– Ага, – буркнул Коля, – немцы с англичанами и испанцами первые вертели всю эту неприкосновенность на одном месте, когда на Ибице ту дичь в отношении нас устроили. – И под осуждающим взглядом императрицы Николай опустил глаза. – Извини, бабушка, не сдержался…

Мария Федоровна вздохнула:

– Я лично во дворце Гримальди нашла в себе силы сдержаться от несправедливости применения в отношении нас подобных двойных стандартов, а вот ваш дед утерпеть не сумел, и Вильгельм с Георгом тоже попали под раздачу, причем свои пять копеек немцам с британцами под шумок раздали и Гримальди с Бурбонами… Ругань могла длиться еще долго, дошло уже до неконтролируемых выплесков стихий и вообще было непонятно, чем это все закончится, но тут многоопытный Людовик очень удачно перевел стрелки на «виновника торжества», Сигизмунда, и общим решением королей и императоров полякам было поставлено на вид за их абсолютно неприемлемое поведение, негативно влияющее на и так сложную международную обстановку. – Мария Федоровна оглядела нас довольным взглядом и озвучила свое виденье ситуации: – Вот так вот, внучки, и делается порой большая политика! Ваш дед на ровном месте сначала спровоцировал своих царственных братьев на обсуждение по второму кругу уже давно решенных вопросов, в которых прямо прослеживалась их вина, а потом руками тех же немцев, англичан и французов порешал вопрос с поляками. Красиво?

– Красиво… – кивнули мы с Колей, признавая «коварство» императора.

А вот Александра аргументы бабули не устроили:

– Понятно, что дед красавец, но почему он тогда после столь виртуозно проведенных переговоров на яхту злой пришел? Тут радоваться надо, а он…

Императрица тяжело вздохнула:

– Шура, ты с похмелья точно туго соображаешь! Деду на переговорах надо было по-настоящему разозлиться, чтобы все прошло, как он задумал, вот его и понесло в очередной раз. Что непонятного-то?

– Да понял я… – Шура пожал плечами. – Полное погружение в образ сатрапа, все дела… Хотя деду и погружаться-то не надо…

– Александр!..

Когда мы уже все вместе со старшими Романовыми расположились на носу яхты, мой родитель стал посвящать нас с Колей, Сашей, Прохором и Ваней в текущую «оперативную» обстановку.

– Перевод вчерашней статьи из польской газетенки перепечатали мелкие издания практически всех стран Европы, Азии и Америки. Понятно, что крупные издательства этих стран связываться с подобной чернухой не пожелали, но тем не менее я уверен, – отец усмехнулся, – до требуемой целевой аудитории поляки за нас основную мысль донесли. Кроме того, по нашей просьбе Шереметьевы тоже опубликовали перевод статьи во всех отечественных СМИ под соусом «злобный оскал русофобии». Эффект, как говорится, не заставил себя долго ждать – с самого утра в отечественной прессе идет активный накат на Польшу, тему русофобии обсуждают в программах новостей и на дневных ток-шоу, около польского посольства в Москве полиция еле сдерживает натиск протестующих, и та же полиция в приграничных с Польшей городах уже успела предотвратить целых четыре попытки погромов отдельных польских общин. Короче, молодые люди, – родитель опять усмехнулся, – работа по консолидации российского общества перед лицом внешнего врага проходит очень успешно.

Я поморщился:

– Отец, такой внешний враг, как Польша, даст лишь временный эффект по консолидации – уж слишком мелки пшеки для настоящей страшилки. Что дальше делать будем?

– Во-о-от! – протянул он и поднял указующий перст. – Правильный вопрос, сынок, на который наши с тобой будущие подданные уже сами начали отвечать! – Родитель горделиво выпрямил спину и пафосно продолжил: – За последние несколько месяцев на небосклоне российской политики необычайно ярко засверкала новая звезда – великий князь Алексей Александрович, будущий император Российской империи…

Я покривился:

– Отец, а можно без пафоса?

– Можно, – хохотнул он, а вслед за ним ухмыльнулись и братья с Прохором и Ваней. – Короче, сынок, ты сейчас в империи самая популярная фигура, популярнее даже твоего царственного деда, рейтинги которого всегда находились на очень высоком уровне. Так вот, ты популярен во всех слоях нашего общества: и среди простого люда, и среди знати, и в армии со спецслужбами. Твои… публичные акции, ставшие достоянием общественности, однозначно характеризуют тебя не только как смелого и справедливого молодого человека, ярого приверженца традиционных ценностей, близкого по духу простым людям, но и как того, кто живота не пожалеет ради спасения Родины, своих родичей, друзей и будущих подданных… А тут еще Святослав перед казнью удачно подсуетился, чтобы вы втроем после казни прощения у Господа за содеянное через него просили. И это, казалось бы, простое действие, сынок, резко повысило популярность среди наших многоконфессиональных верующих не только самого патриарха, но и вашу с Колей и Сашей. – Родитель отпил из стакана минеральной воды и продолжил: – Именно благодаря вам, молодые люди, Романовы продолжили оставаться одной из самых важных скреп, гарантирующей народу Российской империи дальнейшую благополучную жизнь, развитие, безопасность, стабильность и уверенность в завтрашнем дне. Тебе нужны доказательства? Их есть у меня…

Перечисление «доказательств» заняло достаточно продолжительный период времени и сопровождалось не только постоянным цитированием отдельных выдержек из восторженных статей отечественных СМИ, касающихся грандиозных масштабов личности великого князя Алексея Александровича, его братьев и всех Романовых, вместе взятых, но и показом видеороликов, освещающих некоторые события в Москве и не только. Если к восторженным статьям шереметьевских акул пера я был готов, как и к тому, что у ограды нашего МИДа в память о погибших дипломатах опять все будет в цветах, то вот к тому, что толпы простых людей понесут цветы не только к Кремлю, но и к моему особняку – точно нет!

Родитель, наблюдавший за нашей с братьями реакцией, удовлетворенно хмыкнул:

– Вот она, народная любовь! И это еще не все, молодые люди! По всей империи народ находит время прямо посреди рабочего дня забежать в церкви и поставить свечки за здравие государя с государыней, цесаревича и молодых великих князей! Чем вам не консолидация общества вокруг правящего рода?

Пока мы с Колей и Сашей сидели и обалдевали от масштабов консолидации, свое мнение решил высказать скалящийся Кузьмин:

– Да, господа курсанты, попали вы… Как вам теперь бл@дей в особняк таскать без циничного попрания традиционных семейных ценностей, ума не приложу! Да и элементарное посещение вами стриптизников теперь под большим вопросом: патриархальное общество не поймет… Что делать собираетесь?

Братья нахмурились, а Саша спустя непродолжительное время протянул:

– Беда… А я так хотел перед свадебкой оторваться… Видимо, не судьба!

Николай на это только тяжело вздохнул и с надеждой посмотрел на моего отца:

– Дядька Шура, ведь можно будет что-нибудь придумать?

– А что тут придумаешь, Коляшка? – пожал плечами тот. – Разве что проверенных боевых подруг под покровом ночи в особняк к вам доставлять. Есть такие на примете?

– Найдем!

Пока между братьями и их не только любящим, но и понимающим дядей шел самый настоящий торг, касающийся организации регулярного ночного досуга двух находящихся в увольнении курсантов, я вспомнил про свой вчерашний разговор с сестрами, пересел к царственной бабуле и передал ей просьбу Елизаветы насчет посещения малой цирка.

– Вот же паршивка! – делано завозмущалась старушка. – Уже прочухала, через кого именно свои вопросы проще решать! Не через отца с дядей, не через деда, не через сестер, а через любимого старшего брата, способного оказывать влияние на строгую бабушку! Смотри, внучок, сам не заметишь, как твои сестры на шею к тебе залезут и ножки свесят!

– Уже залезли и ножки свесили, бабушка, – улыбался я. – Так что мне передать Елизавете?

– Сама ей позвоню и обрадую малявку, – фыркнула Мария Федоровна. – И заодно выполню сегодня еще одну твою просьбу – свожу наших морячек на обещанный шопинг, раз уж денек более или менее свободный выдался…

***

Телефоны мы с братьями включили перед самым обедом и тут же приступили к изучению содержимого нашего молодежного чатика. По большому счету, ничего нового мы для себя не открыли – все уже показал и рассказал мой отец, – за исключением того, что кто-то умный сказал молодым аристо о необходимости поучаствовать в возложении цветов к временному мемориалу погибшим дипломатам у ограды МИДа. Причем к этой акции привлекли еще и учащихся Царского лицея во главе с моими сестрами Марией, Варварой и Елизаветой. Трогательный видеосюжет прилагался. Отдельно мы с братьями посмотрели видяшку, снятую Алексией возле нашего особняка, – огромное количество цветов и вереница людей, двигавшаяся по переулку под зорким присмотров дворцовых. Нашу общую реакцию на такой своеобразный перформанс выразил Николай:

– Ладно бы к кремлевской стене цветы несли или к какому-нибудь памятнику, но к нашему особняку!.. Не дай бог в привычку войдет!..

После обеда яхту почтил своим присутствием князь Пожарский, с ходу ставший «плакаться» нам на то, что и его не обошла стороной народная любовь:

– Ладно военный министр с начальником Генерального штаба, министр Внутренних дел, командир Отдельного корпуса жандармов, генеральный прокурор с главным военным, судейские, командиры гвардейских полков и руководство столичной полиции меня за воспитание достойного внука и участие в воспитании двух молодых великих князей поблагодарили, так ведь и простые люди не забыли старика! – Дед Михаил с гордостью показал фотографии уже своего особняка, у забора которого тоже наличествовали цветы. – Прохор, – князь подошел к моему воспитателю, – это в первую очередь твоя заслуга!

Дед обнял смущенного воспитателя, потом повернулся к императору и поклонился:

– Государь, не за себя прошу, а за верного слугу твоего!

Опять поклонившись, князь вытолкал продолжавшего смущаться Прохора прямо пред светлые очи улыбавшегося императора. Тот хмыкнул и кивнул:

– Михаил Николаевич, как всегда, прав, и мне с горечью приходится признавать, что главная заслуга в деле воспитания моего внука Алексея, а также… огранка двух других внуков – Коли и Саши – принадлежит именно вам, Прохор Петрович. От всего рода Романовых хочу сказать вам еще раз огромное спасибо! – Воспитатель поклонился. – Что же касается достойной благодарности, – царственный дед улыбнулся еще шире, – то она как раз сейчас находится на стадии подготовки, и я уверен, что к нашему возвращению на любимую родину будет готова к торжественному вручению. Прохор Петрович, заверяю, вам понравится!

– Не сомневаюсь, государь! – Воспитатель в очередной раз поклонился.

Ближе к четырем часам на яхту поднялась делегация, состоящая из подполковника Михеева, генерала Нарышкина и графа Петрова-Врачинского.

– Государь, – подполковник щелкнул каблуками, – прошу прощения, что отвлекаю от дел, но у нас… ситуация.

– Слушаю, Вова. – Царственный дед как-то сразу подобрался.

– На Владимира Александровича, – Михеев кивнул в сторону Петрова, – буквально час назад вышла небезызвестная вам баронесса фон Мольтке и пригласила графа на завтрашнюю вечеринку в ресторан при отеле «Негреску», где якобы с Владимиром Александровичем, его супругой и сыновьями хотят познакомиться и пообщаться его дальние родственники со всей Европы. Граф взял паузу на подумать и о звонке тут же сообщил мне, а я посчитал своим долгом привлечь уже Алексея Петровича. Доклад закончил.

– Зашевелились, стервятники европейские! – буркнул дед. – Почуяли халяву! Но ничего, мы им поживиться не дадим! – Он кивнул Михееву: – Вова, ты все правильно сделал, молодец! А вы, Владимир Александрович, – теперь все внимание императора было сосредоточено на графе, – не переживайте, все будет в порядке. Но вот соответствующий инструктаж вам и вашей семье надо будет у Алексея Петровича все-таки пройти. Во избежание, так сказать…