– Анджел, деньги не проблема. Мы ведь откладывали. К тому же я получил пенсионное пособие. Ни одному из нас не нужно работать. У нас все хорошо. – Он поскреб щеку ножкой винного бокала, словно чесал зудящий укус.

– Все хорошо?

– Я и так собирался на пенсию.

Само собой.

Анджелина встала и положила руку на защитную сетку. Затем повернулась и посмотрела на мужа, который должен был ходить на работу с понедельника по пятницу с восьми утра до половины седьмого вечера. Возможно, он не переоделся потому, что носит эти вещи последний раз.

– Что думаешь делать теперь? – осведомилась она.

Уилл развел руками, словно просил прихожан подняться. И рассмеялся.

– Пожалуй, нам надо раздеться и заняться сексом.

Наконец‑то Анджелина тоже рассмеялась. Наконец‑то.

– Ты всегда это предлагаешь, – проговорила она и добавила: – Налей мне еще вина.

Глава 4

На следующее утро, спустившись вниз, Анджелина обнаружила, что Уилл читает газету в пижамных штанах, халате и шлепанцах. Обычно даже по выходным он надевал старые брюки и, если было холодно, бордовую толстовку с эмблемой софтбольной команды какой‑то из их дочерей, хотя она не могла вспомнить, какой именно.

Подняв кружку с кофе, Уилл произнес – так, будто продолжал начатый разговор:

– С водой я уже наработался.

Анджелина молча прошла на кухню и включила электрический чайник. Опустила в свою зеленую кружку чайный пакетик. Уилл встал и направился к ней.

– Мне надоела эта субстанция, утекающая сквозь пальцы, – продолжал он. – Надоело ждать, пока крохи осадка опустятся на дно мензурки. Я хочу работать с чем‑то более твердым.

– Я и не знала, что ты такой несчастный, – заметила Анджелина, отходя от закипающего чайника, огибая стол и приближаясь к окнам, за которыми, впрочем, ничего нельзя было разглядеть сквозь туман.

– Анджел, не такой уж я и несчастный. Но мне снова хочется делать что‑то своими руками. Если ты не против, я устрою в подвале мастерскую?

В подвале. Прямо здесь, в этом самом доме. Чтобы каждую минуту каждого дня находиться рядом. «Чем занимаешься? Куда идешь? Что хочешь на обед?»

– Ты не против?

– Конечно, – ответила Анджелина. Почему он всегда задает такие вопросы, когда чего‑то требует от нее?

– А еще я, может быть, наконец‑таки куплю эту «музыку ветра», – заявил Уилл.

* * *

Анджелина провела день, запихивая свою одежду обратно в шкаф-купе, потом бродя взад-вперед по проходам супермаркета и под конец сидя в своей машине и поглощая поздний ланч. Засевший дома Уилл казался ей стеной, которую нельзя ни перемахнуть, ни обойти.

* * *

В тот вечер со своего места в кабинете Анджелина видела в окне одну только серую мглу: никаких сумерек, сначала серая мгла, потом черная. Шел матч «Атланта брэйвс»; она раскрыла свою книгу, вернее, то, что от нее осталось. Лучшая подруга, Кейт, подарила ей сборник «Женщина, освещенная светлячками» Джима Харрисона, но выдрала первые две новеллы, оставив только ту, которая дала название сборнику, чтобы побудить Анджелину обратиться прямо к сути.

– Ты разорвала книгу? – поразилась та. Кейт пыталась внушить подруге, что не стоит торчать в пустом доме, надо куда‑то выбираться. Это же самое Анджелина говорила своей матери – до того, как поняла, насколько та больна.

– Порча книги, как ничто иное, свидетельствует, что я о тебе забочусь, – ответила Кейт, вручая Анджелине еще и корзиночку с открыткой, на которой красовалась надпись: «Откройся миру». В корзиночке лежали розмариновое масло для ванн, большой пакет маленьких «сникерсов» и крошечный дорожный вибратор в синем шелковом мешочке.

Прошлой ночью, пока Уилл храпел рядом, Анджелина дочитала сборник Эллен Гилкрист. Ей хотелось быть героиней одного из рассказов. Женщиной, готовой на всё: целую ночь мчаться в Мексику, ограбить бар, пуститься в путь, как во сне, войти в океан, чтобы умереть. Анджелина разгорячилась, сон как рукой сняло. Поэтому она вылезла из постели и принялась искать книгу, подаренную Кейт. В конце концов корзиночка отыскалась под одним из ее черных платьев. На первой странице героиня села за руль с головной болью, избегая необходимости читать вслух мужу, который требовал этого, когда машину вел он. Возбуждение стихло. Анджелина закрыла книгу, положила ее на пол и выключила свет.

– Хватай его! – воскликнул Уилл и откашлялся.

«Бросай его», – подумала Анджелина, отдирая с внутренней стороны корешка остатки вырванных Кейт страниц. У нее скопилась небольшая кучка светло-бежевых клочков бумаги и комочков клея, которые что‑то напоминали ей, но что именно, она не знала.

– Эй, ну же! – продолжал Уилл, снова откашливаясь. – Дай парню шанс!

Анджелина взяла сумочку и, сунув туда книгу, встала.

– Ты куда? – спросил Уилл, усаживаясь на постели и шурша помятой газетой.

– Прокачусь немного, – ответила она так, чтобы муж мог расслышать, и вышла через заднюю дверь, которую… нет, не захлопнула, а закрыла, но громковато для того, кто хочет ускользнуть незамеченным. Завела свой «вольво», оглянулась на медленно поднимавшиеся гаражные ворота. А когда снова посмотрела вперед, увидела Уилла.

Анджелина вздохнула и приопустила боковое стекло.

– Ты никогда не каталась по вечерам, – заметил Уилл.

– Теперь катаюсь, – ответила она и дала задний ход.

Но Уилл по-прежнему стоял, сунув руки в карманы.

Анджелина опустила стекло до конца и высунула голову наружу.

– Я вернусь через час.

После этого муж ушел в дом, и Анджелина нажала на кнопку, опуская ворота.

* * *

После двадцати двух лет непрестанной заботы о детях она пробыла в одиночестве всего девять дней. А этого было недостаточно. Совсем недостаточно.

Глава 5

Прошло две недели с той «черной пятницы», дня, когда Уилл вернулся домой навсегда. На первой неделе Анджелина прошла переподготовку в больнице Северной Джорджии, на второй – обучение патронажным услугам в здании «Блю-Ридж» в центре города, где располагался офис Службы патронажного ухода. Теперь у нее появилась первая пациентка. Люси Дж. Крафт, замена тазобедренного сустава. Но у Люси не было телефона.

Анджелина сидела на вращающемся стуле за чужим письменным столом, вдыхая запах пачулей и уставившись в выкрашенную желтой краской стену из бетонных блоков. Номер где‑то обязательно должен быть. И она снова открыла толстую папку.

– Это Джон Крафт? – осведомилась Анджелина в трубку. – Сын Люси Крафт?

– Джон Милтон, – ответил на том конце глубокий, рокочущий голос. – Джон Милтон Крафт.

Несколько минут спустя Анджелина, укрывшись от проливного дождя под простым черным зонтом, задержалась возле своей машины. Несмотря на потрясения последних нескольких недель, вокруг нее всё выглядело как и раньше. Она посмотрела на горный хребет, давший название городу, – знакомую гигантскую голубовато-зеленую стену: там ее ждали их дом и Уилл. Оглторпские дубы на Мэйн-стрит казались зеленее, чем обычно. Еще недавно, летом, было странно думать о патронаже и представлять, как снова ступаешь на этот путь. Кара сейчас в том же возрасте, в котором Анджелина начала работать. Она ощупала взглядом верхний неровный край хребта – то тут, то там торчали одинокие деревья, отбившиеся от остальных.

* * *

В начале следующей недели Анджелина поехала искать трейлер Люси; первым ориентиром для нее служил магазинчик при автозаправке на Виктори-драйв. Четверть мили спустя она должна была увидеть справа три односекционных передвижных дома ^[6], выстроившиеся в ряд. Проезжая мимо магазинчика, Анджелина заметила, что на земле рядом с переполненным мусорным баком валяется нечто похожее на пластиковый навес для телефона-автомата.

Когда впереди показались три унылых белых трейлера, она сообразила, что Джон Милтон Крафт не сказал ей, в каком из них обитает Люси. Нормального подъезда к жилищам не наблюдалось, и Анджелина съежилась на водительском месте, когда автомобиль наскочил колесом на поребрик и по днищу забарабанил гравий. Припарковалась она перед ближайшим трейлером в рыжую полоску – самым обветшалым из трех. К двери был прикреплен скотчем листок бумаги с изображенным на нем номером «1». Номер размазался по бумаге – по-видимому, из-за дождей, однако сегодня светило солнце, нагревавшее приборную панель, и морозная свежесть октябрьского денька делала его желанным гостем.

В карте пациентки упоминалось о ротвейлере, и Анджелина покосилась на пассажирское сиденье. Рядом с миниатюрным новым зонтом небесно-голубого цвета, который она купила себе сама, лежал серебристо-черный перцовый баллончик, подаренный ей Уиллом на прошлой неделе. Распахнув дверцу машины, Анджелина раскрыла зонт – ненастоящее, зато более безопасное небо на крошечных металлических спицах. Слева со свистом проносились машины. С ветвей деревьев и чахлых кустов свисали пустые пластиковые пакеты. Анджелина торопливо направилась к бетонной плите, заменявшей собой крыльцо, гадая, поставляется ли та в комплекте с трейлером.

Постучав, она услышала лай. Однако алюминиевая дверь тут кажется уместной. В поддельном доме глупо обзаводиться настоящей дверью.

– Иду, иду…

– Не могли бы вы привязать собаку? – громко произнесла Анджелина, стараясь перекричать лай.

Дверь приоткрылась, изнутри донесся голос:

– Вы боитесь Старушки? – Блеснули крошечные глазки. – На улице дождь?

– В данный момент нет, – ответила Анджелина, высматривая ротвейлера, которого нигде не было видно и который уже перестал лаять. Дверь распахнулась полностью.

Гигантский кубик – вот на что походила стоявшая на пороге особа ростом четыре фута и девять с половиной дюймов и весом двести десять фунтов. Будь Анджелина такой же тучной, ее, вероятно, тоже мучили бы высокое давление, зашкаливающий холестерин, диабет и депрессия. Неудивительно, что этой женщине понадобилась замена тазобедренного сустава. Неудивительно, что она страдает от болей в животе невыясненной этиологии. Если они возникли через две недели после операции, задумалась Анджелина, их надо считать осложнением или новым заболеванием? Пациентке были прописаны антибиотики и слабительное.

– Вы патронажная сестра?

– Да, мэм. – Анджелина уже забыла, что, возможно, подошла не к тому трейлеру, но теперь догадалась, что не ошиблась. – Вы Люси Дж. Крафт?

– Да, – ответила женщина, разворачивая ходунки и отступая от двери.

Анджелина сложила зонт и вошла внутрь.

Вообще‑то запах бекона ей нравился.

Между окном и небольшой стенкой, отгораживавшей кухню, стоял ломберный столик. Рядом, в самом углу, – металлическое складное кресло. Люси с трудом втиснулась в него, прислонилась головой к стене и вздохнула.

Анджелина села в другое кресло и хотела было положить свою сумочку на пол, но, покосившись на грязный линолеум, оставила ее у себя на коленях. Между хозяйкой и гостьей на столике стояло фиолетовое пластиковое ведерко, с какими играют на пляже дети; оно было доверху наполнено пузырьками с лекарствами. Анджелина стала ребром ладони смахивать со столешницы крошки и пыль; крошки пристали к какому‑то липкому пятну, рука тоже сделалась липкой, и она вытерла ее о край стола, однако продолжала убирать мусор, мысленно подгоняя себя.

Затем Анджелина выложила на столик слева от себя медицинскую карту. Теперь кроме бекона она ощутила еще какой‑то запах, напоминавший… Трудно сказать, что именно он напоминал, но был неприятным. Она порылась в сумочке в поисках ручки и проговорила:

– Ладно. Можно называть вас просто Люси?

– Почему нет?

Анджелина улыбнулась.

– Люси, меня зовут Анджелина.

– Разумеется, – ответила Люси, заправляя за ухо сальную прядь черных с проседью волос.

Анджелина снова улыбнулась. Люси – нет.

– Хорошо, – продолжала Анджелина, – давайте просто оформим вас и уберем историю болезни с глаз долой.