Питался всухомятку и только обедал в офицерской столовой, в которой совершенно не было народа. Оно и понятно, теперь это стало дорого для офицерской получки. Кроме того, уже тогда начали появляться первые случаи задержки выплаты денежного довольствия офицерам и прапорщикам, пока они были не критические: на одну-две недели, но в условиях, когда люди живут без валютных накоплений, от получки до получки, эти задержки уже были чувствительными.

В первый свой выходной я решил заняться поиском квартиры. Меня предупредили, что уже через несколько дней мне будет предоставлено место в модуле. На майские праздники ко мне должна приехать Ольга.

Купил местную газету и нашёл там объявления о сдаче однокомнатной квартиры, расположенной недалеко от полка. Пошёл в телефон-автомат и позвонил. Договорились о встрече.

Квартира была на пятом этаже сталинского дома, окна во двор, очень чистая, со свежим косметическим ремонтом, мебелью, холодильником, телевизором и даже с посудой.

То, что я офицер, видимо, импонировало хозяйке квартиры, но мой возраст ей очень не нравился.

– Давайте так договоримся. В этой квартире вы проживаете один и никого сюда не приводите.

– Нет, этого я вам обещать не могу. Я снимаю квартиру и ухожу из общежития не для того, чтобы жить одному. Скоро ко мне из Калининграда приедет моя девушка. Родители тоже обещали проведать, соскучились.

– Хорошо, пусть девушка ваша живёт. Родители тоже, конечно, могут. Но вот других девушек и друзей сюда приводить не надо.

– Буду с вами честен. Вполне возможно, что иногда здесь будут ночевать и другие девушки, а не только моя невеста.

Хозяйка с беспокойным и недоумённым взглядом посмотрела на меня. Но, видимо, в этом городе, да ещё в такое тяжёлое время не так просто сдать квартиру. Она промолчала, а я продолжил:

– Обещаю, что здесь не будет никаких пьянок и гулянок. Я сам мало пьющий, не люблю. И друзей здесь не будет, ну разве что кто-то проездом заедет ко мне. Такое может быть. Не беспокойтесь.

В итоге договорились на триста долларов за год, деньги вперед. Взял с неё расписку в получении денег за год вперёд. На этом все формальности были улажены.

Поразился тому, как быстро мне удалось провернуть это дело, а я боялся к нему подступиться. Радости моей не было предела. Хорошо, что у меня есть эти самые доллары. Невольно вспомнил то нападение на грузин, где нам с Сергеем удалось захватить деньги. Я бы и сейчас повторил это с легкостью.

В комнате общежития оставил только часть формы, остальное быстро перевёз.

Потом поехал на рынок купить мясо, чтобы приготовить себе щи из свежей капусты и еще что-нибудь. Придётся учиться готовить что-то, кроме первого, ничего не поделаешь.

Первое что бросилось в глаза на рынке, это засилье гостей с Кавказа. Чувствовалось, что они здесь вовсе даже не гости, а самые настоящие хозяева жизни, ведут себя агрессивно и вызывающе. На меня нахлынул приступ ненависти. Вы же орали там, у себя: «Русские оккупанты», «Русские, убирайтесь» и так далее.

Что мы за народ такой? Ни гордости, ни высокомерия. Многие народы сразу бы показали, кто тут господин, а кто унтерменш. Я давно уже не интернационалист и даже напротив, а русский народ здесь, в доброй и такой родной Нижегородской области, ещё верит в эту дружбу народов.

Как из нашего народа выбить интернационализм? Коммунисты вбили людям эту мерзость в голову до такой степени, что мы даже у себя дома позволяем чужакам демонстрировать издевательство над нами. Долго находиться на рынке я не мог, поэтому быстро всё купил и уехал к себе.

Во мне всё клокотало, я не мог отойти от впитанной намертво на Кавказе межнационалочки. В голову лезли очень негуманные и крайне радикальные идеи, как русские должны избавиться от этих назойливых и неприятных гостей, которые на самом деле стали тут хозяевами. От этих тяжёлых мыслей удалось отвлечься только благодаря телевизору, который стало очень интересно смотреть.

Щи получились отличные, а с котлетами что-то не получилось, расползались и вообще вышли невкусными, но с пюре проскочили. На несколько дней еда была готова. Холодильник заполнен продуктами. Всё, что надо было, постирано и поглажено, можно было поездить по городу, познакомиться с ним и изучить.

Утро, понедельник, так называемый «командирский день».

Комбат уже перед подъёмом, на построении командиров батальонов, дивизионов и отдельных рот, получил от командира полка жёсткое внушение за то, что вчера вечером ответственный по полку «замполит» полка поймал наших бойцов пьяными. Но это ещё мелочь. При попытке навести порядок в батальоне, пьяные бойцы начали пререкаться и фактически вышли из повиновения. У нас ответственным по батальону был «замполит» батальона, который сам оказался сильно выпившим и пустил все на самотёк.

Быстро установили зачинщиков и участников этого безобразия. Конечно, среди них, кроме прочих, был Кучумов и ещё несколько человек, четверо с нашей роты. Но наказать никого мы никак не могли. После развода почти всех людей роты разобрали в различные команды, так что мне еле-еле удалось отстоять двух механиков-водителей для работы в парке.

– Будете разбираться с ними вечером, после ужина, – отрезал комбат.

Он вывел из строя всех участников безобразия. Коротко отругал. Кучумова предупредил, что если ещё раз поймает его на пьянке, то, несмотря ни на что, порвёт его водительские права и поставит на должность стрелка в одну из рот. Было видно, что Кучумов угрозы комбата воспринял всерьёз, но это ничего не решало, просто этот солдат боялся только комбата, а остальных, особенно командиров взводов, ни во что не ставил. И на этом всё.

Чего в таком случае ждать?

Понятно. Чтобы меня слушали, мне надо было завоевать собственный авторитет. Это была уже давно очень актуальная для меня задача. Если в парке при работе на технике, где я основном и пропадал, мне удавалось добиваться выполнения поставленных задач, то при выполнении функции старшего на других работах мне это удавалось с очень большим трудом. Проблема уже перезрела.

Осипов тоже негодовал и признался мне позже, когда перед обедом зашел в парк посмотреть, как продвигаются у меня дела:

– Ты знаешь, когда рота была развёрнутой, шла боевая подготовка. Да ещё какая! Стрельба, вождение, день-ночь, по кругу. Проверки и так далее. Было очень тяжело командовать, но легче, чем сейчас. Дисциплина была железная. Я ведь дважды роту делал отличной. Поверь, это очень тяжело, особенно там, за границей. А потом как получается? Сдали проверку, рота все умеет, любую задачу выполним на счёт раз, потом увольняем дембелей, приходит новое пополнение, обученность резко падает, и начинаешь всё сначала. Сейчас мне очень больно смотреть, в каком состоянии оказалась рота и батальон в целом. Командир полка предупредил, что, скорее всего, будет ещё хуже. Пополнения не будет. Возможно, в батальоне останутся одни офицеры. Поэтому сейчас надо сделать всё по максимуму, пока личный состав есть. Потом будем всё сами делать. Командир полка говорит, что в авиационных частях уже сами офицеры-лётчики в караулы часовыми ходят.

– Не может такого быть!

– Может. Теперь наша армия будет питаться только призывниками из России, а их очень мало. Откуда было больше всего солдат? Средняя Азия, Закавказье, украинцев много было. Теперь они там, у себя, будут служить. Да и в военкоматы никто не пойдёт. Демократия!

– А как так получилось, что замполит батальона допустил пьянку, когда он был сам ответственным?

– Замполит у нас мужик нормальный. Там, в ЦГВ, он был грозой солдат всего полка в своё время. Раньше у замполитов власть была огромная. Да ты и сам знаешь. Застал. Он ни одного офицера не сожрал, наоборот, прикрывал, где мог. В общем, повторю, нормальный мужик он был. А тут замполитов взяли и сделали помощниками. Понимаешь? Был замом, майор, на майорской должности, а стал помощником на капитанской. Ну, полномочия возьми ради интереса посмотри и сравни. Там КПСС была и всё такое, тоже попробуй покрутись, выполни всё, что от них требовали. А сейчас что? Понимаешь, пропало у них всякое желание, представь себя на его месте. А куда расти? Вот и доживают до пенсии, чтобы поскорее уйти.

– А я считаю, что в целом правильно, что политработников убрали. Просто надо было не так, не всех под одну гребёнку.

– А как?

– Правильно, что убрали всяких там секретарей парткомов и комитетов ВЛКСМ, пропагандистов и прочих. В танковом батальоне, артиллерийском и зенитном дивизионе замполиты не нужны, там людей мало по сравнению с пехотой, с ними может сам замполит полка справиться, а вот в мотострелковом батальоне нужен замполит и в мотострелковых ротах тоже. Именно заместитель, только, конечно, не по политической части, а по работе с личным составом или ещё как-нибудь их там назвать. Помощники не нужны. Нужны замы с правами, и чтобы отвечали. А с помощника какой спрос?

Осипов посмотрел на меня внимательно и ответил:

– А, пожалуй, ты прав. В разведроте тоже нужен.

– И в роте материального обеспечения, и в ремроте. Эти роты большие и сложные.

– Согласен.

– У нас-то в роте почему эта должность вакантная?

– Говорят, что увольняются они все. Все высшие военно-политические училища будут или расформированы, или выпускать будут командиров, станут командными, база там хорошая. А потом кто хочет в пехоту? Все ищут места потеплее, естественно. Сам знаешь.

– Что с нашими уродами-алкашами делать будем?

– Не знаю. Пока не знаю. На гауптвахту не посадишь, и так народа нет. Что остаётся? Замечание? Выговор, строгий выговор? То есть остаётся одна мера – дать им трандюлей, а потом побеседую по душам. За мной не заржавеет.

Осипов ушёл, и я остался переваривать наш разговор. А что бы сделал Новиков на месте Осипова? То же самое. Абсолютно то же самое, никаких сомнений. Мне не хотелось так поступать, но выхода я не видел.

Постепенно от тяжёлых мыслей отвлекла техника. Та машина, которую мы не могли завести и копались с ней уже не один день, завелась, что вызвало у меня большую радость. Наконец! Через пару минут завелась и одна из САУ артдивизиона. Я уже познакомился с командиром одной из батарей и командиром взвода, которые тоже мучились не один день над одной из своих самоходок. Мимо меня на заправку прополз танк Т-80 БВ, оглушив звуком своего газотурбинного двигателя.

Подумал о другом. Какая же мощь был наш полк, когда стоял там, в Чехии, недалеко от границы со странами НАТО. 94 вот таких Т-80 БВ чего стоят! Плюс к этому 18 САУ, да не простых, САУ «Акация», 152-мм гаубицы. Обычно в танковых и мотострелковых полках САУ «Гвоздика», 122-мм гаубицы, а у нас в полку «Акация», которая может стрелять спецбоеприпасом (ядерным проще говоря). В Гяндже даже в артиллерийском полку дивизии такого калибра не было, из ствольной артиллерии только буксируемые гаубицы Д-30, а тут в танковом полку «Акации». Наш батальон тоже силища огромная: более сорока БМП, девять миномётов, шесть АГС-17 и много чего ещё.

В это время засобирались на обед зенитчики. «Тунгуски» одной из батарей зенитного дивизиона начали опускать свои антенны, командир этой батареи тут же поддал пинка за что-то зазевавшемуся солдату, видимо, за соблюдение «мер безопасности». Это выглядело особенно смешно: на фоне новейшей и современнейшей техники старые и надежные методы управления личным составом. И главное, никто не обиделся. Солдат знает, что получил за дело и не хочет бесед всяких. И командиру батареи хорошо, он наверняка тоже не имеет никакого желания читать нотации подчинённым, да и некогда. Дело надо делать.

Эти «Тунгуски» – совсем новая техника, поговаривают, что кроме самого командира батареи и одного молодого лейтенанта её больше никто в зенитном дивизионе не знает.

Все офицеры в разговорах между собой были едины во мнении, что не надо было выводить все войска из стран Центральной и Восточной Европы. Надо было оставить в каждой стране хотя бы по одной танковой или мотострелковой дивизии и летчиков какое-то количество, конечно. Понятно, что там было огромное количество войск, избыточное, и стране тяжело было бы это содержать, но выводить полностью – это было большой ошибкой.