Детство и юность. Её «университеты»

О детстве и юности Татьяны Лиозновой читатели практически не знают. Не об этом обычно допытывали её дотошные интервьюеры. Но вот как сама она «раскололась» в беседе со своей юной соседкой по подъезду в доме 15 по улице Алабяна. Ниже – несколько строк из интервью, которое она дала ученице 10 «А» класса школы № 739 Галине Гаямовой. Черновик этого интервью, опубликованного в детско-юношеской газете района Сокол города Москвы «Диалог – ПАРУС» в 2006 году, сохранился в архиве Лиозновой.

Крайне интересна и сама история появления этого интервью школьнице.

Об этом рассказала Галина Александровна Гаямова в передаче телеканала «Доверие», посвященной Татьяне Михайловне Лиозновой (запись передачи вели в квартире Лиозновой):

«О том, что в нашем подъезде живёт Татьяна Михайловна Лиознова, мы знали и очень гордились соседством с таким выдающимся человеком. А наша первая встреча произошла в 1972 году в лифте. Был поздний вечер, Татьяна Михайловна возвращалась со съёмок. Мы разговорились. “Я так давно не была дома. У меня даже хлеба нет”, – сказала Татьяна Михайловна. В начале семидесятых, как известно, ночных магазинов не было, купить продукты после 19 часов было невозможно. Я подумала: “У такого человека – и вдруг такие проблемы!”

– Татьяна Михайловна, позвольте вам помочь, – рискнула я к ней обратиться. – Я вынесу вам хлеба.

Мы остановились на десятом этаже, я забежала домой и вынесла своей знаменитой соседке чёрный хлеб.

– Спасибо большое! – сказала она. – Вы спасли меня от голодной смерти!

Конечно, Татьяна Михайловна обладала тонким чувством юмора, но даже в этой шутливой фразе проявилась одна очень характерная для неё черта: она была очень благодарным и уважительным по отношению к людям человеком».

И что же рассказала Татьяна Михайловна внучке этой соседки, тоже Галине?

«В школе уже чувствовалась моя тяга к театру: я играла в самодеятельности. Мы ставили пьесу “Детство Будённого”. Я играла Сёмку Будённого. Отец, хотя мы жили очень скромно, себе выписывал газету “Правда”, а мне – “Советскую культуру”. Я не только играла в школьном театре, но и писала рассказы, печаталась в нашей стенгазете. Отец понимал, что я хочу стать актрисой, и не особенно одобрял это. Но когда мама, провожая его на фронт, задала ему вопрос обо мне, он сказал: “Конечно, лучше быть хорошим инженером, чем плохой артисткой. Но пускай она идёт туда, куда она хочет”.

А хотелось мне очень многого: хотелось соединить музыку, жизнь любимых героев – Наташи Ростовой, князя Андрея, старика Болконского, жизнь моих одноклассников, соседей. Вот так родилось желание заняться режиссурой, которая вмещала всё, что так интересовало меня. Я подалась во ВГИК. Конкурс был большой: 20 человек на место. Я выдержала экзамены и стала студенткой режиссёрского факультета.

На мне лежал большой груз ответственности: надо было учиться только на “отлично”. Я была сталинской стипендиаткой и помогала нашей семье: ведь это была повышенная стипендия. А мама много болела, и мои деньги были очень важны для нас».

Интереснейшие выявляются подробности, мелкие, на беглый взгляд, но позволяющие многое понять в пробуждении таланта, его формировании, вызревании, осознании. И кстати, об отношении будущего художника не просто к абстрактному «человечеству», некому «обобщённому зрителю», а к вполне конкретным людям, в частности к соседям по коммуналке, где тогда жили они с мамой, к своим одноклассникам.

«Мы жили в маленькой комнатке в коммунальной квартире, и мама решила разделись нашу комнату на две части, повесив занавески.

Получалось так: к нам могли приходить гости, и это ужасно возбуждало фантазию, всё время хотелось что-то представлять. Так оно и было. Когда ко мне приходил кто-то из друзей, мы показывали друг другу какие-то сценки. Каждый за занавеской играл свой спектакль.

Я стала замечать, что люди чрезвычайно разные и чрезвычайно интересные. Я это видела, запечатлевала и старалась понять, почему человек выглядит так, а не иначе. Я стала наблюдать за людьми. Меня очень привлекала тайна чужой жизни».

Еще одна драгоценная особенность будущего режиссёра, о которой Татьяна Михайловна обмолвилась бегло:

«Было ещё одно обстоятельство. У меня был абсолютный музыкальный слух, маму вызывали в школу и ругали за то, что меня не отдают в музыкальную школу. Но у нас не было средств, чтобы купить хороший инструмент. Так что слушала я чаще всего то, что передавали по радио, зато могла слушать 1-ю симфонию Чайковского, 3-й концерт Рахманинова».

Потом я узнал, как остро воспринимала Лиознова звучание обычной плохонькой скрипки: та же волшебная нота, которая поразила её на концерте профессионала, вдруг резала слух. Такое вот стремление к совершенству – с юности, даже в мелочах…

Кстати, о скромности Татьяны Михайловны – строки о своём абсолютном слухе она в рукописи перечеркнула. Но в фильмах её он явлен вполне. Музыкальность её картин бесспорна и очень художественно оправдана. А что касается её школьной активности, знаете, какое изумительное подтверждение тому имеется в архиве?! Номер газеты «Правда» от 16 января 1939 года, где на шестой полосе дан снимок с краткой надписью: «Учащиеся 7-го класса 273-й школы Ростокинского района (гор. Москва) во время перемены». В центре – девочка с хорошо узнаваемым лицом Лиозновой и широко распахнутыми руками явно о чём-то рассказывает – и все взоры устремлены на неё. Лидер! Уже тогда…

А через два года в её счастливо складывавшуюся юность вошла война – и сразу на трагически скорбной ноте. Помните кадр из «Семнадцати мгновений весны», где по Москве ведут пленных немцев?

«Так вот, я стояла вместе со всеми нашими людьми на 1-й Мещанской улице. Многие плакали. Я тоже заплакала. Но плакали мы не потому, что жалели немцев, а потому что в каждом из них видели убийцу кого-то из своих близких. Я вспомнила своего отца, которого мы потеряли в первые дни войны: он ушёл добровольцем на фронт. Конечно, наша жизнь с мамой сразу изменилась, как и у всех в стране. Было так же, как и у всех, только хуже».

Вспоминает она и другие слёзы – в замечательный день, 9 мая 1945 года:

«Когда стало известно о том, что подписана капитуляция, мы, вгиковцы, не сговариваясь, помчались на Красную площадь и все там встретились. Первым, кого я увидела, был Михаил Кузнецов, которого считали самым красивым артистом страны. Потом мы рванули к американскому посольству. Оно тогда находилось на Манежной площади. Мы стояли на клумбах около Большого театра. А потом начали танцевать. Кто-то падал в цветы, кто-то поднимался, кто-то плакал, чужие люди обнимались и, обнявшись, шли к другой группе людей, чтобы обняться с ними, поздравить их. Незабываемый день! А мне он памятен ещё и тем, что, когда мы начали расходиться, меня пошёл провожать Михаил Кузнецов. Для меня, как и для большинства девочек, он был кумиром. Я очень хорошо помню, что он проводил меня в метро, мы пропустили один, потом ещё один поезд, потом расцеловались и простились. Домой я возвратилась на рассвете. А назавтра весь дом ходил ходуном: люди поднимались из квартиры в квартиру, обнимались, поздравляли друг друга. А слёз сколько было пролито! Но это были святые очищающие, да не облегчающие слёзы».

Обратите внимание на вполне естественное сочетание восприятия великого общественного события с чисто девическим упоминанием личного общения с кинозвездой. Сколько будет потом таких переплетений – и не стихийных, а весьма продуманных и режиссёрски выстроенных…

Татьяна Лиознова позже рассказывала:

«У меня на войне погибли отец и три маминых брата. Папа отвоевал на фронтах Первой мировой и после ранения плохо слышал, его не должны были призывать, но он записался в добровольцы. В июне 1941 года я работала старшей пионервожатой в подмосковном лагере, не могла бросить ребят и вернулась домой, когда папа уже ушёл на передовую. Он погиб в том же 41-м… Знаете, тот, кто пережил войну, никогда её не забудет. Это вечная боль и рана».

Так что тема всенародного подвига, любви к Отечеству входила в её жизнь естественно – и потребовала потом выхода в творчестве.

Той десятикласснице Татьяна Михайловна могла бы рассказать и о том, как во время войны сдавала кровь, будучи студенткой ВГИКа:

«Я подрабатывала этим, ведь остались мы вдвоём с мамой. Я весь ВГИК проходила в юбке, которую сшили из отцовских брюк. Вырезали места, которые уже светились, и сшили юбку». Вспоминая об этом в одном из поздних интервью, она добавила: «И я не чувствовала себя ущербной, потому что жизнь была такая насыщенная и счастливая. Можете написать, что я счастлива, что пожила в стране, которая называлась СССР».

История появления упомянутого интервью школьнице – яркий штрих, характеризующий отношение Лиозновой к так называемым «простым людям». Бабушка Гали Гаямовой в передаче канала «Доверие» вспоминает и такое:

«Татьяна Михайловна очень хорошо относилась к моей внучке Гале. Однажды она попросила Галю помочь ей настроить видеомагнитофон, чтобы смотреть любимые фильмы. Внучка с удовольствием ей помогла. После этого Татьяна Михайловна начала называть её “мой учитель” и подарила маленький календарик, посвященный Вячеславу Тихонову. На обратной стороне Татьяна Михайловна написала: “Будущей чемпионке мира по фигурному катанию с наилучшими пожеланиями Галочке Гаямовой от Татьяны Лиозновой”. Моя внучка занималась фигурным катанием, и Татьяна Михайловна знала об этом, помнила.

В 2006 году Галя училась в десятом классе и была юным корреспондентом муниципальной детско-юношеской газеты района Сокол “Диалог – Парус”. В преддверии Дня Победы она получила задание от редакции взять интервью у известного человека района Сокол. Я рискнула попросить Татьяну Михайловну дать Гале интервью. Она согласилась, и мы пришли к Татьяне Михайловне. Причём Татьяна Михайловна сказала, что интервью “взрослым” журналистам она не даёт, что на днях отказалась встретиться с сотрудниками “Комсомольской правды”, потому что журналисты очень часто искажают то, что она говорит».

Понятно, это же было в «новой» России, с прессой, живущей уже по законам рынка. И ещё несколько слов бабушки юной «корреспондентки» из упомянутой передачи:

«Знакомство с этим великим человеком было для всей нашей семьи не только большой честью, но и большой радостью. Осознавая степень её таланта, её гениальности, понимая, что это наше национальное достояние, мы видели перед собой очень доброго, уважительного, простого человека, который любит и ценит людей. Это было особенно ценно для нас, её соседей. Наверное, поэтому и когда мы смотрим горячо любимые фильмы Татьяны Михайловны Лиозновой, и когда мы просто вспоминаем наше общение “по-соседски”, мы невольно улыбаемся и на время забываем о своих проблемах: такой светлый человек, как наша дорогая Татьяна Михайловна, дарит тепло и свет всем, кто её знает и любит».

Сколько ещё встретишь подобного в воспоминаниях коллег Лиозновой, её учеников, актёров, которым выпало счастье работать с ней!