Вскоре на перекрестке из книжных стеллажей мы повернули направо, и передо мной неожиданно возникло пустое пространство. Точнее, не совсем пустое. Просторная гостиная, одна из стен в которой была сделана из стекла. Увидев солнечные лучи, льющиеся сквозь нее, и млеющий под ними гигантский сад, я разинула рот от удивления.

Привыкшая, по всей видимости, к подобной реакции женщина жестом предложила мне сесть, а сама принялась деловито рыться в деревянном комоде. Я опустилась на мягкий диван. Рядом со мной стояла очень древняя на вид масляная лампа с красным огоньком внутри, источающая сильный запах горящего масла.

В гостиной было жарко, мои щеки тут же раскраснелись. Посиневшие после ледяного дождя губы снова вернули цвет. Я уже и забыла, как сильно замерзла. Протянув руку к лампе, я всем телом ощутила исходящий от нее жар. Продрогшее до костей тело наконец оттаяло, и натянутые как канат нервы понемногу расслабились.

– Вы же пьете кофе?

– …

– Если откажетесь, справиться с бессонницей все равно не получится, а вот если выпьете – хуже точно не станет, – заметила она, выставляя на низкий столик ручную кофемолку, кофейные зерна, воронку-дриппер и бумажные фильтры. Умелыми движениями проворно достала с настенной полки белые чашки и поставила их рядом с инструментами для приготовления кофе.

Я молча наблюдала за движениями женщины, не отвечая на вопросы, хотя с трудом удержалась, чтобы не спросить, откуда ей известно о моей бессоннице.

Она молча перемолола зерна, вставила в воронку бумажный фильтр и засыпала туда кофейный порошок. Затем рука потянулась к желтому жестяному чайнику, стоящему рядом с масляной лампой. «Дрип-кофе и жестяной чайник? Странное сочетание. Хотя и не такое странное, как вся эта ситуация в целом», – подумала я.

– Это точно книжный магазин? Я вошла, потому что увидела вывеску на стене дома. «Книжный магазин В».

В ответ женщина лишь слегка улыбнулась и наклонила носик чайника. Послышался булькающий звук, и темный порошок начал равномерно подниматься на поверхность вместе с бурлящей пенкой. В мгновение ока аромат кофе заполнил гостиную, затмив собой царящие до этого запахи дерева и книжных страниц. Жидкость, капающая через тонкий коричневый бумажный фильтр в прозрачный кувшин, была черной как смоль.

– «В» – значит воспоминания.

– Что?

– Это место называется «Книжный магазин воспоминаний».

Женщина слегка повернула запястье, и звук воды, льющейся из носика чайника, понемногу затих. Я пощупала ее слова кончиком языка. Воспоминания. Книжный магазин. От одного слова атмосфера в мгновение ока разительно переменилась. Едва успокоившееся сердце снова резко накрыло волной тревоги.

– Что это за место?

– Как вы думаете? – вместо ответа задала встречный вопрос незнакомка, разливая готовый кофе по чашкам.

Я вспомнила книги, которые видела около входа. Воспоминание явно говорило о том, что этот магазин сильно отличается от обычного книжного.

– Я видела книги, стоящие на полке у входа. Это мои книги, я читала их в детстве. Тогда я еще не умела делать рецензии и просто записывала впечатления от прочитанного на последней странице. И все они сейчас тут. Но этого просто не может быть. Мои книги давно выброшены.

Женщина с невозмутимым видом поднесла чашку к губам и, слегка пригубив, посмотрела на меня. От глубокого серьезного взгляда невозможно было оторваться.

– Именно поэтому это место и называется «Книжным магазином воспоминаний».

– …

– Здесь хранятся все ваши воспоминания, Чживон.

Все… все мои воспоминания?

Разболелась голова. Мысли спутались. Эта женщина с самого начала вела себя так, будто мы давно знакомы. Ей было известно и о бессоннице, из-за которой я провела столько ночей, не сомкнув глаз, и мое имя, которое я ни разу не упоминала при ней. Я опустила глаза на свои руки, лежащие на коленях. Длинная царапина, оставленная веткой дерева, ярко алела на пальце, словно в доказательство того, что все по-настоящему.

– Людские воспоминания хранятся разными способами. Прочитанные книги остаются в том же виде, а воспоминания отпечатываются в новых. Они могут превращаться в слова или картинки. Так как дети не умеют читать, воспоминания из детства обычно становятся рисунками. Хотя и взрослые, конечно же, могут быть записаны подобным образом. В жизни человека временами происходят настолько яркие, впечатляющие моменты, что в языке не хватает слов описать их, ведь они абстрактны, как кроки^[6]… Столь четкие воспоминания запечатлеваются в виде иллюстраций.

– И вы хотите, чтобы я поверила?

– А разве вы уже не верите? Полагаю, вы даже надеялись, что произойдет что-то невероятное. Что-то вроде чуда…

– …

– Вот об этом я и говорю.

В ее голосе слышалась странная завораживающая сила. Будучи писательницей, постоянно создавая разные миры, я, конечно, не раз представляла что-то необычное. Например, как по чистой случайности получу шанс вернуться в прошлое с нынешней памятью и прожить жизнь заново, или встречу умершего человека, или отправлюсь в путешествие по раю или аду. Однако книжный магазин, где воспоминания напечатаны в книгах? Каким образом это может мне помочь?

– Как знать. Может, вместо того чтобы с ходу судить об этом месте, стоит начать с причины?

– …Причины?

– Да. Причины, почему этот магазин явился перед вами, – произнесла женщина, будто прочитав мои мысли. Поставив чашку с кофе на стол, она удобно откинулась на спинку дивана и продолжила беседу:

– На улице сильный дождь, верно?

Все еще не избавившись от чувства тревоги, я промолчала и на этот раз. Лучик солнца скользнул по тыльной стороне моей ладони. Тепло, проникающее сквозь стекло, легко танцевало вокруг. Незнакомка посмотрела в окно, где погода совершенно не вязалась с ее словами, и слегка улыбнулась. Желтое полуденное солнце, словно услышав следующий вопрос, тут же перестало обнимать меня теплыми лучами.

– Вы думали о том, что хотите умереть?

– …Что?

– Представляли, как прыгаете под несущуюся на вас машину? Воображали, как прыгаете с высокой крыши или проглотите целую горсть снотворного и больше никогда не…

– Не смейте говорить об этом так легко! Да что вы вообще обо мне знаете?! – резко прервала ее я.

Слушать слова женщины было пыткой. Причудливая коварная маска слетела, и передо мной возникло голое, ничем не прикрытое чувство стыда. Я с трудом сжала дрожащие руки в кулаки и подскочила с дивана. Она всколыхнула во мне все тщательно спрятанные эмоции.

– Вы правы. Вам, Чживон, об этом известно намного лучше, чем мне. Ведь под всеми чувствами у вас прячется одна мысль: «Хочу умереть».

… Нет, неправда. Мне просто грустно. Я просто не могла оправиться от утраты и искала способ прийти в себя. Хотеть умереть – это все равно что предать маму.

– А мне кажется, это самообман.

Проницательный взгляд скользнул по мне сверху вниз, и от него некуда было скрыться. Самообман. Это слово вылило огромный ушат ледяной воды на закипающий внутри гнев, и сердце камнем упало вниз. Оставалось лишь признать. Признать, что она вытащила на свет правду, которую я усердно прятала от всех, включая саму себя.

– Ну и что? Что с того?

Я резко задержала дыхание и попыталась усмирить гнев. Перед ней моя пылающая ярость превращалась в жалкую кучку золы. Хозяйка снова поставила чашку на стол и осведомилась со все той же невозмутимой интонацией:

– А желание жить у вас есть?

– Можете объяснить проще, чтобы я поняла? Да и кто вы такая? Жнец смерти или вроде того?

– Ха-ха. Если бы я была жнецом смерти, не спрашивала бы у вас про желание жить, – весело прищурилась женщина, и на щеках снова заиграли ямочки.

Расслабленная поза и поддразнивающий хитрый взгляд были мне совсем не по душе. С трудом убаюканная волна гнева мгновенно проснулась и вырвалась наружу, словно цунами.

– Тогда что вы хотите сказать? И кто вы вообще, черт возьми?!

– С одной стороны, мы чем-то схожи со жнецом смерти, а с другой – совершенно разные. Жнец смерти указывает дорогу умершим, а я протягиваю руку тем, кто еще жив.

Протягиваю руку тем, кто еще жив.

Я медленно повторила про себя каждое слово. Они были скользкими, хотя и любезными, а еще очень жестокими. Я собрала разбитые на маленькие осколки слова, покрутила их на кончике языка и проглотила. Так вот что все это значит. Я еще жива, но, возможно, скоро умру.

– Фууух…

Взволнованное сердце понемногу успокаивалось. Я приложила ладони к сухим щекам и сделала глубокий вдох. Неважно, реальность это или я сошла с ума и вижу галлюцинации, реагировать чересчур эмоционально смысла нет. От чрезмерности силы расходуются впустую. Если мне все равно нечего терять, может, стоит послушать, что еще она скажет? На этой мысли я неосознанно перевела взгляд на бейдж.

– Менеджер… верно?

– Можете называть меня как вам удобно, – ответила она, скользнув взглядом по своему бейджу и усаживаясь прямо. Я с готовностью продолжила расспросы:

– Так, значит, вы имеете в виду, что я могу скоро умереть?

– Вы так поняли мои слова?

– Но вы ведь сказали, что я «еще жива».

– Хм…

Женщина слегка пожала плечами, словно показывая, что поняла я неправильно. Я поднесла к губам чашку с кофе, к которому до сих пор так и не притронулась. Горячая, хотя прошло столько времени, жидкость наполнила рот.

– Это не мне решать.

– …

– Ведь вы, Чживон, сами думали о желании умереть.

– …

– Поэтому дверь моего магазина и появилась перед вами.

Не найдясь с ответом, я сделала еще глоток. Впервые кто-то заметил, как ослабла моя воля к жизни.

– Могу теперь я задать вам вопрос?

– …

– Думаете, после смерти все закончится? – спросила она, заметив мою растерянность.

Я поставила чашку и встретилась с ее внимательным взглядом, словно видящим меня насквозь. Лицо хозяйки книжного ничего не выражало, но почему-то хотелось выложить все без остатка. Ее нечеловеческая сущность заставляла меня говорить честнее.

– Ну это во всяком случае лучше, чем быть живой.

– Почему вы так думаете?

– Потому что жить больнее.

– И почему жить больнее?

– …Мне кажется, вы знаете ответ.

– И все же хотелось бы услышать его от вас. Я хочу поговорить с вами по душам, Чживон.

Взгляд женщины казался мягким и теплым, как закат. Уголки алых губ слегка приподняты вверх. Эта улыбка проникала в самую глубину сердца. Слова, которые я так долго хоронила внутри и прятала от других за насильно натянутой улыбкой, подступили к самому горлу.

– Из-за чувства вины.

– Чувства вины?

– Несколько лет назад умерла мама. Она болела так долго и тяжело, что я просто… при одной мысли о маме чувствую себя такой виноватой, что не могу дышать.

– Но ведь ваша мама умерла не из-за вас?

– …И все же в ее смерти есть частичка моей вины. Я была слишком равнодушна к ее болезни и оставила ее одну. Наверное, за это я теперь и получаю наказание. Я совсем не помню, как мама выглядела, когда была здорова.

Я никогда не плакала на глазах у других людей. Не плакала, когда умерла мама, не плакала во время похорон, не проронила ни слезинки, даже когда в последний раз провожала маму. В крематорий. Но сейчас почему-то не сумела сдержать слез. Кончик носа защипало, веки набухли, словно тучи перед дождем. Перед глазами все расплывалось. Я изо всех сил зажмурилась, чтобы не расплакаться.

– Вы жалеете о том, как жили до сих пор? – достиг ушей мягкий голос, нежно поглаживающий меня по плечам.