой девки талант. Ей надо работать рекрутером у самого Люцифера, там бы она могла сделать шикарную карьеру. Наверняка и босса бы подсидела.

– Да, пожалуйста. Может хоть тогда вы отцом немного побудете. Это интересно, кстати. Ваши дочки просто ваша копия. Может научитесь у них понимать что такое семья. Кстати, они хоть и Омены, но не виноваты в этом. Кровь не водица, просто. Просто у козла не могут родиться пушистые котята, – фыркнуло рыжее исчадье и пошло к выходу, покачивая бедрами. Тяжеловаты они у нее для такой-то осиной талии. Сука. Так меня в дерьме сто лет не валял никто.

– Папочка, – голос Анечки звенит, отвлекает меня от посылания всех казней египетских на голову мерзавки, твердо уходящей в никуда. И мордашки моих дочерей такие растерянные и виноватые. Я их такими не видел наверное никогда. – Если она уйдет, ты проиграешь.

– Придется тебе признать, что ты осел, – совсем обнаглев басит Анютка. И будь на ее месте кто-то другой, я бы растерзал его на месте. Но моя дочь сейчас абсолютно права. Отпускать исчадье сейчас подобно смерти. Мои миленькие куколки меня растерзают.

– Люся, постойте, – рычу я, совсем ослепнув от боли в виске. – Просто скажите честно – это мои дочери устроили погром?

– Кишка у ваших дочек тонка, устроить такую фанаберию. Тут нужен скил прокаченный, – оборачивается адская нянька прямо у самой двери. – Я уволена?

– Вы обязаны отработать две недели, пока я не найду новую няню, – черт, пусть она уйдет. Исчезнет. Растворится. Милый господи, умоляю.

– Так я и не собиралась уходить. У вас весело и сытно. Малышки изощренные, надо их немного подучить и проучить, и они превзойдут мастера. Все как я люблю. Пожалуй я тут задержусь. Люблю я трудности, знаете ли. И судя по вашей физиономии, вы сейчас мне перо в жопу и дорогу в кочках желаете. А я такая противоречивая. Рот закройте, муха залетит. Девочки, вас ждет расческа и чистка зубов. Шементом, а то наша сказка станет страшной. Кос не будет на головах, побрею налысо.

Моих дочек словно ветром сметает, хотя обычно их надо упрашивать приготовиться к завтраку чуть ли не на коленях. По крайне мере предыдущие няньки бегали за малышками для этого до обеда. А тут… Но я, кстати тоже верю этой ненормальной сразу, и сам борюсь с желанием ломануться в ванную и отыскать расческу.

– А вы пойдите, помойтесь мирамистином. Ходок, блин, – фыркнув в очередной раз исчадье исчезает. Я чувствую себя выжатым, словно лимон. Нужно что-то делать с моей жизнью. Нужно и вправду найти мать малышкам, вышиббить из дома всех нянь. Просто извести как класс.

– Сука, – сиплю я, в захлопнувшуюся воротину, дернув воротник рубашки от которого тут же с треском отлетают пуговицы. – Мерзкая, рыжая…

Я всю ночь пытался расслабиться в объятиях рыжей потаскухи, и не смог. Она на волос не была похожа на эту ведьму. Поганка Люся права, мне срочно надо в душ.

Тяжелая фемида с грохотом ударяется в дверь. Мирамистина надо купить.

Люся Зайка

Видать вы, сударь, в жизни сильно согрешили, раз вам меня подкинула судьба.

«Магнитофон. Портсигар золотой отечественный, куртка замшевая… Три»

Ну, если честно, я лишканула, конечно, бросив тяжелый кубок в купель из плексигласового стекла. Испугалась просто. Не помню, когда успела прихватить чертову награду с полочки. Стресс всегда действует на меня странно, мозг отключается, зато другие ресурсы моего доходного организма усиливаются в десятки раз.

Я разбежалась… Ну, а дальше вы знаете. Девчонки распахнули дверь, и я со скоростью челябинского метеорита влетела в санитарную комнату, по инерции пролетела метров двадцать, вломилась в стену, на которой висело шикарное зеркало в стиле ампир, попыталась поймать дорогущее волшебное стекло, оно изменило траекторию, отлетело в сторону и с громким звоном разбилось вместе с унитазом, отколов при этом еще и хороший кусок от биде. Пол начал заливаться водой, мои глаза кровью. Мозг начал оцифровывать информацию в штатном режиме. Я уставилась на дело рук своих и едва не взвыла.

– Крутяк, – раздался звонкий голосок одной из виновниц моих злоключений из наполненного пенным шиком джакузи, восторженный и показавшийся мне омерзительно довольным. – Теперь наш папочка точно вышибет вас Люся. Такого отвесит пендаля, лететь будете до Лондона без самолета.

– Точняк.

Вот как раз, кажется, в этот момент я и метнула злополучный кубок в чертову ванную, в которой олимпийская сборная могла бы заплывы в ширину устраивать. Стекло натужно хрюкнув пошло трещиной.

Ну прав, конечно этот хмырь болотный, папочка исчадий. Затопили мы полдома, пока он там шлялся не пойми где. И на его месте я бы…

– Ты почему нас не сдала? – раздался из полумрака прихожей бас Яночки, когда я вышла из кабинета хозяина дома, похожая на уличную Жучку, получившую между ушей газетой. Я вздрогнула, по спине пробежала толпа ледяных мурашек. Голос этой девочки похож на голос одержимых из сериала про экзорцистов. – Думаешь, что мы вызов тебе наш отменим? Фигушки.

– Западло было. Не по-пацански сдавать кого либо. Даже таких зловредных коз, как вы, – хмыкнула я, понимая, что с этим проклятым Оменским вызовом мне будет трудно сделать то, зачем я в этом адском доме. Девчонки теперь мне продыху не дадут, пока не вышибут из своей обители, ну или пока я сама не сбегу, голося от ужаса. Раньше им это удавалось довольно легко, как я понимаю. Но сейчас… Вызов – значит вызов. Только чуть позже. Сейчас у меня есть дело поважнее.

– Ты куда? – словно призраки, выросли передо мной две тоненькие фигурки, гладко причесанные, одетые и умытые кажется до скрипа. Я хмыкнула, рассмотрев воспитанниц. Девчонки то не совсем пропащие.

– В кухню. Хочу посмотреть, что там вам на завтрак приготовил ваш кашевар. Вчера было страшное хрючево, как по мне. Как вы вообще еще живы, с такими харчами?

– А зачем? – озадаченно спросила Анечка, приподняв свою золотистую бровку. – Папа не разрешает лезть в меню, которое составил Милано. И вообще, у обслуги есть правила, которые…

– Ты чего ее отговариваешь? Пусть идет. Она, так-то тоже обслуга, – зашептала Януська. – Папа ее вышибет, мы снова на коне. Ты чего?

– Ну, если вам нравится есть всякую дрянь, это ваше дело. А у меня слишком мало удовольствий в жизни. Хоть поесть нормально думала в вашем царстве богатейском. А тут хавчик хуже, чем в больнице для малоимущих. У моей бабушки пирожки, закачаешься. Вашему повару не снились. С капустой и яйцом, уммм. Пальцы оближешь. Да что там… До локтей отгрызешь. Короче, вы если не со мной, то хоть под ногами не путайтесь, – хмыкнула я и дернула плечом. Омены примолкли, и даже с интересом почапали за мной, судя по легким шагам за моей спиной.

Кухня воняла укропом. Воняла до слезотечения и аллергического ринита. Слюноотделение у меня началось не от проснувшегося аппетита, а от подскочившей к горлу тошноты.

– Ты кто такая, э? Какого… – бросился мне навстречу пухлый коротыш в поварском колпаке. Увидел девочек, осекся на полуслове, но на меня вытаращил злобные маслиновые глазенки, как по мне совсем не итальянские. Слишком хитрые и абсолютно наглые.

– Я твой самый страшный кошмар, – ухмыльнулась я, подняв крышку с первой попавшейся кастрюли. Уставилась на мутный бульон, хмыкнула, взяла с кухонного острова, негигиенично валяющуюся на нем тряпку, и сунула ее в кастрюлю с варевом. Повар взвыл, и схватился за грязный нож, тут же став похожим на головореза, а не на милягу неаполитанского шефа.

– Папа ее убьет, если ее Милано ножом не покоцает, – радостно шепнула за моей спиной басовитая малышка. – В супе этом сварит, ага. Вместе с тряпкой.

– Ты кто такая? – взревел Милано, которого скорее всего зовут Мамука. И шикарный богатейский шеф из него, как из меня Майя Плисецкая. Интересно, как этот проныра смог обмануть Мистера твистера? Не иначе такой же самозванец, как… Ну да, как я. Метельскому нужно найти кадровика получше. Тоже мне, великий и ужасный, закрытый от всех богатей, блин. Да его вскроет даже Танька, моя сестрица младшая. А она не семи пядей во лбу, в отличие от своей умницы старшей сестры. Ну, меня, то есть. Себя не похвалишь, никто не похвалит.