Олень обещал похлопотать и оставил бойкому машинисту свои координаты.

До гостиницы Копыткин доплёлся уже из последних сил. Он мечтал принять душ и улечься в чистую прохладную постель, установив на кондиционере комфортную температуру… Но не успел даже переодеться, как в номер без стука влетела встревоженная индри.

– Господин, вы живы? Вы куда подевались? Мы тут чуть с ума не сошли. Весь город обшарили! Признавайтесь немедленно, чем вы занимались, а главное где и с кем? – причитала Абойя. Она даже пощупала Копыткина за ногу, а потом зачем-то приложила ладонь ко лбу.

– Наш-ш-шлась пропажа. Наш-ш-ш неугомонный председатель, – в тон ей зашипела Кра-сивая.

Олень и не заметил, когда она вползла.

– Где же вы загуляли, председатель? – продолжила допрос гадюка.

Напор был таким мощным, что олень в первую минуту даже растерялся:

– Извините. Я нарушил данное вам слово. Я ездил в саванну и немножко там заблудился. К великому счастью, набрёл на железную дорогу. Машинист довёз. Ещё он рассказал про удивительный город в пустыне, который называется Кошачий глаз. Можно организовать туда экскурсию?

– Никогда про такой не слышала, – пожала плечами Абойя. – А вы, госпожа?

– Честное слово, Копыткин, вы ведёте себя как маленький ребёнок. Доверяете первому встречному. А варан – просто бессовестный лгун, – злобно прошипела гадюка. – Он, видимо, решил подзаработать на богатеньком туристе. Завезти простачка в самое глухое место, ограбить и сбросить в штольню. И никому в голову не придёт там искать беднягу, потому что добыча Кошачьего глаза прекращена добрый десяток лет назад.

– Зачем же туда каждый день целый поезд ходит? – удивился столь сильной вспышке злобы олень.

– Я не знаю, куда ходит поезд, – отрезала гадюка. – А вы, любезный, знаете это только со слов какого-то пройдохи. Если и дальше так пойдёт, мне придётся выставить под вашим номером охранников. Надеюсь, вы завтра утром не сбежите?

– Я никуда не собирался, – пробормотал олень. – Хватит с меня приключений.

– Очень на это надеюсь, – холодно сказала Красивая. – Самым разумным будет посвятить завтраш-ш-шний день отдыху. Потому что открытие конкурса уже послезавтра. Мне бы очень не хотелось, чтобы вы меня подвели. Я ясно выразилась?

– Ясно, куда яснее, – кивнул олень. – Можете не беспокоиться, я вас не подведу.

Куда дели Шишкину?

Издали отель передержки, расположившийся на высоком холме, окружённом густыми зарослями мангровых деревьев^[10], выглядел вполне мило, даже романтично. Но стоит подойти ближе – и здание становится куда менее симпатичным. Решётками на окнах, высокой стеной ограды, внутрь которой можно попасть только по перекидному мосту, сооружение напоминало то ли всегда готовый к осаде средневековый замок, то ли тюрьму.

Автомобиль Зубери вихрем промчался к отелю. Ворота захлопнулись, а мост, к великому разочарованию фанатов, поднялся.

Министр вышел из машины и, словно не заметив протянутой для пожатия мощной лапы директора заведения леопарда Агу, резко спросил:

– Где они?

– Здесь, – сказал леопард, пытаясь выглядеть как можно достойней.

Агу был зверем благородных кровей и никогда не лебезил перед вышестоящими животными. До сегодняшнего дня он понятия не имел, что держит взаперти родственницу одной из важнейших персон государства. Барсучиха и белка проходили по списку лиц, пытающихся под видом туристов незаконно проникнуть на территорию Красных песков. Ещё пару часов назад Агу готовился подписать приказ об их депортации на родину, но тут позвонила Лезеди. По её чересчур официальному тону леопард понял, что нужно готовиться к неприятностям, и постарался максимально смягчить удар.

Он лично отправился к барсучихе и белке. Поднимаясь по лестнице, Агу услышал подозрительный шум и грохот, доносившийся с верхних этажей. На третьем этаже он убедился, что в двери барабанят здесь, причём изнутри. И не просто барабанят, а нахально пинают ногами и царапают когтями. Агу отпер двери. Они распахнулись с такой стремительностью, что леопард едва успел отскочить в сторону. Из полутёмного коридора на площадку вылетела зарёванная барсучиха.

«Только бы она не оказалась тётушкой нашего Зубери…» – невольно подумал директор.

Но это оказалась Брошка. Причём настроенная весьма решительно и враждебно.

– Где она? Куда вы её дели?! – накинулась барсучиха на Агу.

От неожиданности тот отпрянул, а барсучиха, проскочив мимо, понеслась по лестнице, громко голося:

– Шишкина! Шишкина! Отзовись! Я здесь! Я уже бегу, спешу, несусь к тебе на помощь! Шишкина, не молчи! Шишкина, отзовись немедленно!

Шишкина, однако, не отзывалась.

Зато заволновались охранники. Несколько гиен окружили беглянку плотным кольцом, из которого неугомонная барсучиха продолжала звать подругу.

– Кидается, – пожаловался старший охранник подоспевшему директору. – Укусить норовит. Может она того, бешеная?

– Шишкина! – продолжала между тем вопить Брошка. – Подруженька моя драгоценная! Куда тебя эти ироды увели, куда спрятали? Но ничего, ничего… Вот приедет Зубенька, он во всём разберётся! Будете знать, как невинных зверей в тюрьму сажать!

Она так разволновалась, что сорвала голос. Но и сипя продолжала звать подругу.

«А ведь она права, – вдруг подумал Агу. – Всем известен крутой нрав министра Зубери…»

Стараясь ничем не выдать волнения, он спросил охранников:

– А где, в самом деле, её подруга, эта самая Шишкина? Кто и зачем её от этой психопатки забрал?

Охранники переглянулись. Зато притихшая было Брошка так и вскинулась:

– Это я?! Я, по-вашему, психопатка? Да как у тебя только язык мерзкий повернулся такое произнести?! Ты, кошак пятнистый, думаешь, если погоны нацепил, то и честных зверей обзывать можешь? Сам, небось, вчера с баобаба рухнул и носом ушибся! Отвечайте, куцехвостые, куда Шишкину дели?!

– Ну! – рыкнул, глядя на своих сотрудников, вконец обозлившийся леопард.

Гиены растерянно переглядывались и один за другим пожимали плечами. Наконец старший охранник промямлил:

– Никто эту самую Шишкину не забирал. Мы не знаем, куда она делась…

– Воды! – хрипло просипела несчастная Брошка и осела на пол.

Гиены помогли ей подняться и осторожно довели до кожаного дивана. Один из охранников протянул барсучихе стакан воды и внушительных размеров носовой платок.

Брошка рыдала. Директор, зверея от непонятной ситуации, гневно рычал. Гиены в мыле носились по этажам, заглядывая в каждый угол, под каждую кровать, распахивали шкафы, тумбочки, даже несколько матрасов ухитрились вспороть. На кухне шеф-повар и поварята перевернули все котлы, кастрюли, банки, бочонки, сковородки и ковшики, пытаясь отыскать белку…

В результате в одном из матрасов обнаружили припрятанные сухофрукты в шоколаде. В тумбочке нашли подборку номеров журнала «Золотой самец». А из-под кровати грустной макаки выгребли целую гору банановых шкурок. Ещё из углов вымели кучу фантиков, наклеек, свалявшейся в комки шерсти и несколько непарных носков. Шишкиной нигде не было.

– Может, она из окна выскочила? – уныло предположил кто-то.

– Не смешно, – обозлился старший охранник. – Решётки у нас частые, к тому же сеткой от мух и прочей нечисти затянуты.

– Вот-вот, ни муха, ни комар не пролетит, не то что белка, – сказал, почёсывая в затылке, охранник ворот черепаха Бомани. – Готов поклясться, что мимо меня белка не пробегала.

– Зубери поклянёшься, – злобно рыкнул Агу. – Ума не приложу, куда эта рыжая поскакушка делась. Не в воздухе же растворилась!

– А вы, господин, у той, что ревёт без перерыва, спросите, когда она видела её последний раз, – глубокомысленно изрёк Бомани.

– А что, прекрасная идея, – поддержал его старший охранник. – Вдруг утром что-то неординарное случилось.

Брошка уже перестала рыдать и биться, но, ещё вздрагивая и всхлипывая, сказала:

– Утром Шишкину, как только она попробовала ваш отвратительный завтрак, начало тошнить. Она запрыгнула на подоконник, чтобы вдохнуть хоть немного свежего воздуха. И оттуда как закричит: «Я вижу его! Я его вижу! Значит, он получил моё послание. Значит, он пришёл на помощь! Значит, мы спасены!»

И давай скакать по комнате, как будто ей горького перца лизнуть дали.

Я у неё спрашиваю, кто такой этот он и как он собирается нас спасать, а главное зачем, если есть Зубенька, который о нас позаботится лучше всякого неизвестного зверя. Только Шишкина как помешалась. Смеётся и твердит одно и то же. Потом за ней ваш полицай пришёл и увёл, обругав за то, что она дисциплину нарушает. А какая дисциплина? У нас в коридоре целыми днями кто-нибудь орёт. И никого за это не арестовывают.

– Как он выглядел, этот полицай, описать сможете? – заикаясь от волнения, спросил начальник охраны.

Брошка пожала плечами:

– Чёрный такой. Нос длинный из-под фуражки торчит. Крылья, должно быть, широкие, но он их плотно к бокам прижимал.

– Но у нас нет такого охранника, – изумлённо сказал Агу. – Вы ничего не путаете?

Брошка собиралась ответить, когда с улицы донёсся крик Бомани:

– Сюда! Идите скорей сюда! Смотрите, что я нашёл!

Бомани держал в лапах скомканную форму охранника.

– Это же костюм Боваддина, – узнал начальник охраны. – Он вчера вымазался сажей, помогая повару переставлять котлы. По моему приказу он выстирал одежду и повесил сушиться на заднем дворе.

– Кажется, в отель пробрался преступник, – мрачно сказал Бомани. – Поднимайте всех по тревоге.

– Поздно, – сказал Агу. – К мосту приближается машина Зубери. Я узнаю её из миллиона. Только не пойму, кто мчится за ней следом…

– Кажется, журналисты, – проревел начальник охраны. – И когда только пронюхать успели?!

– Не пускать! Не пускать сюда никаких журналистов! – заревел Агу. – Никаких интервью. Вообще никому ни слова. Иначе уволю. Всех!

– Зубенька! – Барсучиха, словно пуля, впечаталась в широкую грудь министра, стоило ему выйти из автомобиля. – Я знала, я верила, что ты придёшь!

– Ты в порядке, тётушка? – осторожно пытаясь отлепить от себя увесистое тело Брошки, спросил медоед.

– Я-то да, – с новой силой запричитала барсучиха. – Шишкина исчезла! Без следа пропала рыженькая наша!

– Как пропала? Опять белка пропала?! – Зубери обвёл собравшихся изумлённым взглядом. – Мистика! Как такое вообще могло случиться?

– Случиться не могло, – твёрдо ответил Агу, – ни в коем случае не могло. Но… случилось…

– Значит, это правда? – оскалившись, допытывался Зубери.

Все стояли, потупив взгляды.

– Тогда начнём по порядку, – сказал министр. – Какие есть версии? Клянусь, что не покину это здание, даже если его придётся разобрать по кирпичику, пока не узнаю, куда дели Шишкину!

Немного глупости и много любопытства

После неприятного разговора Копыткин, забыв поужинать, свалился в кровать и забылся крепким сном. Обычно очень чуткий во сне, он только один раз пошевелился, когда за дверью кто-то явственно произнёс его имя…

Проснулся председатель от голода. Сначала он не мог понять, почему у него так сильно сосёт под ложечкой и урчит в животе. Потом вспомнил, что вчера весь день ничего не ел и не пил, кроме древесины баобаба.

Олень взял с тумбочки телефон. Пять утра. Так рано ресторан вряд ли готов накормить постояльцев завтраком. Копыткин прошествовал к холодильнику. Его содержимое идеально подходило льву, леопарду, гиене или крокодилу, но для травоядного оленя там не нашлось ничего подходящего. Колбаса, окорок, сосиски, бифштексы…