Когда мы почти добрались до лестницы, я оглянулась через плечо, одними губами поблагодарив Аврору, которая до сих пор стояла на месте.

Невио повел меня вниз. Вскоре мы уже пересекали подвальные коридоры, а затем вошли в особняк.

Невио не сбавлял шага, пока мы не оказались в общей комнате, где собралась большая часть семьи. Алессио и Массимо развалились на диване, а Нино и Савио сидели напротив них – на другом.

Папа расхаживал взад и вперед, а Киара утешала маму, которая выглядела ужасно.

– Где, черт возьми, ты был? – пробурчал папа, после чего его взгляд остановился на мне, когда я вышла из-за спины Невио.

Воцарилась тишина. Мама высвободилась из объятий Киары, ее голубые глаза осматривали меня с головы до ног. Ужас смешивался с облегчением.

Мама бросилась ко мне и крепко прижала к груди.

– О, Грета! – Она всхлипнула. – Грета!

Я обняла ее в ответ, но мой взгляд устремился в другую часть комнаты.

Невио направился к папе, по пути хлопнув Массимо и Алессио по рукам. Он что-то сказал папе, вероятно, о том, как меня нашел.

Папины глаза встретились с моими, и я почувствовала глубокую печаль. Отвела взгляд и высвободилась из маминых объятий. Теперь я не смотрела ни на кого в комнате, я просто не могла вынести и это бремя.

– Нам нужно привести тебя в порядок, – осторожно сказала мама.

– Нет, – твердо ответила я.

– Грета. – Мама обхватила мое лицо ладонями. – Нам надо снять с тебя эту одежду. Тогда ты почувствуешь себя лучше.

Я попятилась, но мой отказ есть и пить настиг меня, отчего ноги подкосились. Мама ахнула и протянула руку, чтобы поймать меня. Однако мои колени коснулись пола прежде, чем она успела меня подхватить.

Папа в мгновение ока пересек комнату и опустился на корточки рядом со мной.

Я напряглась, когда он поднял меня на руки.

– Когда ты в последний раз ела? – прошептал он.

Я мельком взглянула на него и пожала плечами.

– У нее обезвоживание. Я вижу по коже, – заверил отца Нино.

Он потянулся к моему запястью, но я отдернула его. Папа крепче сжал меня, но ничего не сказал.

– Я хочу пощупать твой пульс, Грета, – спокойно объяснил Нино.

– Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне, – шикнула я.

Нино взглянул на папу.

– Сейчас я отнесу тебя в твою комнату, дорогая, где ты позволишь маме помочь тебе умыться и одеться, а потом Нино осмотрит тебя, и ты будешь есть и пить, понятно?

Я заморгала, глядя в его темные, серьезные глаза. И молча кивнула.

– А ты останешься здесь, – приказал папа.

– Почему? – простонал Невио.

– Останься.

Папа отнес меня наверх, за ним последовали мама и Нино. Он опустил меня на мраморный пол в ванной, но продолжал придерживать за плечи.

– Теперь я могу подменить тебя, – выдавила мама сдавленным голосом.

Родители обменялись напряженными взглядами.

Папа, наконец, отпустил меня и ушел.

Мама на мгновение зажмурилась, а потом повернулась ко мне с притворной улыбкой.

Она не пыталась заговорить со мной, помогая мне раздеться. Если ее и беспокоила кровь на одежде и коже, она этого не показывала. Я предположила, что, будучи замужем за папой, она видела и гораздо худшее. Когда она стягивала с меня колготки, я поморщилась от резкой боли в пятке.

У меня был порез под ступней, который вроде бы воспалился.

– Нино должен будет взглянуть на рану, – заявила мама нейтральным тоном. – Или ты предпочтешь, чтобы я вызвала врача?

Я покачала головой. Нино всегда лечил меня, когда я болела. Мне не хотелось, чтобы кто-то незнакомый заботился обо мне.

– Ладно. Я подумала, что просто должна спросить… учитывая все, что произошло.

Мама прищурилась.

– Ты злишься на меня?

Она рассмеялась и тоже помотала головой, скользнув ладонью по моим волосам, когда начала промывать их водой.

– Нет, с чего бы мне сердиться?

– Но ты выглядишь разозленной.

– Так и есть.

– На папу.

Она протянула мне лейку для душа, я взяла ее и смыла грязь и кровь, пока мама подготавливала пушистый халат.

– Почему они такие?

– Не знаю. – Мама протянула мне халат.

Я не была уверена, что она говорит правду. В ее голубых глазах таилась нежность, когда она посмотрела на меня, но губы были плотно сжаты. На ней не было макияжа, а светлые волосы спутались.

– Лучше бы ты ничего не видела. Жаль, я не могу облегчить твою ношу.

– Почему ты думаешь, что справишься лучше, чем я? – спросила я, искренне любопытствуя.

Мама улыбнулась:

– Я так не считаю, но, вероятно, должна думать именно таким образом. Я твоя мать. И хочу защитить тебя.

– Мне не нужна защита от Невио, папы и Нино.

Мама погладила меня по щеке:

– Верно. Я рада, что ты понимаешь. И это не то, что я имела в виду.

Я кивнула:

– В конце концов я бы все равно узнала.

– Возможно. Но ты выбрала очень жестокий способ выяснить это. Необходимо многое осмыслить.

Я не стала ничего отрицать. Но меня обуревали сомнения.

Когда я вытерлась, надела пижаму с пушистыми зайчиками, надеясь ощутить привычный комфорт.

Мама схватила что-то с полки и протянула мне игрушку. Плюшевого кролика. Он был у меня с самого раннего детства, но в последнее время я перестала его обнимать.

Я взяла его.

– Что я могу сделать? – прошептала я, прижимая к груди кролика. Он был мягким и белым.

Мама вздохнула. Она выглядела измученной. Вероятно, тоже не спала последние два дня.

– Люби их.

* * *

Когда мы с мамой вышли из ванной, папа и Нино ждали нас в спальне.

Отец внимательно изучал мое лицо, нахмурив брови. В темных глазах таилась настороженность, как будто он боялся, что я снова убегу.

Мама проигнорировала их обоих и помогла мне лечь в постель. Поцеловала в лоб и выпрямилась.

– Иди спать. Отдохни. Я присоединюсь к тебе, когда поговорю с Гретой, – сказал папа маме.

Она не смотрела на него, только на меня.

– Ты хочешь, чтобы я осталась?

Глаза папы наполнились гневом.

– Нет, ступай.

Мама замешкалась, но кивнула и отвернулась.

Отец удержал ее за запястье, когда она попыталась пройти мимо него. Мама бросила на него испепеляющий взгляд.

Он отпустил ее, и она выскользнула из комнаты, но оставила дверь приоткрытой.

В свою очередь, Нино и отец обменялись многозначительными взглядами. Я могла лишь предполагать, о чем они размышляли в такие минуты. Папа подошел ко мне и опустился на кровать, указал на прикроватную тумбочку, где был мой ужин. Стакан воды и тарелка с омлетом из тофу и тостами.

Я осушила половину стакана и откусила кусочек тоста.

– Сейчас Нино тебя осмотрит.

Я кивнула, знала, что папа не примет отказа. Да и в любом случае это разумный поступок. Мне не хотелось, чтобы в рану попала инфекция. Если бы воспаление помешало мне танцевать, это было бы непостижимой утратой. Я понимала, что мне придется провести много ночей в одиночестве в балетной студии, чтобы привести себя в форму.

Нино присел на край кровати.

– Я собираюсь начать с пореза у тебя под ребрами.

Я приподняла пижамную рубашку, чтобы показать ранку, которую я нанесла самолично.

Нино тщательно промыл ее и заклеил пластырем с антисептиком.

– Мы проверили того мужчину на возможные инфекции, поскольку нож, который ты использовала, был испачкан его кровью, но никаких заболеваний не выявлено.

Его голос звучал сухо и профессионально, что я обычно ценила. Всякий раз, когда мне требовалось нейтральное мнение или я хотела по-настоящему понять что-то, я спрашивала Нино. Однако сегодня не могла вынести его бесстрастного тона.

Он, не сбавляя темпа, начал изучать порез на моей ноге.

– Каково это – причинять кому-то такую сильную боль, что он молит о смерти, хотя ты можешь его спасти? – тихо спросила я.

Пальцы Нино замерли. Он взглянул на меня, затем на папу.

В итоге ответил именно отец.

– Он заслужил смерть.

– Кто так решил? – спросила я.

– Кто? Я. Мое мнение – единственное, что имеет значение.

Я посмотрела в непоколебимые глаза отца. Но не заметила в них ни тени вины или сомнения.

Я всю жизнь знала, что он дон. Потребовалось много времени, дабы понять, что это значит, но до сих пор не была уверена, что знаю все.

Я никогда не понимала людей, которые предпочитали жить в забвении и не интересовались чем-то из любопытства. Возможно, я медленно продвигалась в нужном направлении.

– Хочешь, чтобы я объяснил почему?

– Нет, – твердо ответила я. – Это не изменит моего мнения.

– Ты не можешь знать наверняка, – вмешался Нино.

– У меня есть убеждения.

Нино поднялся на ноги и начал складывать медикаменты обратно в аптечку.

– Это роскошь, которая позволена не каждому.

Воцарилась тишина. Нино закрыл аптечку и посмотрел на папу, на лице которого на мгновение застыло властное выражение.

Их молчаливое общение часто напоминало мне о нас с Невио.

Однако мыслительные процессы отца и Нино, пожалуй, были более схожи, чем наши с Невио.

Я сглотнула, вспомнив мамины слова.

– Спасибо, Нино. Ты обработал мою рану. Я ценю это.

Он наклонил голову:

– Не за что.

– Знаешь, я тебя не боюсь, – заявила я, прежде чем он успел удалиться.

Он с интересом уставился на меня, на его губах появилась натянутая улыбка.

– Тебе не нужно бояться никого из нас. – И закрыл за собой дверь.

– Тебе нужно постараться уснуть, – прошептал папа, сидя на краю кровати и не прикасаясь ко мне.

Он собирался встать, но я поднялась и прижалась к нему. Путь он не думает, что мои чувства к нему изменились.

Сначала он был напряжен, но потом крепко обнял меня и глубоко вздохнул.

– Я люблю тебя, папа.

Отец поцеловал меня в висок:

– А я люблю тебя больше жизни, дорогая моя. Никогда не забывай об этом.

Я согласно кивнула. Я никогда не сомневалась в его любви, даже в подвале.

– Вокруг тебя тьма, непроглядная, как ад, и как бы я ни старался защитить тебя от нее, она неизбежно коснется тебя, потому что ты – часть Семьи. Но клянусь, что позабочусь о том, чтобы никакая другая тьма и близко не коснулась тебя.

Я закрыла глаза, слушая, как ровно бьется его сердце.

Мне стало любопытно, что чувствовали мама и Киара, зная, какими были папа и Нино. Они выбрали их, несмотря на то, кем те являлись. Я и не предполагала, что когда-нибудь смогу быть с кем-то подобным. Я всегда любила семью. Я не выбирала родных и близких.

Но выбрать кого-то, кто был способен на такие ужасы, на акты крайней жестокости? Я не смогу.

Мужчины в моей семье – воплощение плохих людей. Невио, моя вторая половина, вероятно, являлся наихудшим из них.

Но любовь неизбежна.

* * *

Казалось вполне естественным, что я влюбилась в мужчину, который являлся таким же плохим, таким же жестоким, как и те, кто меня вырастил.

Глава 3

Амо

Семнадцать лет

Я нанес сильный удар Максимусу в живот. Он хмыкнул и попытался атаковать в ответ, но я блокировал его боковой выпад. Мы тренировались вместе много лет и хорошо знали друг друга.

Максимус один из немногих парней, которые со мной почти одного роста. Драться с ним иногда непросто, что приятно.

– Тренировка окончена! – крикнул папа, входя в семейный тренажерный зал.

Мы с Максимусом остановились и обменялись растерянными взглядами. Голос отца звучал очень сердито.

Максимус приподнял темную бровь и схватил полотенце, висевшее на его плече.

– Что ты сделал?