– Ничего. – На губах Льяма появилась донельзя гадкая улыбочка. – Меч в руке держать научились, золото считать тоже. Все остальное – с опытом. Разбогатеем на большой дороге, купим дом в столице и заживем. А ты рот прикрой, а то я тебе язык горячей спицей проткну, чтобы ворочать им больше не могла.

Захохотав, они потащили меня к дороге. Быстро перебирая ногами, я все думала – стоит ли рассказывать об их планах отцу? Конечно, я бы с радостью заложила ему братьев. И не поморщилась бы при этом. Заслужили.

Но… он никогда мне не поверит. И выпорет за «вранье».

А эти амбалы еще и глумиться будут, когда меня прутом стегать начнут.

Они всегда были такими. Гадкими, мерзкими, мелочными и жестокими.

И хуже всего, что братья пошли в отца. И он им полностью доверял. Им, а не мне! Они-то уже взрослые: Льяму – семнадцать, Вияму – шестнадцать.

Нет, лучше молчать. Отец никогда не поверит мне. Но и оставлять все как есть было откровенно страшно.

– Льям, а может, не надо к нам разбойников? – взмолилась, всем сердцем предчувствуя беду.

– Рот закрой, – рявкнул он в ответ, – и не вякай лишнее! Запомни, Айла: пискнешь хоть слово отцу, я тебя сам прутом отхожу. Уползать на пузе в свою комнату будешь.

– Но вы же можете пойти воевать, – уже тише произнесла, робко надеясь достучаться до них. – Стать настоящими героями!

– Покойниками! – перебил меня Льям. – Я что, дурак – против драконов в открытую идти?! И ради чего – куска мертвой земли? Ну нет, пусть лерды воюют, а я пока добром разживусь.

– Это грабеж и воровство! – выдохнула упрямо.

– В кого ты такая недалекая только уродилась? – Он остановился и обернулся ко мне. – Мать деньги делает, отец никогда выгоду не упустит, мы крутимся как можем, а в твоей голове только ветер! – Старший брат больно ткнул указательным пальцем мне в лоб. – Ты маг огня! Да с твоими талантами при золоте ходить можно. Всех крестьян в страхе держать! Чуть что не по-нашему, ты им поля спалишь. Такие надежды на тебя, дубину, были. А нет, совестливая она! В кого ты такая, Айла?! – Он встряхнул меня, да с такой силой, что перед глазами темно стало и вода из ведра выплеснулась прямо на мое платье. – Ты только и можешь, что рыбу из сетей дергать, и то, поди, разрешения сначала спросила. Нас слушать надо! Нас! Нельзя к людям по-хорошему. Их нужно использовать, обдирать и ноги о них вытирать, тогда и уважать будут!

– Я в себя пошла, ясно вам! Зачем вы тащите к нам разбойников? Это же опасно!

– Да затем, что выйти на дорогу – самый простой способ золотишком обзавестись! А ты слушай, вникай и не пропадешь. В банде знаешь какие маги? Подрастешь, так и замуж выскочишь. За богатого! Мы тебе жениха посолиднее откопаем. Что, хочешь всю жизнь в поле на лерда горбатиться и жалобы тупых крестьян слушать? Правильно отец их разогнал с нашей земли! Дармоеды!

– Разогнал? – Я смело взглянула Льяму в глаза. – Да что ты врешь? Они сами ушли, и стоят теперь поля, бурьяном заросшие. Брат, ну подумай, какие женихи в банде?

– Лучшие, Айла. Хоть главаря тебе притащим. А чего? Ты, конечно, сопля еще, но лет через восемь вполне себе в невесты сгодишься. За тебя хорошие деньги получить можно будет!

– К тому же маг огня, – поддакнул Виям. – Для такой безнадежной девки, как ты, магия ненужная, но вот если пацана потом родишь…

– Ага, племяша нам, – закивал Льям. – Уж мы его такому научим… Главное, чтобы не размазня в тебя уродилась. Но все одно, с пацаном проще: врежем пару раз – и ум проклюнется.

– И не мечтайте! – огрызнулась, выставив вперед подбородок. – Я с мамой останусь!

– Да далась ты ей, – хохотнул Виям. – Она, кроме своих грядок и базаров, ничего не видит. Вся жизнь – вырастить да продать.

– Ну, как-то же кормить вас надо… – прошипела на них.

– Ты чего сегодня дерзкая такая? – вмиг окрысился он. – А, Айла? Давно не получала?

– Да вроде вчера отец ее воспитывал, – гоготнул Льям. – Все, хорош болтать, у нас еще дел по горло.

Меня снова схватили за шиворот и потащили вперед.

* * *

Мы вышли на широкую дорогу, проходящую мимо нашего семейного «логова».

Запущенный двухэтажный особняк стоял в стороне от небольшой деревушки. Некогда красивый добротный дом теперь сутулился. Крыльцо покосилось, ставни окон кривые. Крыша в дырах.

Я стыдилась своего дома. Когда говорят об арендаторах, то всегда представляются достойные небедные люди, которые работают на своей земле. Наша семья, увы, была иной.

Свернув на тропинку, мы недружной компанией вошли во двор. Когда-то его огораживал забор, но сейчас сохранились лишь его части.

– Что так долго? – На крыльце коттеджа показался отец.

Почесав толстый живот, он уперся руками в перила. Я всегда боялась в такие моменты, что они обвалятся. Просто мой отец был мужчиной огромным. Большим и в вышину, и в ширину. Но на мою радость, крыльцо держалось из последних сил и не падало набок.

– А че мы-то?! – прокричал Льям. – Опять эта сопливая на реку сбежала.

– К ящерице своей?! – рявкнул папенька еще злей. – Надеюсь, вы скрутили этому сопляку башку.

– Нет, пап, – Виам подтолкнул меня вперед, – не было с ней никого. Она сети искала местных. В реке.

– И что нашла? – Взгляд отца мазнул по ведру в моих руках.

– Да так, по мелочи, – отмахнулся Льям. – Что с этой девчонки взять? Тупа как пробка.

– Ну, раз мозгов уже хватает рыбу поискать, значит, поумнее мамаши своей растет. – Отец смачно сплюнул на землю. – Быстро в дом, собираться вам пора.

– Что, все-таки отправляешь нас воевать? – насупился Виям.

– А что затряслись как кролики?! Мои сыновья трусами быть не могут. Запомните, война – это для одних плохо, а для других очень даже хорошо. И заработаете, и где что не так лежит – к рукам приберете. Глядишь, с полными карманами домой вернетесь.

Сглотнув, я покосилась на братьев. Плохо их отец знает, а то бы уже догадался, что рисковать своими шкурами те не будут.

Из-за дома вышла мама. Сутулая, с грязным, некогда белым платком на голове. Худая. Ее руки были до того костлявыми, что порой мне казалось – об косточку на ее запястье можно легко уколоться. Она несла две корзины, из которых торчала ботва молодой моркови.

Ноша эта была тяжела, но никто из мужчин нашей семьи не поспешил ей на помощь.

Лишь проводили взглядом и поморщились.

На ужин будет варенная в котелке морковь. Возможно, овощной морковный суп.

– Айла, сюда ведро принесла! – рявкнул отец.

Сдается мне, его посетили те же мысли о вечерней трапезе.

Не переча, я молча отнесла карасей на крыльцо. Вода еще раз всколыхнулась и разлилась на деревянный пол. Взглянув на свое платье, лишь шмыгнула носом, вот теперь точно было похоже, что я шастала по реке.

Отец довольно растянул губы, заглянув в мое ведро. Еще бы, такая жирная рыба… И все ему одному.

Братья недовольно засопели.

Мама же, казалось, и вовсе не замечала нашего присутствия. Она что-то бормотала под нос. Я четко уловила слова «базар» и «выходной». Прошаркав через двор и так и не взглянув на нас, она направилась к старому косому сараю и исчезла внутри. Послышался легкий шум.

Мы переглянулись.

– Так, вещи собирать и это… с прополкой матери потом помогите, – брякнул отец и, снова почесав живот, скрылся в доме, не забыв карасей.

Все недовольно цыкнули, и, естественно, никто его не послушал.

Братья, толкнув меня к сараю, поспешили на задний двор.

Через пару мгновений там громко залаял наш пес и тут же заскулил, видимо, получив пинка. Стиснув зубы, я мысленно отдубасила этих мерзавцев за то, что позволяют себе бить Токи. Наша лохматая здоровущая собака только и могла что лаять, а так добрейшей души зверь. Ни в жизнь не укусит.

Скрипнула дверь, и показалась матушка.

За собой она тащила пустую деревянную тачанку, крепко держа ее за ручку.

– Мама, – я заспешила к ней, – тебе помочь? Давай я ее повезу?

– Уйди, Айла! – рявкнула она, останавливая меня. – Какая от тебя помощь? Еще испепелишь мне ростки. Уродилась непонятно кем, на мою беду. Одна надежда была, и все прахом.

– Прости. – Виновато опустив голову, я отошла от нее.

– Что мне с твоего «прости», – проворчала она, кряхтя от натуги. – Не приближайся к моему огороду. Кормишь вас, дармоедов. Обжираете весь урожай. Иди прочь в дом.

Настроение окончательно рухнуло. Тяжело вздохнув, я поплелась куда сказали.

Стряхнув грязь со стареньких ботинок, прошла в зал. Отец сидел в своем любимом кресле и вчитывался в какую-то бумажку. Чтобы не привлекать к себе внимания, я шмыгнула на лестницу и тут же замерла, услышав за спиной:

– Айла, сети не сети, но если увижу рядом с тобой ящерицу, я его просто убью. Еще не хватало, чтобы моя дочь водилась с этим отребьем. Ты меня поняла?

Стиснув челюсти, попыталась сдержать мгновенно вспыхнувшую в душе злость и не справилась.

– Что плохого в Оуэне? – выпалила, мысленно ругая себя за несдержанность. – Кроме того, что он дракон?

Отец бумажку свою опустил и поднял суровый взгляд на меня. Мутные, красноватые с перепоя глаза вызывали только омерзение.

– Все в нем плохо! – зарычал он, оплевывая все вокруг. – Ты хоть и бестолочь и рожей в соседскую рыжую корову, но зато магия в твоей крови редкая. Хороших магов родить сможешь. А значит, хоть какую-то пользу от тебя семья поимеет!

– Ты так говоришь, папа, словно и впрямь продавать меня собрался. – Меня понесло. Ну не умела я вовремя остановиться. – У меня и приданого нет! Хороша невеста.

– Твое приданое в твоей крови, и не перечь мне! – Он ударил кулаком по столу. – Увижу ящерицу – убью! А тебя в доме запру до совершеннолетия. Усекла?!

– Поняла! – рыкнула я и поднялась на несколько ступеней, топая ногами так, что пыль через щели посыпалась.

Но хватило меня ненадолго. Остановилась и, не сдержавшись, сдала его любимчиков:

– А ты знаешь, папочка, что Льям и Виям решили к разбойникам присоединиться?! – Фыркнув, я задрала подбородок. – Не слушаются они тебя. Вот так-то! Эти двое, чтобы ты знал, уже с ними договорились о вступлении в банду.

– Решили? – Он хохотнул. – Решать здесь буду я. А ты языком своим не мели всякое, иначе я тебе его обрежу.

– Но это правда! – возмутилась я. – Они им твое золото пообещали.

Отец одним взмахом руки скинул хлам со стола и взглянул так, что у меня поджилки затряслись.

Чего я в комнату не ушла? Кто меня за язык, дурную, тянул?

– И многим ты про мое золото рассказываешь, соплячка? – В его тихом голосе слышалось столько угрозы, что я, замерев, покосилась на дверь. Эх, ноги бы унести, если лютовать начнет. – Я задал вопрос, Айла, а ну, отвечай, паршивка!

– Я никому о нем не рассказываю, папа! – вскричала, от страха повышая голос. – Это все Льям! Они собрались в разбойники. Уже все решили, я сама слышала.

– Твои братья тупы как ослы, – процедил он, раздувая ноздри как бык. – Эти остолопы просто неспособны что-то решить. Пошла в свою комнату, и чтобы я день тебя не видел! И запомни, что услышу про тебя, выпорю! Держи свой поганый язык за зубами, Айла, а иначе шкуру спущу, не пожалею.

Глава 3

Поднявшись по лестнице, заскочила к себе и прикрыла дверь. Тихо так, чтобы не провоцировать папеньку еще больше.

Не поверил! Спрашивается, зачем вообще рот открывала? Он никогда мне не верил. Братья всегда превыше, потому что мальчишки. А я лишь товар, что купят незадорого.

Вот всегда я так! Все молчат, а мне больше всех надо! За справедливость! За правду!

Да кому она нужна в этом доме, правда эта? Здесь и о чести не знают. Я уже молчу о добре, взаимопомощи, любви…

Взять и отобрать у меня моих карасей!

Всё братья… Хотя сама виновата, нужно было ведро в кустах припрятать, сейчас бы через окно выбралась – и за ними. Там где-нибудь на берегу пожарила да протащила в комнату. А теперь давись этой вареной морковкой.

Гадость!