Голос Фэя звучал непривычно строго, будто он всерьез отчитывал Фриг за провинность. Она завела руки за спину и качнулась с носков на пятки, цокнув по полу каблуками. Ну точно как ученица, которая знает, что если ее и накажут за проступок, то несильно.

– Это не моя идея, – напомнила Фриг, заглядывая Фэю через плечо.

Она нечасто бывала в его кабинете, а еще реже заставала Фэя за работой. Обычно он предпочитал, чтобы ему никто не мешал, но в этот раз для Фриг он сделал исключение. Ведь он был очень-очень занят, а сама Фриг уезжала уже через пару часов.

– Но я знаю, что тебе очень хочется поехать. – В этой фразе уже не было осуждения, только едва ощутимая обреченность. – И я тебя понимаю.

Фэй говорил, не отрывая глаз от плана библиотеки. Объемная модель, отражающая каждую деталь вплоть до расположения книг, застыла над столом, а поверх нее были выписаны сотни магических формул, сливающиеся в вязь единого заклинания библиотеки. Фэй методично проверял работу каждой отдельной формулы, каким-то образом не путаясь в них, хотя у Фриг от одного взгляда начинала болеть голова.

– Мне хочется увидеть ребят, – сказала Фриг, и нежная улыбка сама по себе тронула губы. – И Райна. Я так давно не видела его… ну… собой.

Ей очень хотелось побыть человеком, который может поехать куда пожелает, увидеться с дорогими ему людьми. Ей хотелось говорить за чаем о каких-нибудь глупостях, обсуждать книги, подбирать наряды для Фреи, бросать двусмысленные фразы, заставляя Анса закатывать глаза, а Аин смеяться. Фриг хотелось побыть обычной и незначительной, как простой человек, который занят какими-то будничными делами. А не как хранительница города, которая чувствует кожей каждый новый разлом.

Но она и сама знала, что в Рейнгарде все равно не сможет этого сделать.

– Лорд хочет, чтобы ты поехала туда не просто как гость. А как официальный представитель Сторграда.

– Я должна показать, кхм, цитирую… – Она понизила голос и проговорила более четко, отрывисто, подражая манере Лорда: – «Что Сторград так неприступен, а магия барьера так сильна, что хранительница может спокойно покидать пределы города и танцевать на балу в Рейнгарде. У двух городов прекрасные отношения, а все противоречащее – не более чем слухи».

Фэй стер одну из формул и переписал ее заново с небольшими изменениями. Даже не глядя, он нашел аналогичную формулу на другом конце библиотеки и переписал ее тоже, а потом поместил обратно. Фриг завороженно наблюдала, почти забыв о разговоре.

По сути своей библиотека была еще и хранилищем магии. Каждую формулу можно было изъять из общей вязи и использовать отдельно либо превратить в дополнительный источник энергии, хотя Фэй старался этого не делать. Иногда Фриг думала, что будет, если весь мир уцелеет, а Сторград падет. Помимо прочего, потеря барьера и библиотеки отбросит прогресс на долгие годы, особенно после того как исчезла Серебряная нить. Лорд Руэйдхри предпочел бы обратный расклад – спасение Сторграда ценой мира, и Фриг была с ним согласна, хоть и не любила себе в этом признаваться. Но причины у них были различны. Фриг просто не хотела бы жить в мире без магии Фэя. Все равно что лишиться возможности видеть цвета.

– В любом случае, я пришла получить ваше формальное разрешение. Смею заверить, что вы должны мне его предоставить, основываясь на состоянии барьера. Надеюсь, вы успели проверить его целостность? – Фриг продолжала копировать манеры отца и некоторых особо скучных его министров, но в голосе все еще пробивались насмешливые интонации.

– Барьер стабилен. – Фэй вдруг обернулся. Пронзительно-синие за линзами очков глаза посмотрели на Фриг так, что ей расхотелось играть в несерьезность. – Но стабильно ли твое собственное состояние?

– Более чем. – Улыбка вышла немного натянутой, и Фэй не мог этого не заметить.

«У Фэя свои проблемы, а у тебя – свои, – подумала Фриг, продолжая солнечно улыбаться, – не порти ему жизнь еще больше».

– В Рейнгарде тебе будет тяжелее.

Фриг кивнула. Она это знала – чем дальше от барьера, тем больше сил нужно тратить, чтобы чувствовать и направлять потоки энергии в нем. Если же она захочет подпитать его своей силой на таком расстоянии, то придется сильно постараться. Впрочем, это может и не понадобиться, раз все в последнее время спокойно.

А вот Фэй, кажется, ее мнения не разделял.

– Если что-то случится, то магия Уртики или Фреи вряд ли сможет помочь. Тебе придется полагаться только на свою силу и самой принимать решения.

Фриг снова кивнула. У нее почему-то пересохло во рту.

«Ты всю жизнь готовилась к подобным испытаниям. Это твои проблемы, и ты сумеешь их решить. А если нет, то сама виновата».

– Просто помни: что бы ни говорил тебе Лорд, ты ценнее барьера. Барьер я смогу создать заново, но тебя мне починить не удастся.

Фэй говорил правду лишь отчасти. Он действительно смог бы заново создать барьер, но если бы магия была стабильнее. При современных условиях вряд ли это получится даже у него. Выйдет ли у кого-то починить ее саму? Фриг надеялась, что никогда не придется проверять.

– Я рада, что вы так цените меня, учитель. – Фриг отогнала мысли, и улыбка вышла естественной, даже вполне довольной.

– А еще больше я ценю, когда мне не мешают работать, миледи, – насмешливо фыркнул Фэй.

«Так что будь аккуратна и кыш отсюда», – почти читалось в его глазах.

* * *

Из дома мы выбрались уже ближе к вечеру. Хотя будь моя воля, не выходили бы вообще. Командное решение разделиться и отправить меня после стычки с Абелоун на лечение в Эвигтри, поближе к Вечному древу, источавшему светлую энергию, было верным. В самом городке дышалось куда легче, чем в дождливом Рейнгарде, а дом, где Фрея раньше жила с матерью, был уютным. Как ни странно, комнаты в замках упорно воспринимались моим мозгом как дорогие гостиничные номера – все очень красивое, но чужое и временное. А здесь будто бы было можно остаться насовсем. Обманчивое, в сущности, ощущение, но после долгого путешествия хотелось запереться в четырех стенах и спрятаться ото всех ненадолго. Однако на меня наваливалась липкая, неприятная сонливость. Обычно это не предвещало ничего хорошего, так что стоило развеяться. А еще у нас кончились продукты. Я не хотел отпускать Фрею за ними одну, на то у меня были весьма веские причины.

– Ты правда мог остаться дома и отдохнуть. – Фрея присмотрелась ко мне оценивающе, будто прикидывая, насколько умирающим я выгляжу по шкале от «светится из-за переизбытка сил» до «пора заказывать ристеель»^[2].

Выглядел я, к счастью, возмутительно живым. Непривычно даже.

– Если я не буду хотя бы иногда выбираться, то твои соседи решат, что я давно умер и ты закопала меня на заднем дворе.

– Или что ты ужасный домосед и не любишь быть на людях, – пожала плечами Фрея.

Что мне больше всего нравилось в местных – они были по-хорошему нелюбопытны. То есть не совали нос в чужие дела, если и строили домыслы и теории, то оставляли их при себе, а не шептались за спиной и не распускали слухи.

Мы с Фреей – два взрослых человека, живущих в одном доме уже почти месяц. Честно говоря, сначала я опасался, что испорчу ей репутацию. А дурные слухи о Фрее – это последнее, чего бы мне хотелось. Но ничего страшного так и не случилось. Фрея сразу обозначила наши отношения как рабочие и дружеские, сказав, что я маг из гвардии Лорда, схлопотавший тяжелые ранения на одной из миссий и отправленный сюда лечиться. Этим все удовлетворились, и больше никто ничего не спрашивал. Ни косых взглядов, ни неодобрительных шепотков. Красота.

Но все же была одна проблема.

Фрея толкнула дверь бакалейной лавки, и та мелодично звякнула дверным колокольчиком. Тут же потянуло приятным запахом специй, пряностей и свежей выпечки. Но я не собирался позволять всему этому сбить меня с толку.

– Добрый вечер, – парень за прилавком расплылся в радостной улыбке, глядя на Фрею так пристально, что не осталось никаких сомнений – это приветствие предназначалось исключительно ей. Заметил ли он меня вообще – вопрос открытый.

– Привет, Ульв, – улыбнулась она в ответ, тепло, радостно, разве что не обняла как родного. Он бы явно был не против.

Фрея протянула ему список продуктов, и Ульвен выхватил его, как бы невзначай коснувшись ее пальцев. Я послал недобрый взгляд ему в спину. Но стоило только Фрее обернуться, как выражение моего лица сделалось абсолютно невинным.

– А где, кстати, ваш роскатт? – вскоре раздался веселый голос Ульвена откуда-то из глубины лавки. – Обычно он сразу за прилавок лезет.

Что правда, то правда. Победить клептоманию Рейнеке не помогали ни регулярные кормежки, ни менее регулярные нравоучения. Так что, вернувшись домой, мы обычно обнаруживали некий бонус, прихваченный роскаттом.

Первый раз после такого фокуса мы с Фреей, дико краснея, пришли извиняться, возвращать награбленное и платить за моральный ущерб. Но Мартена – хозяйка лавки – подняла нас на смех, заявив, что отучение роскатта от воровства – самая бесполезная трата времени на свете. И разрешила ему воровать, если мы честно пообещаем, что потом все оплатим. Мы пообещали и теперь вполне спокойно приплюсовывали к итоговому чеку цену награбленного. В маленьких городах и доверии жителей друг к другу все же были свои плюсы.

– Действительно, – Фрея осмотрелась, окидывая пристальным взглядом полки, – где Рейнеке? Я думала, он с нами шел.

– Да он вроде еще на улице смылся куда-то, – пожал плечами я, без особого интереса оглядывая лавку.

Она была уютная до безобразия и больше походила на кофейню-пекарню. Все красиво разложено по резным полочкам, упорядочено, нигде ни пылинки, даже светлый деревянный пол чистейший. Около окна с витражным стеклом – небольшой круглый столик, на столике – кружевная скатерть. На стенах – неяркие росписи с растительными узорами. А связки чеснока, лука и сушеных грибов, висящие под потолком, как гирлянды, только добавляли интерьеру уютности. Ну и еще запах свежего хлеба, фруктов и пряностей. Тепло печи, скрытой где-то в глубине лавки, на кухне.

На самом деле мне здесь нравилось. Особенно в те моменты, когда за прилавком стояла Мартена – веселая улыбчивая женщина лет, наверно, сорока с чем-то. Плотно сбитая, рослая, с огромной копной непослушных черных кудрей, она с невероятной ловкостью перемещалась между полками и, кажется, даже не глядя хватала с них нужные товары, при этом непринужденно болтая.

Ульвен был сыном хозяйки бакалейной лавки, не единственной на всю округу, но однозначно самой крупной, с самым большим выбором товаров. Он сильно походил на мать – те же черные кудри, темно-карие глаза и крепкая комплекция. Несмотря на то, что был заметно шире меня в плечах и несколько выше ростом, по лавке Ульвен перемещался ловко. Хотя вначале я все ждал, когда же он впишется в какой-нибудь стеллаж плечом или ударится головой о полку. Но нет, свою лавку парень знал так же хорошо, как и свое дело.

Возможно, статус самого богатого торговца городка давал ему какой-то вес в обществе, я не в курсе, но явно не равнял с дочерью лорда, поэтому он все же держал дистанцию. Не то чтобы это мешало ему бросать на Фрею мечтательные взгляды, когда она отворачивалась, чтобы рассмотреть товар.

– Ты сегодня по-новому заплела волосы, тебе идет, – улыбался Ульвен, расставляя на прилавке наши покупки.

– Спасибо, – Фрея провела рукой по волосам. После тренировки она и правда заплела их иначе, свободнее. Обычно коса была туго стянута на затылке, чтобы не мешать, но сейчас Фрея перекинула ее через плечо, да и начиналась она только от середины длины волос, так что лицо Фреи обрамляли волны черных прядей.

– А еще, чуть не забыл! – Ульвен быстро нырнул под прилавок, выудив оттуда небольшую корзинку. Она была доверху наполнена черешней. Крупные алые ягоды глянцево блестели в рассеянном витражом свете.

– Не сезон же, – почти восторженно выдохнула Фрея, проводя рукой по ободку корзинки.