– Ничего, – пожала плечами и отпрянула от косяка двери, собираясь покинуть ее личную комнату. Мама не спала с папой уже много лет. А его кончина, совсем недавняя, как будто ничего для нее не значила. Конечно, карусели любовников занимали мою мать по полной программе. Какой угодно мужчина готов был запрыгнуть к ней в постель, лишь бы она могла помочь тому продвинуться вверх по карьерной лестнице. Я это знала, и осуждала мать. Но никогда не смела говорить об этом прямо в глаза. Папа просто смирился с ее увлечениями, вечными гуляниями и отсутствием дома. Кажется, даже сумел найти утешение так же на стороне. Они оба бросили меня в своем болоте, но я научилась в нем балансировать. Хотя бы находиться на поверхности, если то начинало засасывать. Бесконечные споры, провокационные заголовки в газетных колонках желтой прессы, которая так тщательно следила за жизнью моей мамы. Они ведь находили в этом забаву, а семья практически существовала только на этом громком слове. Женщина встала и уперла руки в бока, сверлит меня своим недовольным, хмурым взглядом. Еще чуть-чуть, и точно образуется дырка в моем лбу.

– Нет уж, – качает головой, развивая длинные волосы, которые еще не успела прибрать в высокий пучок. Она не любила ходить с распущенными, а мне напротив – нравилось. Мы во многом были разными, и порой казалось, что я вовсе не её дочь. Даже та пресса выдвигала теорию несколько раз, будто меня удочерили. Но, когда маме надоели эти сплетни, она сама лично отнесла в местный канал свою фотографию, на которой была запечатлена в юности. Я ее копия. Один в один. Папа еще шутил над ней, что она, будто ксерокс, отсканировала себя и теперь у него две одинаковых женщины перед глазами. Для меня это было шуткой, а вот для мамы… Впрочем, я не пыталась выяснить, от чего ей не нравились сравнения папы. Но я так тоскую по нему. Дом опустел. Нет ни сигарного запаха, ни классической музыки, которая постоянно фоном играла или в огромной зале, или в его кабинете. Нет его смеха. А мама, будто не заметила его отсутствия, вдруг собралась замуж. За мужчину, к которому я пытала особенную тягу. – Как ты вообще узнала про брачный договор с Дубровским? – Вот, опять ее подозрительный взгляд в мой адрес, хотя вся правда, как на ладони.

– Твоя любимая желтая пресса уже растрезвонила всему миру, – киваю на прикроватную тумбочку, на которой лежит кипа журналом и свежих газетных сплетен. – Очень странно, что ты попыталась оставить все в тайне, а знают об этой половина Москвы. И твои подружки тоже, – намеренно подчеркиваю смысл последней фразы, и мама ощетинилась. Фыркнула, направившись к кровати. Берет самую первую газету, и быстро выискивает нужную ей колонку. Это не заняло больше секунды, потому как она прекрасно знала – заучила до дыр, в каком месте всегда пишутся сплетни. Пробежавшись взглядом по строкам, резко втянула в себя воздух и смяла газету в большой комок, оставляя характерный шум шуршания.

– Твари! – воскликнула мама, ругаясь на ходу. – Это кто-то из своих. Я уверена, – не унималась она, продолжая ходить по комнате туда-сюда. Потом резко остановилась. – Свадьба назначена через неделю, – оглушает еще одной новостью. Я застыла, почувствовав, как кровь отлила от конечностей и лица в том числе. Побледнела, но старалась не показать ей своего негодования. – Вика, – зовет меня мама, и я киваю, а сказать ничего не могу. Будто ком в горле. – На тебе организация свадьбы. Сделаем по-тихому, но платье все же я хочу, – коварно ухмыляется, одаривая своей мрачной улыбкой и ядовитым взглядом. Что это было, твою мать!? Я замотала головой, говоря нет, но она уже даже не слушала меня. Это балансировало на грани опасности, ведь Константин узнает меня, пусть я была в маске. Я знаю, чувствую, что от мужчины не скроется моя скованность рядом с ним, а она будет – в этом уверена, как никогда.

– Это свадьба – твоя, – проговариваю каждое слово, а мама только отмахивается от меня. Демонстративно достает из сумочки мобильный телефон, и указывает мне на выход. Так было всегда. Неудобные разговоры маме не были нужны. Но пусть мир перевернётся вверх дном, если я палец о палец стукну, чтобы приготовить всё к ее свадьбе с Константином.

***

– Она не могла так поступить! – всплеснув руками, моя подруга Вера негодовала. Она тоже увлекалась «темой». И по сути, благодаря ей я оказалась в том новой клубе. «Готика» набирала девушек, желающих научиться новому, возможно, даже найти себе Дома. Или просто получать удовольствие на общих основах. Взнос был минимальным, потому это никак не отражалось на расходах. Но договор о неразглашении был по-крупному серьезным, а значит, у меня возникнут проблемы, если Константин Захарович решит наказать за побег. Или я навсегда потеряю ключ, который получила от Эдуарда неделей ранее. Мы познакомились с ним на очередной тематической вечеринке. Мужчина был пьян практически в хлам, рассказывая о своем друге Костике, у которого вкусы слишком завышены. И обычный секс его не устраивает. Не может найти подходящую сабмиссив. Подруга заболтала бедолагу, а я поняла – это мой шанс, ведь была наслышана о его дружбе с Дубровским. Мир слишком тесный, а мамины журналы в этот раз сослужили мне отличную службу. И вот Эдуард случайно обмолвился нам с Верой, что готов дать доступ к «Готике», потому как не видит в БДСМ-культуре что-то порочное. Подруга приняла предложение с энтузиазмом. Они с Шуриком – ее мужем-Домом, незамедлительно распрощались с клубом «Шарм», в котором уже вот практически пять лет «играли», проводили сессии, и даже давали уроки новичкам. Среди таких новичков была я. Эта культура поглотила меня, заставила посмотреть под другим углом на сексуальное разнообразие. Наше тело способно на более мощное удовольствие. Только осталось найти того, кто сможет помочь раскрыться этому потенциалу. Когда я стала танцевать в комнате для Дубровского – поняла, с ним мне удастся добиться этой цели. А теперь мои планы рухнут, потому что он станет мужем моей матери.

– Могла, Вер, и поступила! – воскликнула я, повысив немного голос. До сих пор мурашки по коже идут, стоит только вспомнить, что мама собралась замуж.

– Вика, это дурдом какой-то, – подруга покачала головой, осуждая мою мать. Потом посмотрела на меня задумчивым взглядом, как будто вспомнила о нашей вылазке в клуб, щелкает пальцами, коварно ухмыляясь. – Как, кстати, ты вечер провела?

Я только собралась отмахнуться от нее, но мои покрасневшие щеки выдали мгновенно, и Вера хохотнула.

– Что? – смутившись, спрашиваю. Она быстро пробежалась по мне взглядом, выискивая любой намёк, и словно я сама сдамся ей, да расскажу.

– Ну, – протягивает, хлопая указательным пальцем по своим губам, – тот мужчина, случайно не господин Дубровский?

Прям в яблочко. Пришлось кивнуть, в любом случае подруга бы догадалась. Вера соскочила с дивана, и стала расхаживать туда-сюда, чем только напугала. Я редко видела ее такой моментально взволнованной. Останавливается посередине комнаты и упирает руки в бока. Дышит слишком прерывисто, словно пробежала скорую дистанцию. Я сжала руки в крепкий замок на груди, ждала. Да что могло произойти, раз Вера встревожилась. И где-то на подсознательном уровне я поняла – это касается моего побега. Наверняка мужчина нажаловался администратору и смотрителям, тем более что они вовсе стали свидетелями. Черт возьми, теперь дорога в этот элитный клуб будет для меня закрыта.

– Значит, это ты та самая сабочка, сбежавшая от Дома, – с прищуром уставилась на меня, направляя на меня свой наманикюренным указательный пальчик. Я снова кивнула, будто язык проглотила. Вера суровая в делах, касаемых «темы», и когда я попросила ее приоткрыть завесу таинственности в этой культуре, девушка взяла с меня слово, что не посмею нарушать правила. Но я нарушила, и теперь мне не будет пощады. – Я, конечно, готова сейчас тебе надовать по жопе, и не в целях удовлетворения, но… – она замирает, и постепенно на ее лице вырисовывается улыбка. Широкая и светящаяся. Я даже растерялась маленько. – Просто в следующий раз постараяся своего Дома не оставлять со стояком в штанах. Бедный мужик, – вздохнула она, и снова села рядом со мной. Опустив голову мне на плечо, мечтательно продолжила: – Ты в курсе, что господин Дубровский довольно давно в «теме»? – выпрямляется и смотрит на меня, вновь хмурый взгляд, который сканирует насквозь.

– Нет, – честно отвечаю, – но, почему-то я чувствовала, что он не совсем обычный мужчина, – стыжусь своих слов, но подруга понимающие кивает головой.

– Сильный, – подтверждает мои мысли, – потому тебя привлек. Ясно теперь, от чего ты так краснеешь, Вик. Поверь, очень сложно найти подходящего, – она подчеркивает последнее слово, меняя на нем свою интонацию голоса – на более глубокий тон. – Мы с Шуриком долго притирались, – признается в своих промахах. – А сейчас я порой подумываю о 24/7.

– Что? – я опешила. Отношения Дом/сабмиссив 24/7 это редкое явление среди пар, но, зная Веру и ее мужа, после пяти лет безупречного брака, но со своими тараканами, конечно… Шокировано уставившись на подругу, я несколько раз пыталась проговорить свою мысль, но что-то меня останавливало.

– Мы давно это обсуждали, дорогуль, – щелкает мне по носу, ухмыляется. – Но все еще думаем. Это не так-то просто все время находиться под контролем. Секс – да, пожалуйста, но обычная жизнь – повседневная, я пока не могу этого принять. Но соблазн велик, – кивает, будто сама с собой соглашается.

– Вера, у меня нет слов, – развожу руками по сторонам, до сих пор находясь под впечатлением. – Доверие – основа таких отношений, ты сама мне об этом твердишь постоянно.

– Именно, Вик, доверие, и, если находится такой мужчина, – она прокашлялась, – готовый взять на себя власть над тобой не только за закрытыми дверями, но и за их пределами – это многого стоит.

Я задумалась. А насколько готов господин Дубровский, кроме того, что любит именно такое разнообразие. Вера заметила, что я резко ушла в себя, и, хлопнув руками мне по сложенным на коленях, крепко сжала, всматриваясь в глаза.

– Если то, что я слышала от других сабмиссив о Константине, то твоя губа не дура, – хохотнула, а потом снова посерьезнела. – Ты сбежала, Вик, от него в тот вечер, и не жди что получишь от него пощады. Мужчина подходил к информационной стойке и просил твои контакты.

Я ахнула, вскакивая. Твою мать! Я знала, что это закончится для меня плохо, и теперь мало мне лишиться ключа, так он узнает, что я – дочь его будущей жены. Черт возьми!!!

– Постой паниковать, – утешает Вера, и тоже встает. – Лина не давала о тебе никакой информации. Это правило. Только, если ты сама позволишь, детка.

Задрожав всем телом, умом понимала, что Вера права, и с правилами клуба я ознакомилась тщательно, но все равно чувствовала, что нарвалась по полной программе.

– Теперь мне закрыта дорога? – шепотом и со страхом в глазах спрашиваю у Веры, а та, улыбнувшись, покачала головой нет.

– Тебя исключили на пару недель из списка, но уже на следующей неделе ты сможешь снова посетить клуб. Ну, – она игриво усмехнулась, – штраф, конечно, в две неустойки ты себе обеспечила. – Она взяла меня за руку и повела на кухню. – Идем, выпьем чего-нибудь. И вообще, – Вера резко затормозила, – куда пропала моя воинственная подруга Виктория? – нахмурившись, посмотрела на меня, заставив рассмеяться.

– Я здесь, – отвечаю в шутливой форме, помахав рукой, – в своей скорлупе, которая на некоторое время решила не выпускать из своей клетки.

– Оно и видно, – подтрунила девушка. – Ты, давай, духом не падай, – предупреждает, – иначе я засомневаюсь в твоих качествах. А на счет твоей мамы, – Вера хмыкнула, – неудивительно, что баба глаз положила на такого мужика, но пусть не радуется рано, – коварно подмигивает, растягивая губы в улыбке, как у Чеширского кота.

Проведя пол вечера у Веры в гостях, я решила для себя, что вопреки маминой прихоти, должна узнать истинную причину ее скорого выхода замуж за него. Отец упоминал, что они с Дубровским начали свой совместный проект, но старался умалчивать о нем, и вообще, я редко слышала разговоры дома, которые касались работы. Папа был очень осторожен в этом деле, и боялся любого лишнего уха, но знала ли о его проекте моя мать? И, если все-таки знала, то какую цель преследует, ведь Константину вряд ли требуется повышение, или продвижение по ступеньке вверх. Он сам себе хозяин. Сам выстроил свою империю и теперь ею руководит.

***