– Не в климате дело, Шура, а в том, как этот климат влияет на наш с вами метаболизм. Я в «паутине» как-то статейку научную почитал на эту тему, так вот, там русским по белому специалисты авторитетно заявляли: на югах у всех метаболизм выше и воздух свежее, следовательно, алкоголь быстрее организмом расщепляется, вот чума не так и давит. Еще про качество алкоголя что-то там упоминали, но я этот фактор в расчет не принимаю: вся водка с коньяком, вином и пивом, что мы в Монако и в Москве регулярно употребляем, реально высочайшей очистки.

– Твоя правда. – Александр шарился в холодильнике. – Еще я всякую сивуху не жрал…

Коля же решил продолжить вываливать на нас «научно доказанные» факты о злоупотреблении алкоголем, а я мысленно радовался, что про вчерашнее «мероприятие» братья решили пока не вспоминать.

– Еще в той статейке речь была про смешивание различных алкогольных напитков, мол, это все враки насчет допустимости повышения градуса – главное, заявлялось, употреблять в меру и с как можно большим перерывом между потреблением очередных доз, а так… – Он тяжело вздохнул. – Тут я искренне усомнился не только в теоретической подкованности авторов статьи, но и в их практической подготовке. Ладно, общеизвестные коктейли из водки с пивом и водки с шампанским, но вот текила с шампанским…

Николая аж передернуло, вслед за ним передернуло и успевшего вернуться на диван Александра. Последний и попытался передать мне свои ощущения:

– Леха, – морщился он, – текила с шампанским – это мрак и тихий ужас! Мало того что мы смутно помнили, как домой после стриптизника добрались, так еще и все выходные оба в полукоматозном состоянии провалялись! Даже опохмел не сильно помог! Старшие родичи для нас реально чуть бригаду скорой не вызвали! Больше мы эту хрень из агавы не пьем, не русский это напиток…

Пока братья делились друг с другом грустными воспоминаниями, я мысленно прикинул, что тут Александр абсолютно прав: хоть Романовых и можно было назвать русскими лишь условно, но мексиканцев, на территории которых и произрастала эта самая агава, среди правящего рода Российской империи точно не было. Следовательно, не было у Романовых и соответствующей культуры, и опыта употребления, передаваемого потомкам на генном уровне. В отличие от тех же самых водки, коньяка, вина и пива. Одним словом, текила – это реально экзотическая отрава, пить которую можно было с большой опаской, так что…

Еще примерно через полчаса повеселевшие братья допили все пиво и, не найдя в холодильнике ничего, кроме водки, решили перейти на «настоящий русский продукт», а не это вот все…

– Леха, – конкретно захмелевший на старые дрожжи Александр мне подмигнул, – а ты с нами намахнешь?

Я лишь усмехнулся:

– У меня похмелья не было, так что… – И развел руками.

– Хоть чуть-чуть! Чисто для компании!

– Если только для компании, – согласился я.

Тут возбудился Николай:

– А где закуску возьмем? Без закуски я водку пить не могу. Это претит всему моему мировоззрению!

– Все решу, – заверил я братьев. – На камбузе должны были остаться продукты после вчерашнего банкета. Ждите, скоро вернусь. Без меня не начинайте. А пока иллюминаторы задрайте, вроде проветрилось. И не вздумайте шуметь – люди спят!

Покинув каюту, за первым же поворотом нарвался на первый выставленный пост:

– Господин капитан второго ранга, – обратился я к вырванному из дремы морскому особисту, – вы за нами следите?

– Как можно, ваше императорское высочество?! – вытянулся он. – Выполняю приказ его превосходительства адмирала Варушкина по обеспечению безопасности высочайших особ.

– Ясно, – вздохнул я. – И обращайтесь, пожалуйста, ко мне «Алексей Александрович».

– Так точно, Алексей Александрович! – не особо и громко произнес он, кивая.

– Отлично! А могу ли я вас освободить от почетной обязанности по охране особо важных персон?

– Никак нет, Алексей Александрович! При всем уважении, на судне адмирал Варушкин является первым после Бога, так что его приказы не в силах отменить даже вы.

Данную тираду морской особист произнес с такой гордостью, что я даже почувствовал некоторую зависть к нашим морякам и их неписанным правилам с традициями, так что лезть в бутылку не стал:

– А если я вам прикажу выполнять приказ с использованием стула или кресла? Это не будет идти в разрез с виденьем подобных приказов адмиралом?

«Молчи-молчи» задумался не больше чем на пару секунд, а потом выдал:

– Устав предусматривает обязанность командира заботиться о своих бойцах, а это можно отнести именно к таким случаям. Намек понял, Алексей Александрович, – кивнул он. – Спасибо за заботу.

– Не за что… – отмахнулся я. – И можете переместиться поближе к мастер-каюте, а то на стуле можете заскучать… задремать… потерять бдительность. А тут первый после Бога с обходом…

– Как можно, Алексей Александрович!.. – вновь выпрямился возмущенный особист, еще пару минут назад вовсю клевавший носом. – У нас это никак не возможно, потому что не может быть!

– Вот и я говорю, что рядом с каютой вам будет гораздо удобней. Кресло я вам вынесу, ожидайте.

На камбузе, помимо двух дежурных «матросов», меня ожидал Ванюша Кузьмин.

– Господа офицеры, – протянул скромно сидевший в уголке камбуза с чашкой в руках колдун, – вы не могли бы оставить нас с его императорским высочеством?

– Секундочку, господа офицеры, – остановил я направившихся на выход моряков. – У вас там в районе мастер-каюты коллега службу несет, не могли бы вы его кофе напоить? С запасом… И меня, если вас не затруднит.

Через пять минут по камбузу разнесся запах свежесваренного кофе, и часть бодрящего напитка досталась и мне. Ванюша от кофе отказался, ссылаясь на и так расшатанные государевой службой нервы.

– Как там дела, царевич? – Кузьмин отхлебнул клюквенный морс, когда мы остались одни. – Судя по моим впечатлениям, братья твои в полном адеквате?

– В нем, – кивнул я. – Про казнь молчат, обсуждают левые дела.

– Не обманывайся, царевич, – поморщил брови колдун. – За бравадой они могут скрывать свои истинные чувства, хотя… Не чую я у подростков скрытой психологической травмы, даже на фоне алкогольной абстиненции. А это, скажу я тебе, очень хороший признак. Сам-то как?

– Нормально, – поморщился я. – Неужели не видно?

Кузьмин хмыкнул, отставил чашку и нахмурился:

– Вот и именно, царевич, что я тебя не вижу! Ты для меня, если выражаться языком снайперов, в слепой зоне. Вот и волнуюсь потихоньку.

Я лишь отмахнулся:

– Как Прохор?

– Спит Олегыч, у него дежурство в четыре начинается.

– Может, не будить его, да и ты бы спать ложился? Братьев я беру на себя, пить особо не собираюсь, так что все будет в порядке.

– Ой ли?! – ухмыльнулся колдун. – А не много ли ты на себя берешь?

– В смысле? – не понял я.

– Думаешь, ситуацию полностью контролируешь? А если повнимательнее присмотреться?

Темп…

Чуйка молчит… Но показывает, что вокруг марины «течет иная жизнь», никак не связанная с непосредственной опасностью. И жизнь эта вполне романтическая.

Анализ обликов, вовлеченных в этот самый романтизм…

– Ваня, – я вынырнул из темпа, – и на что ты намекаешь? Меня дела наших дворцовых и девиц из морского спецназа не касаются.

– Ошибаешься, царевич. – Кузьмин вновь взял кружку. – Тебя касается все, что происходит вокруг, в том числе и с твоей охраной! А если под видом романтической встречи идет заход на покушение? А если вражеские спецслужбы пакость какую удумали? А если?.. И опять «если»?.. Короче, одни проклятые «если», которых у тебя быть не должно! И ты, при твоих-то способностях, этот простейший экзамен не сдал. – Колдун вздохнул: – Твои каждодневные стандартные действия на подобные случаи?

Я вздохнул в ответ и поморщился:

– Ваня, а тебя не достало каждый раз засаду искать? Не утомило?

– Утомило, – кивнул он. – Но именно потому, что я постоянно ищу засаду, твой покорный слуга до сих пор жив. И тебе, царевич, если хочешь детей понянчить, данную практику необходимо взять за основу. Тем более в твоей ситуации с ватиканскими колдунами. Сначала собственную охрану полностью берешь на контроль, а потом, с приобретением привычки, и всех окружающих.

– Я же с ума сойду! – не выдержал я. – Да и чуйка подскажет, когда есть угроза!

– На чуйку надейся, а сам не плошай!

– Ваня, что случилось? Ты чего такой… злой?

– Да меня реально ватиканские колдуны напрягают! – Он вскочил. – Царевич, у меня тут одна идейка появилась, и она тебе точно понравится! Пойдем-ка на свежий воздух, а то атмосфера камбуза мне не особо нравится… – Кузьмин сделал характерное круговое движение рукой, а потом дотронулся пальцем до уха.

Я кивнул:

– Пойдем, но ненадолго, а то меня братья с закуской ждут.

– Мы мигом обернемся.

Ванюшина идейка была проста, как лом: он достает фотографии всех более или менее важных и заметных священников Ватикана, я их проверяю на принадлежность к колдунскому сословию и в случае подтверждения этой принадлежности тут же, не отходя от кассы, наглухо валю.

– Ваня, – я улыбался, – отвечу тебе примерной цитатой из одного очень неплохого фильма: «План надежный, как швейцарские часы!» Но…

– Что за «но», царевич? – напрягся Кузьмин. – Чего тебе не нравится?

– А точное подтверждение вины облика? Степень его участия в направленных против нас акциях? – перечислял я. – Да много еще чего. Короче, я не готов брать грех на душу и валить людей только за то, что они колдуны. – И, не дав Ванюше меня перебить, продолжил: – Есть другой вариант, кровожадный ты наш.

– Внимательно.

– Делаем все то же самое, но не валим наглухо, а начинаем этих самых колдунов напрягать по схеме, которую мы использовали с Тагильцевым, Бирюковым и контролером. Вдруг кто-то себя как-то и проявит.

– Согласен! – Довольный Ванюша потер руки. – Старшим Романовым ничего пока докладывать не будем, а завтра или послезавтра на свежую голову накидаем еще вариантов – вдруг чего вумного и надумаем. Я фотками католических обликов занимаюсь?

– Безусловно. И ты это, Ваня, – я улыбался, – отличную идею подал!

– Рад стараться, твое императорское высочество!

Настроение Кузьмина поднялось настолько, что по возвращении на камбуз колдун лично решил заняться закуской для нас с братьями:

– Я как знал и для вас семгу с маринованным луком на закусь припас, сейчас на большое блюдо красиво выложу. Царевич, не путайся под ногами! Лучше пока вилки с ножами вон там достань и морса клюквенного из холодильника в большой графин налей. Хлеба не забудь, моряки вкусный пекут, и сало подкопченное у них отличное! Перца болгарского с помидорами и огурчиками малосольными я сам нарежу, Коля с Сашей любят. И свежую зелень, царевич, не забудь, чтобы стол украсить…

Помочь донести все эти разносолы до каюты попросили моряков и получили от заждавшихся братьев законные слова благодарности.

После ухода Кузьмина, отправившегося спать, я рассказал Коле с Сашей про мои звонки нашим сестрам и Алексии, а потом про разговор с князем Пожарским и те сообщения, которые ему присылали друзья и знакомые.

– У нас аналогичная история, – хмыкали братья, и мне нравился их настрой. – Родители тоже нас хвалили и передавали приветы от родичей и друзей. А вообще, Лешка, – добавил Николай, – после Афганистана все произошедшее воспринимается не так остро, как мы думали. Привыкаем, наверное…

Я поморщился:

– К такому привыкнуть невозможно, хотя… Скорее всего, взрослеем… Выпьем?

– Выпьем. И надо не забыть утром родителям позвонить, а то мы еще вечером это должны были сделать, но закрутились…

В районе пяти часов утра к нам с братьями присоединился «заступивший на вахту» Прохор. Довольно-таки бодрый воспитатель внес некоторое оживление в размеренный процесс опохмеления, и к половине седьмого утра Коля с Сашей ударными темпами были опять невменько. Я, пивший в меру и чисто для поддержания братьев, был тоже весьма нарядным, но с окружающей действительностью находился в относительной гармонии.