Екатерина Ромеро: Сделаю больно

Глава 1

– Стас, ты уже говорил с Артемом?

– Нет. Не могу я, Тоха. Не могу сказать.

Я не могу смириться с тем, что мой младший брат теперь инвалид. Я просто, мать вашу, не могу в это поверить. Так не должно было быть, и, конечно же, в этом виноват я.

– Рысь пришел в себя. Я думаю, лучше ты сам ему скажи. Он не в курсе пока ничего. Ни про себя, ни про Светку. В общем, ему надо правду знать. Не ребенок уже, чтоб за нос его водить. Сам все понимает. Шансы хоть есть?

Опускаю голову: нет там шансов. Никаких. Сейчас помощь Виктора бы не помешала, да вот только я не успел еще. Гордеев запросил огромную сумму за него. Я собираю деньги. Поднял старых должников, а теперь и Рысь сверху попеременно с Таськой подсыпают проблем.

Достаю конверт, протягиваю Тохе.

– На. На похороны Светки. Матери ее передай. Скажи, что Артем не виноват. Пусть его хоть не проклинает.

– Ага. Понял. Давай, на связи.

Открываю дверь палаты и сразу вижу Рыся. Трубка с воздухом в носу, поломанный весь, грудь и спина перебинтованы, костяшки сбиты, рука в гипсе. А я ведь матери его обещал, что присмотрю. Присмотрел, блядь.

Как мне Виктора не хватает, с ним было бы проще, хотя, когда он выйдет, ему будет не до меня. Он будет искать тех, кто его подставил, и уверен, найдет даже быстрее, чем я.

Тася просилась к Рысю столько раз, но я не пускаю. Не хочу, чтоб видела его в таком состоянии, потому что я сам не могу его таким видеть.

Артема оперировали лучшие хирурги шестнадцать часов подряд, и ни хрена. Ничего не вышло. Осколки сломанного позвоночника задели нервы, и шансов, как я понял, никаких.

Прохожу по палате и останавливаюсь у большого окна. Обычно мне легко с пострадавшими общаться. Они чужие люди, но брату я не могу в глаза сказать такое. Просто не могу, потому что это сродни приговору.

– Привет, Артем.

– Привет! Чет ты долго. Я есть хочу – жуть! Что за больница такая? Сказали, после наркоза нельзя.

Мельком смотрю на него. Рысь усмехается, перебирает пальцами одеяло.

– Я принесу тебе поесть. Все будет.

– Тут это, я слышал, медсестры шептались, что я не встану. Ерунда какая-то, правда? Что-то напутали, видать, и где мой мотоцикл?! Он же подлежит восстановлению, там мелочь? Не дай бог царапина есть! Я того водителя кончу!

Сглатываю, выравниваю дыхание.

– Ты помнишь, что случилось?

– Нет. Только яркие фары, и все. Я не превышал скорость, клянусь! Светку вез домой, уже под утро, а потом перекресток – и все, не понимаю ни хрена, как так вышло. Уже в больнице очнулся. Слава богу, медсестрички тут зачетные, и халатики короткие.

– Артем, ты попал в аварию. Тебя на перекрестке подбили.

– Ну ладно, бывает, главное, чтоб мой мот был в порядке. Тут это, док приходил, какие-то диагнозы мне читал. Я ничего не понял, Стас. Он что, прибухнул с утра?

До хруста сжимаю зажигалку в руке. Артем смотрит на меня с надеждой, которую я сейчас отниму.

– У тебя перебит позвоночник, Артем. Тебе сделали серьезную операцию, но она не помогла.

– Не-е, что за бред, вы что, прикалываетесь? Стас, почему я встать не могу? Это шутка?

Его голос дрожит и срывается, а я стискиваю кулаки. Мне тоже больно. Я не так давно нашел Артема, я раньше даже не знал о том, что у меня еще родня есть. Разбросанные по городу братья и, вероятно, сестра, которую я ни разу в жизни не видел. Она самая младшая, но я понятия не имею, где ее искать.

– Хах, ну все… поприкалывались и хватит! Стас, а где моя Светка? Приведи ее ко мне. Она со мной ехала. Там мамка ее, наверное, с ума сходит. Вот теща у меня будет, не приведи господь!

Опускаю голову. Рысь даже не понимает, не слышит, не хочет уловить то, что теперь инвалид. Встречаюсь с ним взглядами. Он все равно узнает, так лучше от меня.

– Артем, никто не шутит. Я должен был это предвидеть. Прости.

– Где Светка, Стас? Она цела же, да? Мне никто ничего не сказал. Где она? Я ей предложение сделал, она согласилась. Приходи к нам на свадьбу. С тебя подарок.

– Света попала под колеса того грузовика и умерла на месте. Мне жаль, брат.

Лицо Артема искажает гримаса боли, а в глазах появляются слезы и страх. Он начал понимать, что это не шутка, и сейчас будет самое страшное: шок и осознание реальности.

– Нет, нет, нет! Боже… Я не верю. Этого не может быть! Све-е-ета!

Подхожу и за руку его беру, крепко сжимаю. Артему нельзя вставать, я даже не знаю пока, чувствует ли он что-то ниже пояса.

– Все-все, тихо.

– Света, я не хотел! Я не хотел, брат! Честно! Боже, я не хотел!

–Ты ни в чем не виноват! Ни в чем, Артем, слушай меня внимательно: авария была спланирована. Я найду их всех и клянусь, они все поплатятся за это!

У Артема по щекам катятся слезы, а после он проводит руками по бедрам.

– Я что-то ног не чувствую! Сначала мне сказали, что после наркоза отойдет, но уже сутки прошли. Стас, почему я встать не могу? Помоги мне встать, брат!

Опускаю глаза. Это пиздец. Артем ни хера еще не жил, он еще так молод. Я должен был оберегать его.

– Почему ты молчишь, Стас?! Это правда, что ли, я теперь калека, да?! Скажи мне правду, скажи!

– Да. Тебя ждет инвалидное кресло. Так тоже живут. И ты будешь жить.

– Боже… нет. Я так не хочу, я не буду! Я НЕ БУДУ ОВОЩЕМ! Убей меня, убей, убей меня сейчас, я не буду!

Он захлебывается слезами, и я не выдерживаю, беру его за голову, заставляя посмотреть себе в глаза.

– Артем, не плачь, посмотри на меня, на меня! Главное – ты жив! Ты будешь жить, слышишь?

– Нет, нет, я так не хочу! Мне больно! У меня болит спина!

Он мотает головой, плачет, а я выхожу из палаты. Ловлю его врача, чтобы еще раз убедиться в том, что дела у Рыся хреновые.

– Готовьтесь. Парень молодой, пока не ясно, насколько сильно он потеряет мобильность, но про спецуход уже надо думать. Коляска точно пригодится. Можете на первом этаже заказать.

– Дай Артему успокоительное. Сделай так, чтобы ему не было больно!

Глава 2

Никаких детей, семьи и близких связей. Я так жил, пока работал в милиции, и это выручало. У меня не было слабых мест, Виктор всегда был отдельно, малого я тогда еще не знал.

Я был свободен, как ветер в поле, и у меня тупо не было уязвимостей. Я ничего и никого не боялся, потому работалось гладко, и мы вылавливали самых отпетых упырей, но после органов я сдал.

Устал, наверное, и мне захотелось, чтобы меня кто-то дома ждал, хоть рыбки в аквариуме, хоть, блядь, кто-то! И Тася ждала. Всегда. Радовалась, когда я приходил, хотя готовить, конечно, она не умела, и помощницы из нее не вышло. Я сам готовил, кормил свою принцессу, она училась, часто делала уроки на кухне, раскладывала везде свои книжки и тетрадки, но никогда мне не мешала.

Мы первые недели с ней вообще молчали, и это было как терапия. Для меня уж точно. Чтобы не сойти с ума после того, как бросил карьеру. Потом Таська обожглась, что-то пролила на себя, запищала. Я помог, так мы начали потихоньку говорить, хотя обычно я слушал, а она что-то рассказывала, смеялась сама себе. Чудная, странная девочка с кудрявыми светлыми волосами.

Тася смахивала на домовенка, я Кузькой ее называл, а она злилась, хмурила свои блондинистые брови, поджимала губы.

Забавная, смешная, глупая малолетка, хотя глупой Тася не была. Неопытной – да, наивной, упрямой и любопытной – тоже да. Боязлива, осторожна, суеверная, одаренная. Это все было о ней.

Я тогда не знал, на хрен мне сдалась эта девочка, просто приз, выиграл ее в карты, забрал себе, как котенка, беспризорное существо. Тася бы умерла на улице, она всегда боялась остаться одна.

Домашняя до скрипа, белоручка-принцесса, хах, она даже картошку чистить не умела, даже этому ее учил. Девчонка по дому особо ничего не умела делать, но кое-что она делала превосходно – дарила уют. Как чертов антидепрессант со своими этими безумными кудряшками и тихим голосом.

Мне нравилось о ней заботиться, и мне нравилось быть кому-то нужным в этом мире. Ни бабло, ни связи мои, нет. Тася меня всегда ждала. Меня. Любого. Мрачного и хмурого, с настроением и без. Всегда радовалась мне, а я ей, тогда еще не понимая, что это Тася меня уже приручила, а не я ее. Без всяких там шоколадок. Она меня к себе привязала. Намертво.

Я все ждал, что наваждение пройдет, женился, а оно, блядь, не прошло. Хуже только стало.

***

Прошло два года, время пролетело как один день, и все изменилось. Кардинально и навсегда. Тася выросла, стала моей, а я не помню, когда ночевал дома. Там, где жена. Где я должен быть, вот только туда мне не хочется. Тошнит уже там и сдавливает горло.

Не люблю себя заставлять, не люблю прогибаться. К Таське своей хочу. Зарыться в ее волосы и вдыхать запах сирени. Хочу, чтобы пела мне, играла на своем фортепиано и танцевала до утра. Моя талантливая девочка и самая большая ценность, мой смысл.

Тася любит пить чай с шоколадками, и я до сих пор их таскаю. Молочные, она всегда улыбается, теперь целует меня при встрече, прижимается и ластится котенком. Нежная, отзывчивая и такая моя.

Я мог бы сказать, что живу в раю, если бы не обручальное кольцо на пальце. Подонок, да, я знаю, сделал из Таськи любовницу, но так надо. Так просто, блядь, необходимо. Иначе я не могу, но и отказаться от девчонки не в силах.

Таська как пластилин в моих руках, и делай что хочешь с ней. Разрешает, открывается, хоть я и придерживаю коней. Я не хочу делать ей больно, я не хочу даже грубо с ней. Только нежно, только так, как ей нравится.

Этот месяц мы живем как в раю, я столько нежности и ласки в жизни не испытывал, даже от жены. Тася как муза, она и есть любовь, аж искрится ею, и это все мне, самому даже страшно.

Порой мне кажется, что Тася создана только для любви, потому что абсолютно декоративная. Поет свои песенки, и все, хотя мне это нравится. Мне все в ней нравиться, и особенно то, что она такая моя. Наконец-то Тася моя.

Я не знаю, что теперь будет. Смотреть вперед страшно впервые в жизни, потому что Артема я уже проебал, и это полностью моя вина. Он будет инвалидом, беспомощным, никому на хрен не нужным. Кроме меня.

Уже к вечеру у меня на столе несколько записей с видеокамер и фотографий. Свидетелей тоже откопал, никуда они не делись и, как обычно, все всё видели и даже узнают номера при должном вознаграждении.

Да, я уже давно не работаю в органах, вот только бывшим ментом быть нельзя. Это всегда со мной, навыки, и связи прошиты под кожей.

Просматриваю материал: Артема подрезали красиво. Вот он едет, за ним черная ауди, а на перекрестке навстречу несется тот чертов грузовик. Стекла затемнены, водителя не видно.

Сука, кто?! Точно тот, кто меня знает, а таких же до хрена просто. Пробиваю номера, третьи руки, выхожу на водителя. Обычный наемник, а заказчик Шаро. Тот, кого я когда-то посадил на двадцатку, вышел досрочно, и это привет от него, ответочка.

Шаро тогда еще плевался и клялся меня убить. Он попался на наркоте, которую я не переваривал. Обычный барыга, детей сажал на иглу. Я закрыл его, и теперь пришло время отдавать долги, вот только десять лет назад мне нечего было терять. У меня никого не было, мы с Виктором редко общались, а теперь из-за меня пострадал мелкий и под ударом тупо все, особенно она.

Моя драгоценность, которую теперь мне хочется тупо посадить под замок и не выпускать даже на секунду. Никому Тасю не покажу, сам любоваться ею буду, и да, я конченый собственник, и мне похуй, как это звучит.

Я хочу выйти на Шаро лично, вот только не успеваю, потому что узнаю, что Тася пропала. Она вышла вечером из дома и больше не вернулась. Если я и боялся чего-то в этой жизни, то мой самый жуткий кошмар теперь стал реальностью.

– Возьми трубку! Девочка, возьми трубку! Мать твою, Тася!