Только тогда я заметил, что всю комнату будто оплело плющом. Полупрозрачные тонкие стебли змеились по стенам и полу, как росписи. Весь дом был во власти ее магии. Весь дом был под ее защитой.

Меч исчез из моей груди, не оставив и следа, только едва ощутимый призрак боли. Фрея отстранилась, я развернулся и сделал пару шагов назад. Барьер вспыхнул между нами, как матовое стекло.

Магия внутри меня заскулила жалобно, болезненно и одновременно загрохотала, как горная река, как гроза за окнами. Я сделал глубокий вдох и позволил буре поглотить меня.

Молния вонзилась в тело. Словно раскаленный штырь пропихнули между ребрами и повернули. Но боль затронула лишь малую часть сознания, выжгла некую связь между мной и реальностью. Я попытался вдохнуть сгоревшими легкими. Чуть не закашлялся от забившего горло пепла и железного вкуса запекшейся крови.

Мир вокруг дернулся, как погибающая птица, что пытается вырваться из кошачьих лап. Так же вздрогнуло и сердце, но ребра держали его крепко, как когти. Громовой раскат промчался по коже волной жара. Звук дождя был колким, как электрический ток.

Сила гудела в голове белым шумом. Вокруг меня оставалось все меньше мира, становилось все больше золота. Оно поглотило пол, стены, потолок и небо над ним, запах дождя и вспышки молний.

Одна из магических лоз Фреи потянулась ко мне, но свет сжег ее до основания, потом еще одну и еще. Чувствовать, как чужая магия тлеет и разрушается под твоими касаниями, было противоестественно. И безумно приятно.

Я легко поднырнул под ударом меча. Заклинание должно было прошить Фрее плечо. Но она отклонилась в сторону, врезалась спиной в шкаф. С полки что-то упало. Я отвлекся всего на секунду, а лезвие уже летело ко мне.

Назад, влево, еще раз влево. Описать полукруг, чуть пригнуться, чтобы прыгнуть за спину. Уйти от удара эфесом в висок. Быстрее. Еще быстрее.

Сердце билось болезненно часто. Между атаками я не успевал дышать. Пространство становилось все острее и ярче. Я ранился об него, как о битое стекло.

Быстрый прямой выпад. Я схватил лезвие, зажав его между ладоней, оплетя золотом. Клинок был теплый, живой. Я чувствовал, как по нему струится энергия. Я знал, как это прекратить. Начинал понимать связи, ощущать на ощупь магические формулы. Я мог разорвать их. Я хотел разорвать их. Но я не видел гарды^[3], и это мешало.

Лезвие вспыхнуло. Серебро поглотило золото. Меч вылетел из моих рук. В лицо ударил каскад шипастой зелени. Я рефлекторно отпрянул, потеряв концентрацию. Лезвие пробило мне грудь. Накатившая ярость спалила все цвета, кроме золотого и ненавистного зеленого, его тоже хотелось выжечь.

Лезвие выскользнуло из тела, и одновременно с этим утихла и оглушающая волна эмоций. Только тогда я смог разобрать – это была вовсе не ярость, а страх. У магии вообще не было своей воли, только мой инстинкт самосохранения.

За окном сверкнула молния. В моем обостренном восприятии она падала с небес, словно плазменный водопад.

Лезвие блеснуло на периферии зрения, и магия дернулась, толкая меня назад. Нет. Не магия. Мои собственные наработанные в тренировках рефлексы. Магия же лишь ускорила все настолько, что сознание не успевало это контролировать, а мой же собственный страх усугубил процесс.

Но если замедлиться и успокоиться, зафиксироваться в центре бури…

Мир застыл в золотистом свете, как в куске янтаря. Воющий за окнами ветер. Огонь, распускающийся в камине алым цветком. Фрея, замершая, чтобы дать мне небольшую передышку. И шкаф за ее спиной, опасно накренившийся вперед. Падающий прямо на нее.

Неужели она не видела?

Это было почти так же, как во время первой поездки на Бесноватом, когда конь понес. Паника, смирение с тем, что никто не поможет, мгновение абсолютной тишины в голове и возвращение связных мыслей после.

Все же управлять собой должно быть проще, чем обезумевшим животным. Я позволил себе на долю секунды прислушаться к внутренней тишине, а потом толкнул магический импульс к Фрее.

Шкаф все же упал, но не ей на голову. Он уперся в окруживший Фрею барьер из золотистой энергии. Посыпались книги. Что-то разбилось, резанув все еще обостренный слух, но я не позволил себе дергаться.

– Ну надо же, успел, – улыбнулась Фрея.

– Ты это специально, да? – Вопрос вышел почти жалобным.

«Конечно, она это специально, идиот, еще бы она не заметила падающий на нее шкаф!»

– А если бы я не успел?

– Тогда успела бы я. – Фрея одними кончиками пальцев дотронулась до рукояти, и шкаф тут же встал на место. – Но ты смог переключиться с боя на защиту того, кто на тебя нападал. Как по мне, неплохо вышло. Вроде ты себя контролируешь.

Я прислушался к ощущениям и снова услышал тишину. Это была та же тишина, которой я проникался, стоя посреди грозы рядом с железной дорогой. Когда вокруг сверкали молнии, а море волнами билось о берег. Она всегда была где-то внутри. Под раскаленным золотом, под грохочущим и пылающим миром, между ребрами, между двумя ударами сердца. Нужно было только ухватить.

Фрея четко уловила момент, когда я смог поймать эту тишину, будто тоже слышала.

Я все еще видел мир странно, но не так болезненно остро. Видел магию Фреи, оплетающую все пространство вокруг, как побеги плюща – стены. Ее собственную ауру – зеленое пламя с маленьким черным пятном, точно прореха на ткани. Все было под контролем.

Фрея подошла ближе и потрепала меня по волосам. Она совершенно не боялась, что я сорвусь.

Мне стало спокойнее. Потому что, в конце концов, это глупо – так прятаться от собственных страхов, наделяя магию полноценной волей. Так ненавидеть ее и себя за то, что не смог справиться с новыми способностями. Кто-то ранил, кого-то не спас.

Наконец удалось сделать глубокий и ровный вдох. Воздух пах дождем, свежей зеленью и солнцем. Мир то размывался, то становился четче. Его штормило, как море. Я пытался успокоиться окончательно, притупляя чувства до нормального для обычного человека состояния, но меня слегка вело. Все еще приходилось «выключать» свою силу, а не ставить ее в этакий «режим ожидания». Но ладно. Хватит пока и этого.

– Даже не думай терять сознание. – Руки Фреи сжали мои плечи. Теперь я отчетливо ощутил их тепло, мягкое, как от камина.

– Да я его только нашел. – Я через силу улыбнулся. И такая же улыбка, правда, куда менее вымученная, отразилась на лице Фреи.

* * *

Как же ему все это надоело. Встало поперек горла. Раздражало и выводило из себя.

Прятаться в тени своей временной госпожи, изучать чужие привычки, распорядок дня, часы работы. Хотя в случае с Рейнгардским Лордом о каком-то распорядке и речи не шло. Он мог работать в любое, абсолютно случайное время. Уходил и возвращался в кабинет неожиданно. Следить за ним тоже было той еще мукой. Как вообще нормально следить за тем, кто мало того что мощный эмпат, так еще и чувствует весь этот проклятый замок? Никаких нервов не хватит.

Оставалось только делать вид, что ты не следишь. Что ты здесь случайно. Или не случайно, просто Леди Сейлан приказала.

Несуществующие приказы от Леди Сейлан – неплохое прикрытие. Но это все равно выше его сил!

«Никогда больше, никогда больше, никогда больше», – думал он, перебирая бумаги на столе.

Каждая строчка тут же отпечатывалась в памяти, стоило только пробежать по ней глазами, даже не вчитываясь, не вдумываясь. Обдумать можно и позже. А сейчас его мозг слишком занят.

Он злился.

Потому что Лорд Райн может вернуться в любую секунду. Потому что нужных бумаг вообще может не оказаться на столе. Потому что Леди Сейлан может заметить его отсутствие и что-то заподозрить. Потому что вообще неясно, зачем ему понадобились эти сведения и когда он за ними явится. И явится ли вообще.

Сердце болезненно сжалось. Злость пошла на новый виток, накатила так сильно, что стало трудно дышать.

Как же это все раздражало.

Но руки не дрожали. Они методично перебирали бумаги. Вытягивали один листок, медленно, постепенно. Аккуратно придерживали другие, не давая им сдвинуться. Подносили лист к лицу. Пара секунд, и он возвращался назад, точно в то же место, откуда и был взят.

Тело делало то, что умело и знало. То, что повторяло из раза в раз, довело до совершенства.

Разум в это время был совершенно свободен, так что мог полностью отдать себя злости.

Это все раздражало, раздражало, раздражало.

Наконец с самого дна, из-под целой кипы бумаги показался край исчерченного листа. Пальцы мягко потянули за этот угол, но тут же стало понятно – это не просто лист, это большой чертеж, занимающий весь стол. И над ним четыре слоя других бумаг.

«Никогда больше, никогда больше, никогда больше», – повторял он про себя, убирая бумаги одну за другой, одну за другой. Быстро, но без суеты.

Минут через десять стол был очищен полностью. Глазам предстал чертеж, карта, схема, куча пояснительных записей, магических формул, наползающих одна на другую. Это стоило обдумать. Но позже. Сначала это надо было рассмотреть и запомнить.

«Ты дорого за это заплатишь. Нет, ты дорого заплатишь за все. Особенно за то, что исчез и бросил меня с ней», – думал он, возвращая бумаги на стол одну за другой, одну за другой. Точно в те же места и в той же последовательности, что и раньше.

На самом деле подобный беспорядок – неплохая защита от воров и шпионов. Но не от таких, как он. Впрочем, таких, как он, и нет больше. Этим можно гордиться. Но чтобы начать гордиться, нужно перестать кипеть от злости. А у него уже голова гудела от того, как его все бесило.

Когда работа была сделана, захотелось медленно и облегченно выдохнуть. Но рано. Сначала нужно выбраться. Он подошел к окну, посмотрел вниз и тяжело, раздраженно фыркнул.

Спасибо Лорду Райну за то, что оставил окно приоткрытым. Не спасибо за то, что расположил свой кабинет на третьем этаже. Земля была где-то в десятке метров, и встречаться с ней очень-очень не хотелось. А сверху была гроза. Стена дождя и разряды молний.

Прекрасно. Просто прекрасно.

Другое окно, через которое он и вылез, находилось на этаж ниже. До него было метра четыре. И почему в Рейнгардском замке были такие высокие потолки?

Если его магия снова решит дать сбой и не удержит его, то он труп. Совершенно и абсолютно точно. Ни единого шанса выжить.

А еще в него может попасть молния.

А еще он может вымокнуть, замерзнуть и умереть от воспаления легких.

Раздраженный разум подсказывал только худшие исходы.

«Ненавижу все это, ненавижу, ненавижу», – тихо шептал он себе под нос, спуская ногу за край оконной рамы.

Параллельно он отметил, что ненавидит всю семью Стормланнов поголовно. Лютой ненавистью. Потому что все они ненормальные. От них лучше держаться подальше. И будь проклят тот день, когда он согласился работать на Сивиза Стормланна. И будь проклят сам Сивиз Стормланн.

Дважды. Трижды. Четырежды проклят.

Мог ведь просто отказаться и послать его в Моркет раз и навсегда. Или только убеждал себя, что мог.

– Никогда больше, – выдохнул он и рухнул в бездну, полную дождя и молний.

* * *

– Я польщена тем, что ты вышел из комнаты ради меня.

Улыбка Фриг была сонной, усталой, но радостной. Она по-кошачьи потянулась в кресле и поднялась с него плавным, гибким движением, словно перетекла из одного положения в другое.

– Ради тебя я готов даже на такие жертвы, – усмехнулся Анс.

– Я безмерно ценю это.

Они встретились посредине огромной гостевой спальни, выделенной Фриг. Прямо напротив не менее огромной кровати. Само существование этой кровати Анс заметил, только когда Фриг, обвив его шею руками, толкнула его вбок и вниз, а ноги вдруг подкосились.

Матрас мягко спружинил под ними. Фриг нависла сверху, хитро улыбаясь.

– Магическая подножка, правда? – Анс саркастично изогнул бровь.

– Я думала, ты не заметишь. – Фриг состроила обиженное лицо.