Что ж, не Агате его осуждать. Она сама, встречая Илью после очередной долгой командировки, предпочла бы отложить ужин на пару часиков – чтобы вдоволь побыть с любимым. А они ведь расставались максимум на несколько недель, а не на целый год.

Кстати, знакомство семьи с Ильей вышло неловким, но в целом – удачным. Ну, Дитрих-то попросту пожал ему ладонь и представил Тае. А вот Златон осматривал Макарова так подозрительно, будто собирался устроить ему тест-драйв. Вопросы он задавал сухие:

– Где работаете? Как давно? Какие планы на будущее? Что насчет бывших жен, детей?

Илья, в общем-то, и отвечал точно так же. Выверено и точно, коротко, без единого лишнего слова.

Неизвестно, сколько бы продолжалась эта игра в допрос, если бы Диана не успокоила Злата.

– Ты, может, ещё справку об отсутствии вшей попросишь? – буркнула она.

– Вши-то ладно, а вот историю посещений венеролога я бы уточнил, – радостно кивнул Злат, но пыл свой умерил.

Впрочем, он окончательно расслабился, когда Илья с Дитрихом заговорили на какие-то общие темы, Агате не очень понятные. Тогда старший сын тоже подключился к ним, достав бутылку крепкого алкоголя.

Через час от начала встречи вопрос «как нам общаться» уже не поднимался – орки и менталист быстро нашли общий язык. Что ни говори, а кубинский алкоголь скрепляет сердца.

Тая нянчилась с малышкой, которая то сладко спала, то внезапно просыпалась и начинала громко плакать. Так жалобно, что Агате самой хотелось кинуться её укачивать – но она не хотела вмешиваться в методы воспитания Таисии.

Ну кому понравится, если свекровь подскочит и начнет вырывать у тебя ребенка из рук?

Нет уж. Своих вырастила. Теперь со стороны наблюдай и предлагай помощь, а не дави на невестку.

Иногда жену подменял Дитрих, на руках у которого дочь расплывалась в нежной улыбке. Всё-таки как удивительно видеть его отцом – Агата каждый раз удивлялась этому. Понимать, как сильно он отличается от Серпа. Тот хоть детей на руки и брал, но Агата даже не помнила, улыбался ли он так влюбленно, смотря на них.

Не хватало только Платона…

И тут наконец в дверь раздался звонок. Вся семья обернулась к ней.

Агата медленно встала из-за стола. Сердце в груди забилось как сумасшедшее, ощущения стали совсем нереальными, словно во сне.

Хотелось сорваться, побежать, но под взглядами родных она стушевалась, грациозной поступью прошла в коридор, а следом за ней потянулись остальные члены семьи. Открыла дверь.

Платон вошел в прихожую. Марьяна стояла за его спиной.

– Мама, привет, – улыбнулся Агате сын.

Первым порывом было обнять, прижать к себе, разреветься счастливо и надрывно от осознания того, что долгая разлука наконец-то закончилась.

Ее мальчик, Платоша, наконец-то с ней.

Вот только первый порыв, пока она колебалась, очень быстро прошел, и проснулась орочья сущность разгневанной матери, которая до сих пор так и не успела высказать и всыпать великовозрастному дитятке, за все то, что он натворил.

– «Привет»? Через год отсидки в «Теневерсе» ты говоришь мне «привет»? – Агата выгнула бровь дугой. – Странно, что не «вечер в хату».

– О, кажется, маман выучила людские тюремные словечки, – прыснул за её спиной Златон. – Илья, а как в «Теневерсе» приветствуют сокамерников?

– Никак. Там же камеры одиночные, – серьезно ответил Макаров.

Агата шикнула на них обоих. Нечего тут портить ей воспитательную сцену.

– Ма-а-ам. – Улыбка Платона стала шире, но чуть более вымученной. – Ну чего ты начинаешь…

– Ничего. Я тебя лично убью, – сказала она веско и обратилась к Марьяне совсем другим тоном: – Мари, деточка, снимай куртку. Там ещё остались салатики, скоро горячее принесу. А ты! – Она указала на сына: – Стой тут. Я не уверена, что уголовники заслужили обедать с нами за одним столом!

– Я тоже по тебе скучал! – С этими словами Платон заключил Агату в объятия, и та растаяла.

Ну как на него всерьез злиться за какие-то там ритуалы, когда он такой домашний и уютный? Её сын. Похудевший, чуть осунувшийся, но совершенно родной.

Надо срочно его откармливать.

Марьяну Агата тоже обняла. Та защебетала, что возвращалась домой с работы, и тут притормозила машина, за рулем которой сидел Платон.

– Я не думала, что мы увидимся прямо сегодня! – радовалась его невеста так искренне, что сомнений в их чувствах не оставалось.

Платон тоже поглядывал на неё со смесью любви и нежности.

Всей толпой они вернулись за стол, где Макаров официально представился Платону. Ну, тот лишних вопросов не задавал и следователя не включал – понимал, что не в его интересах сейчас допрашивать мужчину матери. А то Агата действительно из-за стола выгонит.

– Я рад, что мама наконец-то обрела своё счастье, – только и сказал Платон, принимая рукопожатие. – Она заслуживает самого лучшего.

Поначалу за столом сохранялось общее напряжение, но все быстро оттаяли. Платон шутил, обнимал невесту. Девушки щебетали, Макаров с Дитрихом с жаром обсуждали магическое оружие. Злат то ли в шутку, то ли вполне искренне спрашивал, можно ли совершить подкоп из «Теневерса».

– Как в том фильме, а? Такое реально провернуть?

– Ты знаешь, – отвечал ему Платон, – я не пробовал, но ты можешь сесть сам и всё нам обязательно расскажешь. Передавай надзирателю от меня привет.

Агата, конечно, на сыновей гаркнула (хватит с неё сидельцев, даже в шутку!), но внутренне выдохнула.

Она, если честно, очень волновалась, что сын вернется вобравшим в себя тьму «Теневерса» и никогда не сможет оправиться от неё. Всё же истории про магическую тюрьму она слышала разные. Но, кажется, он был гораздо сильнее, а потому заключение не превратило его в тень себя прошлого.

– Да он и в детстве был занудный до невозможности! – фырчал Златон, рассказывая Мари, как одиннадцатилетний Платон однажды целый час зудел, потому что Злат собирался приворожить с помощью какого-то сомнительного зелья старшеклассницу.

«Так нельзя, – передразнила он брата. – Так неправильно. У этого средства нет доказательной базы. Ты уверен, что это ты должен пить?»

Ну да, рецепт Злату подсказал приятель, который сам не пробовал, но «мамой клянусь, всё получится». По логике, Злат должен был его выпить, показаться на глаза объекту обожания – и она бы тут же растаяла.

В итоге зелье братья варили вдвоем, но что-то пошло не так, старшеклассница не приворожилась, зато Злата рвало желчью почти три дня. И это при орочьей выносливости!

Агата, кстати, этой истории никогда не слышала. Она даже вспомнила, как лечила сына от ротавируса и собиралась отвезти в больницу. Кошмар! Она бы точно поседела лет в сорок, если бы знала обо всех проделках сыновей.

– О, это похоже на Платона! – смеялась Марьяна, с аппетитом налегая на мясо.

– Ну да, обвините меня в том, что я всегда думаю о последствиях, – беззлобно фыркнул тот, поддерживая общий настрой.

– Платоша, а принеси семейные фотографии, – вдруг сказала Агата. – Заодно покажешь Марьяне, каким маленьким зеленым зайчиком ты был раньше.

– Мам! – поморщился Платон. – Давай только без этого всего.

Но Агата хотела уже из вредности. А что? Фотографии маленьких Дитриха и Златона их невесты видели. Только у Платона никогда никого не было, поэтому его фото на горшке не застали свой звездный час.

– Да, я бы с удовольствием посмотрела, – хихикнула Мари.

– Иди-иди. – Агата махнула рукой в сторону комнаты. – Там на шкафу есть альбом. А, ещё там же стоит старый чемоданчик с бумагами, тащи его тоже сюда.

Понурый Платон скоро вернулся с искомым.

В небольшом кожаном чемоданчике Агата хранила старые документы, просто убирала туда то, что утратило актуальность, но выбрасывать было жалко. И студенческие любовные записки от Серпа, и послания от школьных подружек, и детские рисунки мальчишек, и их письма к Деду Морозу.

Раньше все эти вещи лежали у нее разрозненно (что-то в папках, что-то на полках), но после отъезда из поместья из-за «смерти» Серпа она всё же решила собрать всё в одну кучу. Можно сказать, чемоданчик для всех был чем-то новым. В прошлые посиделки Агата про него не вспоминала, а тут откопала в одной из квартир и перевезла сюда.

Сейчас в чемоданчике копался сам Платон. Он застонал, найдя свои первые «рецепты ритуалов», которые записывал в блокнотик.

– Какой стыд! – Платон взялся за следующую бумажку. – А это что?

В руках у сына был слегка помятый лист старой бумаги.

– А что там написано? – Она вздёрнула брови.

Платон засомневался.

– Похоже на ДНК тест. Я и не думал, что в то время их уже делали. Это вы кого с кем проверяли?

За столом повисло заинтересованное молчание.

– Да так… – Агата поджала губы и попыталась забрать бумагу у сына. Ворошить прошлое сегодня совсем не хотелось. Да и в принципе не хотелось. Всё давно минуло. Не хватало ещё поднимать такую сложную тему за столом.

Она оглянулась на Макарова (который, между прочим, и посодействовал с тестом), но тот лишь поднял вверх ладони. Мол, а я что, а я ничего, твой тест, ты и объясняйся.

– Подожди, тут возраст указан тех, у кого взят образец. Семь лет… А год тут стоит… – Платон на мгновение прищурился, быстро считая в уме. – Это ведь Златону в том году семь было. А второй…

Агата вырвала лист и сунула в карман платья.

– Так, тебе явно нечем заняться, – сердито произнесла она. – Тогда я дам тебе нож и ведро картошки. Будешь чистить от ведра и до ночи.

Но сын пропустил это мимо ушей:

– Мам, ты что, сомневалась, что Златон от… – Платон запнулся. – …От Серпа?

– Мам? – поддержал брата Злат.

Орчанка опасно прищурилась, а затем выдала на одном дыхании:

– Я ни в чем не сомневалась. Ваш отец мне как-то выдал, что, мол, ты его сын, а Златон – нет. Потом признал, что погорячился, сплетен наслушался. А все равно нет-нет да заявлял «не от меня». Пришлось, вот, носом ткнуть. Хотя он и после этого не поменялся.

Она скрестила руки на груди и отправила Платону такой взгляд, что он устыдился и рассеянно провел по волосам.

– Ну, это вполне в духе Серпа. Каждый раз поражаюсь, как ты только за него замуж вышла.

– Знаешь, а я не удивлен. – Злат не переменился в лице, но взгляд его потяжелел, как всегда, когда речь заходила об отце. – Он меня по-особенному любил. Видимо, папочке морально было тяжело принять, что «такой сын» может быть от него. Вот и выдумал себе оправдание. Он же и потом постоянно повторял, что я вообще на него не похож.

– Вы не должны были видеть это, тем более на праздничном ужине. – Агата закрыла лицо руками. – Надо было выбросить, а я сохранила…

Её глупая привычка не выкидывать вещи сыграла злую шутку.

Да и сейчас Агата понимала, что сохранила документ даже не из-за самой ситуации с тестом, а потому что к нему приложил руку Макаров. Она хоть как-то пыталась оставить при себе его частицу. Хоть вот таким образом.

– Да всё нормально. – К старшему сыну вернулось благодушие. – Я не хочу, чтобы Серп докучал нам даже сейчас. О, смотрите, мама фотографировала голопопого Дитриха. Сколько ему тут было? Года два? Тая, узнаешь мужа?

– Он определенно немного изменился за это время, – хмыкнула жена Дита.

Семья быстро переключилась на просмотр детских фото – и о тестах ДНК все благополучно забыли. Агата тоже успокоилась.

Действительно, мальчики правы. Пусть Серп долгие годы властвовал в своей семье. Но теперь они свободны от него.

И могут жить так, как сами того захотят. Ни перед кем не оправдываясь за прошлое.

***

В какой-то момент речь зашла о поместье.

– Ремонт уже почти доделали, заезжал как раз туда сегодня, проверял, как бригада справляется…

– Ремонт? – нахмурился Платон. – А, да… точно. Я же сам и разнес всю гостиную темным ритуалом, за что и отправился в «Теневерс». Совсем забыл. Ну и как, получилось всё восстановить?